АЛЕКСЕЙ СПИРИН: «ВИДЕОПОВТОРЫ — ЭТО НЕ ПАНАЦЕЯ ОТ ВСЕХ НАШИХ ПРОБЛЕМ»


Алексей Спирин. Фото: eurofootball.ru

Международный совет футбольных ассоциаций внес ряд изменений в правила игры. Планируется, что уже ближайшим летом появится сразу несколько нововведений. Всего же их будет 93. О наиболее интересных и интригующих из них EF расспросил Алексея Спирина, который знает о футбольном арбитраже если не все, то очень многое. В этом без труда смогут убедиться наши читатели из большого интервью судьи ФИФА, который за свою многолетнюю карьеру обслуживал более 50 международных матчей, включая важнейшие встречи чемпионатов мира и Европы, а также ответственные еврокубковые поединки, а ныне работает в структуре РФС.

— Алексей Николаевич, с учетом того, к чему пришел современный футбол, внесение изменений в его правила назрело?

— Вопрос, конечно, не простой. С одной стороны, я — консерватор. Я за то, чтобы система требований к правилам игры, а от правил игры к футболистам, сохранялась как можно дольше. Но с другой, в 2006 году произошла своего рода революция, когда сильнейшим образом изменилась сама суть правил игры. То есть не было — не было изменений и вдруг… Посмотрите сами, сколько различных изменений произошло. И многие из них пошли еще из прошлого столетия. Пас назад в руки вратарю запрещен, специализация ассистентов главного арбитра изменилась, разрешено введение мяча в игру с любой точки площади ворот и т. д. Одна трактовка положения «вне игры» нас просто замучила. Поэтому поначалу люди консервативного склада не понимали, зачем это нужно. Однако сегодня мы видим, что та динамика игры, которая всегда вызывает зрелищность и которая способствует именно спортивности взятия ворот, начинает себя оправдывать. Больше стало движения игроков, борьбы за мяч, нечистых приемов, к сожалению, много захватов. Поэтому здесь нужно искать баланс. На первый взгляд футбол стал интереснее, но в то же время появилась масса подленьких приемов исподтишка, нарушений принципа «фэйр-плей».

Кстати, от «фэйр-плей» поэтому и отказались. Ведь раньше эта система была принята ради того, чтобы выработать у футболистов одной команды профессиональную солидарность по отношению к другой, чистоту, честность, чтобы не было провокаций, грязных приемов или каких-то подобных действий. А сейчас, когда мяч уходит в аут или игра останавливается по требованию судьи в рамках оказания помощи футболисту, оценки состояния его здоровья, происходит симуляция нарушений, симуляция боли. Кроме того, обратите внимание, как дается возможность ввести мяч в игру. Как врагам народа! Мяч посылается на противоположную сторону поля — иди его догоняй! Поэтому от «фэйр-плей» как такового отказались в чистом виде. Теперь начали искать другие программы. Например, сегодня действует программа «Respect», что значит «уважение». Вроде бы хорошая программа, но ее тоже беречь надо.

Возвращаясь к вашему вопросу, отмечу, что изменения правил игры по сравнению с тем, что было в футболе 10–12 лет тому назад, дали большой положительный эффект. Поэтому я отхожу от своих консервативных взглядов и начинаю понимать, что эти изменения ведут к совершенствованию футбола как вида спорта, как зрелища, как шоу, как некого спектакля, направленного на то, чтобы сохранить футбол как народную игру, как тот самый источник удовольствия и удовлетворения, который сегодня так нужен нашим болельщикам и всем людям. Что же касается тех изменений правил игры, которые готовятся к выпуску с 1 июня 2016 года, то их будет порядка ста. Но пока, насколько мне известно, есть лишь наброски или отрывки, связанные не с конкретной трактовкой правил игры, а с теми вещами, которые должны пройти экспертизу и соответствующие эксперименты. Так что много вещей там еще не разработано. По ним еще нет твердой формулировки, которая будет использована в тексте правил игры.

— Наибольший резонанс среди того, что планируется ввести с 1 июня нынешнего года, вызвали три пункта: введение системы видеоповторов, отмена правила «тройного наказания» и четвертая замена в дополнительное время. Что из перечисленного способно пойти на пользу футболу уже сейчас?

— В теории на пользу способны пойти все три предлагаемых изменения, но… Что такое видеоповтор? Это система, которая позволяет видеть какие-то детали в единоборствах. Она во многом зависит от количества видеокамер. В среду был матч Лиги чемпионов «Зенит» — «Бенфика», и Геннадий Сергеевич Орлов в репортаже сказал, что на игре присутствует 28 камер. Такое количество камер существенно увеличивает возможность видеть детали, которые нужны в видеоповторе. Заметьте, мы сейчас говорим не о видеоповторе взятия ворот. Здесь уже существует достаточно ясная и отработанная идеология. Однако даже в этой системе взятия ворот вопрос неоднозначен. Поскольку погрешность большая — пока дают целых 2 сантиметра. Поэтому наряду с принятием оценки ситуации надо сделать методику.

Вот смотрите: 28 камер — это то, что сделал «Зенит». Обычно на матчах Лиги чемпионов работает 24 камеры. Чемпионат России — 14 камер максимум. Бывает и 13, а то и меньше. Но уже первенство России (ФНЛ) — одна камера. Я уже не говорю о второй лиге. Мы сталкиваемся сейчас с анализом разных ситуаций и приходим к тому, что существуют разные углы снятия эпизода, разные тонкости в оценке. То есть это очень неоднозначные моменты. И прежде, чем говорить: «Давайте видео снимать!», надо понять, что мы будем снимать, как мы будем это потом использовать, надо понять методику, как мы будем квалифицировать эту ситуацию.

Во время чемпионата мира в ЮАР я проводил на стадионе «Родина» в Химках такие эксперименты с журналистами на предмет видеоповторов. Например, я ухожу на угол поля. Вот здесь произошло нарушение правил, но его детали не ясны. Методика такова, что главный судья должен выяснить эