АНАТОЛИЙ БЫШОВЕЦ: «ЕСЛИ ВОЗНИКНЕТ ШАНС ТРЕНИРОВАТЬ СБОРНУЮ РОССИИ НА ЧЕМПИОНАТЕ МИРА-2018, БУДУ ГОТОВ!»

Анатолий Бышовец — человек уникальный. Как игрок выступал на Евро и чемпионате мира, где забил столько же, сколько и лучший футболист того розыгрыша Пеле. Став тренером, выиграл «золото» Олимпиады, возглавлял сборную СНГ на единственном в ее истории турнире, а потом успешно работал в России и за границей.

Жребий, КГБ

— Как сборная готовилась к Евро-1968?

— Подготовка — громко сказано. Отбор на турнир закончился меньше чем за месяц до первого матча, а параллельно мы играли в олимпийской квалификации. Плюс сложилась драматическая ситуация, из-за того что уступили Венгрии 0:2 на выезде в последнем раунде отбора. Кстати, после международных игр всегда устраивались фуршеты, когда команды и руководители обменивались подарками. И на фуршете после Венгрии у всех нас было ощущение потери собственного достоинства. В 1967 году France Football признал сборную СССР лучшей командой Европы – и тут такое поражение. Для команды и игроков это оказалось настолько унизительно.

— Разноса от людей из партии не было?

— Нет, политический фактор больше влиял на венгров, они в этом плане были сильно мотивированны. А в нас просто проснулось чувство реванша. Кроме того, Михаилу Иосифовичу Якушину удалось внести коррективы – например, не поставить в состав Стрельцова, заменив его на меня. Говоря о Якушине, вообще хочется сказать, что на моей памяти было мало тренеров, которые перед подготовкой учитывали не десятки, а сотни мелочей. Благодаря его установке в «Лужниках» мы сыграли очень активно, прессингуя венгров, и победили 3:0. Хотя другого, наверное, и не могло случиться, потому что тот энергетический посыл, который шел от 100 тысяч болельщиков, был за гранью чувств и эмоций.

— В полуфинале сборная вышла на Италию.

— С хозяевами играть всегда сложно. Тем более перед матчем наш состав сильно изменился. Дело в том, что за четыре дня до полуфинала пришлось играть ответный матч с Чехословакией в олимпийской квалификации. В Москве мы выиграли 3:2, чехам надо было отыгрываться. Знаю, что Якушин умолял Гранаткина перенести выездной матч, но не получилось. В итоге уступили 0:3, и самое страшное, что травмы получили ведущие игроки — Хурцилава, Аничкин и Численко. До этого повреждение выявили у Стрельцова, а Воронин попал в серьезную автокатастрофу.

— Какой ужас!

— В Неаполе сказались еще и климатические условия. Стояла жара, а матч назначили на шесть вечера. Но в целом команда справилась, игра была равной. Нам удалось разрушить атакующие действия соперников, Якушин всегда умел это делать. Тем более он ожидал, что итальянцы будут играть, владея инициативой. Но и у нас была контригра и хорошие моменты. С Банишевским мы вышли на позиции нападающих — у нас образовалась связка еще в юношеской сборной. И когда спустя время Дино Дзоффа спросили про тот матч, мне польстило, что он вспомнил про меня, сказав что-то вроде: «Мало что осталось в памяти, но Бышовца запомнил». А я запомнил поддержку трибун — шум, петарды, творилось что-то необыкновенное.


Бышовец — Джордж Бест русского футбола!

— Тот полуфинальный матч завершился вничью, и финалиста определяли, кидая монетку. О том жребии ходит много слухов.

— Пока Шестернев и Якушин были на процедуре жребия, вся команда в гробовой тишине сидела в раздевалке, ожидая итогов. И еще до того, как они вернулись, мы услышали взрыв трибун и поняли, что не попали в финал. Потом увидели Михаила Иосифовича. На него невозможно было смотреть. Я впервые видел его в таком состоянии. Он постоянно оборачивался на идущего следом Шестернева и громко внушал: «Я же говорил тебе: «Фигура! Фигура!» То есть во время жребия Якушин подсказывал Алику. Судья ведь сначала обратился к нему, и Альберт должен был определиться — орел или решка. Михаил Иосифович на ухо ему говорил, что выбрать. А Алик почему-то замялся и промолчал. Тогда судья повернулся к Факкетти, и тот сказал: «Фигура».

— Этот матч самый обидный в вашей жизни?

— Если не считать тренерского поражения в игре с Шотландией, то да. В 1968-м не хватило удачи по жребию, а в 1992-м мы выбили бронзового призера чемпионата мира — Италию — из квалификации Евро. Потом за два месяца до финального турнира обыграли Шотландию в Глазго, и у нас не было никаких сомнений, что обыграем снова. Матч-то был проходным. Но на таких турнирах всегда есть интрига — например, в случае нашего успеха с шотландцами Германия не вышла бы из группы. К таким ситуациям тоже нужно быть готовым.

— В Италии люди из органов контролировали каждый шаг?

— Нет, такого точно не было. Они просто контролировали ситуации, связанные с провокациями, не больше, не меньше. Сейчас появилось много надуманных вещей, когда пытаются говорить о прошлом. О том, что вмешивались из КГБ, секретари ЦК. Да, в спорткомитете было мало профессионально подготовленных людей, чтобы управлять спортом. Но каких-то указаний и накачек не существовало. Естественно, нам рассказывали об отношении к стране, к болельщикам, то есть о тех вещах, о которых даже не нужно говорить. Но, знаешь, сравнительные характеристики вчерашней братвы и сегодняшних олигархов не идут ни в какое сравнение с теми секретарями ЦК.

— В каком смысле?

— Сегодня как? У меня деньги, я — хозяин, ты — дурак. Изменилась сама идеология, которая раньше подразумевала единство со страной, с народом. Возможно, такая нравственная обстановка и сегодня была бы нелишней. Но для этого нужны тренеры-педагоги. Вот раньше победа была выше денег, победа была честью. А сегодня больше думают о том, как заработать. Произошла подмена ценностей.


Это за такого Бышовца итальянская «Фиорентина» предлагала миллион...

Чарльтон, Бубка

— Италия в 1968-м удивила?

— Нет, потому что я бывал там и раньше. Впервые вообще приехал в 1964-м с юношеской сборной. На международном турнире в Сан-Ремо Банишевский стал лучшим бомбардиром, я — лучшим игроком. Для футболистов не существовало «железного занавеса», это все преувеличенные вещи. Да, были артисты Большого театра, которые выезжали со своим питанием, чтобы сэкономить на суточных. У нас тоже не имелось баснословных денег, но нас почти всем обеспечивали. Интересная ситуация вышла с премиальными. Победы оплачивались в рублях, а суточные — за страны — в валюте. Так тренеры, чтобы мы накопили хорошую сумму, шли на ухищрения: когда мы находились в турне по Южной Америке, старались набрать как можно больше стран в течение одной поездки. Как правило, выходило по 300–500 долларов.

— Владимир Пономарев привез из Аргентины револьвер в томике Есенина.

— Я думаю, это какие-то глупости. Очень слабо в это верю. Боюсь, теперь буду думать о Володе как о Джеймсе Бонде или сказочном бароне Мюнхгаузене. Но все люди разные. Для кого-то револьвер, а для меня даже в то время существовали ценности. В Италии было интересно походить там, где проводится знаменитый фестиваль, увидеть Ватикан с Пьетой, творения Микеланджело во Флоренции. В Мадриде, в Прадо, посмотреть на полотна Эль-Греко и Веласкеса. В Париже, конечно, Лувр. Как-то из Южной Америки мы прилетели во Францию на чемпионат мира по фигурному катанию — четыре игрока киевского «Динамо» и Альберт Шестернев. Альберт, будучи женатым на Татьяне Жук, сестре Стаса Жука, остался с ней в номере. Мы жили с Аликом вместе, я освободил ему комнату, чтобы они могли пообщаться. И пригласил одноклубников за свой счет в Лувр.

Затем, вечером, были показательные выступления. На них я познакомился с Мишиным, с Белоусовой и Протопоповым. Мы с Москвиной до сих пор вспоминаем те встречи. Помню еще, как Ален Кальма, который катался в Москве под музыку из «Спартака», пригласил нас с Аликом на торжественный ужин в честь призеров чемпионата мира. Было очень интересно посмотреть на отношения между вчерашними соперниками, на то, как мирно они общаются. Удивительно добрая обстановка.

— В футболе было по-другому?

— Вспоминаю прощальный матч Льва Яшина. Играли сборная «Динамо», составленная из футболистов Москвы, Киева, Тбилиси и Минска, и сборная мира. Я руководил динамовцами, мне помогал выдающийся Давид Кипиани. И я никогда не забуду, как Бобби Чарльтон, не имея визы, за свои деньги приехал поприветствовать Яшина. Это свойство чемпионов. Это признак, который не имеет границ, национальностей, расовых принадлежностей. Я уверен, что великие спортсмены в большинстве своем альтруисты. Тут с Сережей Бубкой как-то общались, говорю ему: «Вот ветераны вспоминают, мол, если бы нам столько платили, то мы бы… Сережа, но когда ты видел 6.06, ты думал о том, чтобы заработать побольше, или о том, чтобы установить рекорд?» Он интересно ответил: «Установить рекорд — это мечта. Это исключительность, к которой стремится человек. Будут рекорды, будут и деньги».

— С кем еще из спортсменов общаетесь?

— С игроками и тренерами из различных дисциплин. Нас объединяет очень многое. Например, у меня прекрасные отношения с Евгением Гомельским. С Юрзиновым, с покойным Виктором Тихоновым были. Сейчас общаюсь с биатлонистом Тихоновым. С Парамоновым, моим первым тренером в молодежной сборной СССР, у нас разница в возрасте, но, например, в этом году я был за рубежом, а он позвонил и поздравил меня с Новым годом. Недавно встретил Фетисова на концерте Пласидо Доминго, он неожиданно говорит: «О, мэтр! Приветствую».

Я тут Жене Гомельскому как-то рассказывал, что Едешко мне подарил книгу. И концовка в его подписи был такой: «…это было время мужиков». Все-таки спортсмены — особая каста. Хотя ревность есть и в спорте, и в искусстве, и в живописи. Например, Леонардо да Винчи пытался подсказать Микеланджело, где в Риме поставить статую Давида. Для последнего это было оскорбительно. Мы знали об отношениях Вишневской и Образцовой. Это естественно, когда речь идет о гениях. Но в нашей среде мы ценим друг друга, хотя ревностные отношения и борьба за исключительность в целом свойственна спортсменам. Это вопрос самоутверждения. Вчерашние идолы и существуют, чтобы их превзойти. Правда, в этой борьбе бывает много несправедливостей.

— Не без этого.

— Но представь, каково выиграть Олимпиаду среди профессионалов, обыграть Аргентину, Италию и Бразилию в финале, а на чемпионате Европы не уступить чемпионам мира и Европы. Профессионалы понимают, что это вещи исключительные. То есть за такой короткий период создать две непобедимые команды. У спортсмена, который прекрасно осознает значимость сделанного, это вызывает огромное уважение. Ведь наша проблема в футболе заключается в том, что мы не ценим те примеры, которые есть. Которые не только бы обогащали и вдохновляли, но и на которые бы равнялись.

Сборная, любители

— У Виктора Понедельника есть куча диких историй из Африки и Азии. Вы с экзотикой сталкивались?

— Со сборной я объездил очень много стран Северной Америки, Африки. Видел раскопки Карфагена, Гарлем. Это то, что впечатляло и внутренне обогащало. Потрясающая нищета в Южной Америке. Ты идешь по улице, а отец предлагает девочку за синко долларос, то есть за пять долларов. Трудно было пройти мимо детей, которые выпрашивали деньги. Потом становилось стыдно за съеденный обед. Но были вещи, которые и удивляли. В Мексике восхитили пирамиды. Во время чемпионата мира-1970 поразил Сикейрос. Мы ведь жили в Мехико недалеко от его мастерской, и я ходил туда.

Думаю, и сегодня для игроков, которые выезжают за рубеж, есть много интересных вещей. Это и искусство, и фольклор, и национальные достижения. Это то, что помогает развитию и обогащению внутреннего мира. С большим сожалением порой читаю воспоминания коллег по сборной и клубу. Когда вижу их оценку достижений и их отношение к своим одноклубникам, меня берет оторопь.

— Почему?

— Складывается впечатление, что мы жили в разное время. Столько грязи, негатива, вранья. Я вспоминаю того же Чарльтона или Беккенбауэра, который приехал в тот момент, когда у Яшина были проблемы с протезом, и очень сильно помог. И вот сравнивая это с тем, что говорят некоторые бывшие партнеры… Конечно, свинья грязь везде найдет. Не без этого. Но ведь смысл человеческой жизни — в других вещах. И здесь мы переходим к главному вопросу.

— К какому?

— К педагогике. Конечно, на первом месте – семья и родители, но существует и спорт. То, что позволяет воспитать отношение друг к другу, воспитать волю. Но с другой стороны, есть и другая вещь. Надо уметь переходить из одного состояния в другое, из яслей в садик. То есть ты должен соответствовать своему уровню. И на всех этих уровнях есть главное качество, которое присуще только победителям. Это умение благоприобретать: из увиденного, услышанного и сделанного собрать лучшее. Обогатить себя этим примером. Поэтому мне очень жалко несостоявшихся бывших игроков, у которых могли быть хорошие успехи, победы, счастье, но в итоге ничего этого нет.

— По какой причине?

— У меня есть книга «Не упасть за финишем». Что значит это название? Что, играя, ты должен понимать: впереди есть новая жизнь. И ты, уже добившийся успехов в футболе, должен прийти в нее в новом качестве. А для этого нужно, чтобы у тебя были учителя и люди, у которых ты мог бы учиться. Здесь нельзя не вспомнить тех, кто сохранил твою индивидуальность. Открыл смысл жизни и смысл игры. И в этом большая трагедия сегодняшнего дня, что таких людей мало используют. В федерации мало профессионалов, в РФПЛ много любителей. А тех, кому опыт, умения и навыки позволяют находить верные решения, никак не задействуют.

— Почему вы не предложите свои услуги? Все-таки аналогов тому, кто играл на чемпионате мира и Европы, а потом выигрывал Олимпиаду и выходил со сборной на Евро, у нас больше нет.

— Действительно, при мне команда не проигрывала чемпионам мира и Европы, впервые обыграла Бразилию в официальной встрече. Если учитывать Корею, то в 100 матчах у меня не наберется больше 10–11 поражений. Но я не хочу хвалиться, и речь не о том, чего я достиг. Просто от совета до навета один шаг. И я считаю, что не вправе предлагать свои услуги. Лишь констатирую факт: мы много говорим про 2018 год, а я смотрю: кто в техническом комитете? Кто руководит сборной? Где инфраструктура? В течение 5–6 лет я говорил о том, что нужен лимит. И замечательно, что он в таком виде появился. Но никто ведь не знает, что, возглавив сборную СССР перед матчем с Италией, бронзовым призером чемпионата мира, я столкнулся с коллапсом, когда все футболисты пытались уехать за рубеж. Тогда начали работать агенты, тренеры продвигали своих игроков.

— Как решали проблему?

— Я сказал: «Только после матча с Италией игроки получат от федерации разрешение на подписание контрактов». Вошел в конфликт со всеми тренерами и агентами. Но мы не уступили Италии в Риме, где играли Баджо, Мальдини, Манчини. И мне кажется, что сегодня мы испытываем большие проблемы. У нас изменились акценты в развитии футбола. Если раньше национальная идея объединяла, то до недавнего времени сборную тренировали одни иностранцы. Я думаю, это веяние времени. Дурак, который находится у власти, породит вокруг себя сотни дураков. Ученый или философ — он может воспитать от одного до четырех умных. И когда мы профессионализм подменяет интересами, которые далеки от знания процессов, это приводит к печальным последствиям.

— Например?

— Система «осень–весна». Я был категорически против, потому что нет инфраструктуры. Мы сначала должны создать ее, потому что полгода не играем. А восточная часть страны вообще не имеет возможностей для развития. Но нам сказали, что система нужна. Только в кому? Двух-трех клубов? Мы отдали свое преимущество и играем по правилам Европы, в чьи климатические условия не вписываемся. Еще мы пригласили иностранных тренеров, пригласили тьму игроков, которые за большим исключением довольно средние. Но где результаты? Если и есть, то очень сомнительные. А я могу сказать, что незаслуженные успехи и награды хороши лишь только для бравады.

Тем не менее я не разделяю мнения, что у нас нет игроков. Я убежден, что у нас много талантов и способных. Им лишь нужно создать условия для роста. Вообще у нас, славян, есть потрясающий творческий потенциал. От чипсов и вертолетов до космонавтики и радио. Перечислить трудно. Только мы не можем понять главного: ценность страны — это прежде всего люди. И мне жалко наблюдать за тем, что происходит, потому что многие большие тренеры не востребованы. Я понимаю, что у людей с собственным мнением и мыслями всегда были проблемы. Но, например, я до сих пор живу тем, что могу быть востребованным. Почему? Все как в моем афоризме: «Чтобы быть счастливым, нужно быть полезным и правдивым». Кстати, еще у нас в стране любят много говорить о реформах. У меня на этот счет тоже есть мысль: «В России реформы похожи на проформы, а дураки и дороги, как и прежде, остались ниже нормы».


Анатолий Бышовец, сборная СССР

Ургант, афоризмы

— Как-то вы сказали, что в 60 лет уйдете на пенсию.

— Да, тогда была подведена черта. Но сейчас мне под 70, а желание быть полезным сохранилось. Почему? Однажды я готовился к лекции для молодых тренеров и стал думать: «Как так, мне столько лет, а динамический стереотип я сохраняю?» Пришел к такому выводу: все потому, что я готовлю себя к шансу, который многие в жизни ждут. Он приходит к тысячам, миллионам людей, но они не готовы к нему во времени или в пространстве. А я себя готовлю именно к этому шансу. Фитнес, плавание… Очень важны поездки на сборы, анализ. Потому что мне не надо учиться, мне просто нужна информация, чтобы все переосмыслить. Вспоминаю, как недавно встретился с Ваней Ургантом в фитнесе в Марбелье. Он неожиданно увидел меня, посмотрел в глаза: «Ого, Анатолий Федорович!» То есть удивился, в каком я состоянии. Все потому, что к этому шансу надо быть готовым физически, психологически и информационно.

— Возраст не помеха?

— Судя по восклицанию Урганта, нет. Кстати, на той лекции Тихонов мне задал тот же вопрос. А я прочитал ему то, что написал перед нашей встречей: «Когда твой разум не поник и волю не сломили годы, ты только сед, но не старик, смирившийся с законами природы». И почему-то вспомнил Кутузова. В Филях, когда Наполеон прислал парламентера, Кутузов сказал: «Передай Наполеону, что я, брат, сед, а он, брат, сер».

— Какой ваш любимый афоризм?

— Рядом сидел старший внук, который учится в университете, и я сказал ему: «Можно все потерять, кроме веры в себя». Это помогает мне в жизни. Я не могу гарантировать, что я чего-то достигну, но я всегда решал те задачи, которые передо мной ставили: в сборной, в Португалии, в Корее, в «Зените», в «Локомотиве», в «Динамо». При этом я никогда не гарантировал окончательного результата. Взять олимпийскую команду, будучи только тренером «молодежки», - это авантюризм. Или взять сборную СССР после поражения в 1990-м. Это авантюры. Но почему я брал? Потому что был абсолютно уверен только в одном: я все сделаю для победы. И когда внуку я прочитал эту фразу, он натолкнул меня на мысль. И я добавил: «Сергей, не изменяй себе, верь в себя. Тогда никто и ни за что не превратит тебя в ничто».

— За последний год вам поступали предложения о работе?

— Да, но неинтересные — влачить жалкое существование. А это ведь серьезная проблема, как в афоризме: «Нет большего мучения, когда приходится работать с непрофессионалами». Кстати, я хочу сказать, что я много потерял от того, что у меня была мечта и большая цель. Я уходил из благополучного «Динамо», где была хорошая команда. Из отличного «Зенита», когда мы шли на первых местах и конкурировали со «Спартаком». Но была мечта сделать большее. По этому поводу тоже есть афоризм: «Забудь заумные мечты, и жизнь окажется прекрасной». Но я хочу сказать, что у меня и сегодня существует цель и мечта.

— Какая?

— Я родился в такие дни, что мой ангел-хранитель – Георгий Победоносец. Я уже не говорю про Канта, Ленина, Шекспира, Марка Аврелия… Не хочу это связать с собой и примкнуть к ним, но я знаю, как это оценивают астрологи. Они считают, что какая-то часть этих великих присуща мне. И сегодня, пусть это будет фантазией, я себе говорю: «А если возникнет шанс во времени и пространстве?..»

— Если возникнет шанс тренировать сборную России на чемпионате мира-2018, вы будете готовы?

— Да. Именно поэтому я слежу за молодежью, за дублирующими составами, за юношескими сборными. Я все делаю для того, чтобы быть готовым. Ну, не получится – значит, не судьба. Но если такой шанс во времени и пространстве возникнет, то ведь Кутузов почти в 70 победил французов, Суворов Альпы перешел, когда ему было под 70. А почему так? Потому что люди были готовы. Но готово ли общество, которое выберет и накачает очередной воздушный шарик в качестве игрока или тренера?

Футбол — это моя жизнь, это то, что сделало меня человеком, который может сегодня позволить себе быть бескорыстным и независимым. Быть не благожелательным, а благотворительным. И я это доказал и в «Зените», и в Донецке. Я очень верю в игроков. При мне многие раскрылись в качестве футболистов сборной. Если говорить о Кубке Легенд, то большинство россиян, играющих на этом турнире, – это игроки, не которых я воспитал, а которым дал шанс, чтобы они стали легендами. Когда они были никем, я приглашал их, видя способности и талант. Я приглашал их, чтобы дать возможность реализовать себя. Но я счастлив, что они – целые плеяды, с которыми удалось поработать, – никогда не поют мне дифирамбы, потому что я это не люблю.

100 долларов, Высоцкий

— Вы сказали, что удивляетесь, как много негатива в воспоминаниях бывших игроков. История про то, как в Швейцарии вместо супа из тарелок сборная ела водку, — из этой же серии?

— Я был в той команде, но ел суп. Не буду говорить о тех, кто рассказывает подобное, хотя один из них меня поймет. Когда мы стояли у фонтана Де Треви в Риме, была страшная жара. И один из пишущих о таких историях сказал, что за 100 долларов в одежде искупался бы в фонтане. На что другой предложил: «Давайте сбросимся». Сбросились. Но свидетелем того, что человек искупался, был тренер. И он сказал: «За дискредитацию страны и сборной штраф на 200». Так что у меня есть масса примеров об этих людях. Но когда они пишут о нарушениях режима, оргиях, продажах матчей, надо понимать, что их слова носят не общий характер, который показывает те ценности, которые были. Они просто демонстрируют дерьмо, в котором жили. Это глупые люди, если из того времени они вынесли именно это. У меня есть афоризм по этому поводу: «Умному не надо говорить — делай. Глупому не надо говорить — думай».

— Про договорные матчи тоже неправда?

— Это больше чем грязь. Я даже не хочу об этом говорить. У меня самая светлая память о Маслове, а эти люди как только его не называют, рассказывают, что им якобы кто-то манипулировал. Я не хочу быть подобным им. Но в любой профессии есть люди, рассказывающие под видом воспоминаний какую-то грязь. Это мертвые, которые пытаются утащить за собой живых. Они ничего не добились после карьеры и ничего уже не добьются. У меня есть пример из Библии, который является точным определением: «Дважды грешен не тот, кто грешит. А тот, кто учит грешить».

— История из песни, как «Фиорентина» предлагала за вас миллион, была на самом деле?

— Это случилось в 1969-м после игр с итальянцами в Кубке чемпионов. Я провел их успешно, после матча в Киеве в раздевалку даже зашел Качалин, чтобы персонально меня отметить. Для него подобное было редкостью. И через некоторое время после спектакля на Таганке я пообщался с Высоцким и Борисом Хмельницким. Договорились встретиться на следующий день. На той встрече Высоцкий и рассказал мне про миллион и «Фиорентину». Я удивился: «А ты откуда знаешь?» — «Ну, я-то знаю». Со мной, конечно, никакого разговора по этому поводу не было. Такой переход казался чем-то из области фантастики.

— Часто общались с Высоцким?

— Встречи были и после спектаклей, и случайные. Например, последняя. Я работал тренером юношеской сборной, мы куда-то улетали, а он провожал Марину Влади. Сказал: «Сейчас провожу, и пойдем посидим, кофе выпьем». Встреча оставила впечатление, что как будто он прощался с Мариной. Когда мы говорили, чувствовалось, что в его словах и поведении проскакивала безнадежность. Обнаженный нерв, струна уже не держала напряжения. Нагрузка на него была большой.

— Вы говорили, что при вас он всегда был трезвым.

— Даже при первой встрече, когда мы сидели в сауне и там стояли разные напитки. Вообще, эти встречи оставили доброе впечатление. Мне было интересно его слушать, узнавать мнение по многим вопросам.

— Рассказывают, что на базе в каждой команде вы создавали библиотеку.

— Да, иногда, как в «Зените», приходилось за свой счет. У администратора — Юрия Гусакова — теща работала в книжном. Зато в итоге Панов, Игонин, да и вся команда в целом стала проводить больше времени с книгами, чем с картами, чего я не любил. В Донецке с президентом Ахметовым тоже создали библиотеку: он очень внимательно откликнулся на мою просьбу. Плюс я попросил уроки английского для игроков. И тот же Тимощук, когда мы с ним общались год назад в Турции, вспоминал, что большинство после трех недель занятия бросили, а он продолжил посещать, и это ему помогло. А главное, что Ахметов идею принял, потому что понимал, что создается команда, где будут иностранные игроки и тренеры. В «Зените», к сожалению, такой подход после меня поддержки не нашел. Хотя я привлекал игроков для помощи детям из неблагополучных семей, для благотворительности. В Питере они помогли построить церковь в память о блокадниках. В «Динамо» по просьбе Леонова и Абдулова выделили деньги на ремонт церкви возле «Ленкома». Такие вещи обогащают внутренний мир. У многих потом это стало потребностью.

— Из «Зенита» вы ушли, потому что Мутко поставил ультиматум: или сборная, или клуб?

— Это было решение и Мутко, и Колоскова, которые запретили совмещение.

Поклонники, шотландцы

— С чем вы связываете тот факт, что некоторые игроки, тренеры и руководители о вас очень плохо отзываются?

— Это нормально. Когда меня ругают некоторые люди, я себя даже хвалю. Но у меня есть и свои поклонники. Я рад, что существуют те, для которых я пишу, говорю и работаю. Например, года два назад на телевидении встретились Ахметов и Суркис. И развернулась какая-то дискуссия. У меня было свое мнение. Я говорил о тактике, методике, чего нельзя услышать от наших тренеров, которые предпочитают больше про игроков и судей. И Ахметов в разгар разговора повернулся к Суркису: «Ты вообще читай, что говорит Анатолий Федорович. Прямо или между строк». Так что у меня есть аудитория, и я горжусь, что мои поклонники — это люди, любящие футбол и преданные ему. Это большая поддержка в повседневной жизни. Есть ведь и нормальная критика, а когда огульно критикуют, я воспринимаю так, что собака лает…

— Некоторые одноклубники недолюбливали вас, еще когда вы были игроком?

— Да, потому что, например, приходили молодые игроки, и я их терроризировал книгами, английским, чтобы могли хотя бы фамилию написать, когда приезжаем на выезд в Европу. Это было даже во время игровой карьеры. Блохин как-то вспоминал: «Да, Федорыч нас гонял». Так уж заложено во мне. Многие попадали под влияние нездоровых людей, особенно ветеранов. Многие пользовались популярностью игроков, приглашали их, а те не могли отказать. Меня это страшно возмущало. Я мог просто положить деньги и уйти, если команда что-то отмечала.

— Были ситуации, когда приходилось отчислять игрока за нарушение?

— Вспоминаю случай, как я пригласил на встречу игрока, а у него была стадия, что он не мог не выпивать. Я сказал: «Или уходишь, или идешь к доктору». И на протяжении двух лет он не нарушал.

Тут Колосков как-то сказал, что у нас есть три тренера, которые создали команды — Бесков, Лобановский и Бышовец. Но я хочу добавить, что и олимпийская команда, и команда-1992 оказались созданы с листа. И правила в этих командах были железные. Каждый из игроков знал, что можно, а что нельзя. То есть личные интересы подчинялись интересам команды. И эти два цикла, Олимпиада и Европа, — это 25 официальных матчей на уровне Италии, Бразилии, Германии, Голландии, в которых мы не проигрывали. Только Шотландии уступили в самом конце. Поэтому когда сегодня говорят «Да это какой-то бывший тренер «Зенита», который ничего не сделал», мне удивительно. Я до сих пор когда прихожу на турнир Гранаткина, меня болельщики приветствуют стоя. Удивительная вещь, правда?

— Говорят, шотландцы вышли на тот матч полупьяные.

— Это такое же вранье, как и после победы на Олимпиаде. Мои бывшие коллеги и друзья писали, что на ней мы обыграли парикмахеров, хотя в том составе Бразилии были шесть или семь будущих чемпионов мира. Их никто не обыгрывал — ни Лобановский, ни Бесков. Но к критике нужно относиться спокойно. Я понимаю, что пережить успех коллеги — очень сложно. Все-таки это исключительные победы — 25 матчей и 1 поражение.

По поводу шотландцев — я ведь потом работал генеральным директором «Хартс» и разговаривал с игроками, которые находились в составе той сборной. И знаю, что никакими полупьяными они не были. Лучше бы вспомнили, как нам было тяжело. И интриги, и коллапс страны, когда мы играли без флага и гимна. И клубы, которые не отпускали футболистов в сборную. Последнее касается и 1998 года. Тем не менее была создана команда, которая вышла на чемпионат мира-2002. Появились Смертин, Семшов, Семак, Тихонов, Панов, Онопко — целая группа игроков.

— Вам любят ставить в вину те 6 поражений.

— Взять сборную за два месяца, имея всего лишь одну игру на подготовку, — это тяжело. Тем более после невыхода на чемпионат мира-1998 команда была в разобранном состоянии. Поэтому на исполкоме речь не шла о результате. Нужно было создавать новую команду. И она была создана. Именно она вышла на чемпионат мира-2002.

— Еще говорят, что вы не хотели брать на Олимпиаду тех игроков, которые входили в сборную на Евро-1988.

— Конечно, все это неправда. Много слухов и грязи. Но это дань, которую платят люди, имеющие собственное мнение и чего-то достигающие. Сплетни, зависть, клевета — это тот налог, который платит порядочный человек. И это возмущает. Вот у меня нет зависти к тем футбольным иконам, которые мы сами создали. Я к ним нормально отношусь, их успехи — победы в чемпионате России и СССР — не вызывают лести и зависти. Эти победы даже недостойны клеветы. Люди создали иконы, а оказывается, там уже на начало чемпионата есть плюс 20 очков. Для таких людей я большая проблема, а не они для меня. Цена моих побед не подвергается сомнению, ведь невозможно купить Олимпийские игры. А своим врагам я благодарен. Они всю жизнь держат меня в тонусе. Даже сегодня. Именно поэтому я готов поменять восхищенное безделье зимой в горах и летом на море на электрический стул у поля.

Александр ГОЛОВИН. Еженедельник «Футбол», 12.03.2016

Фото: архив еженедельника «Футбол», ТАСС, РИА «Новости»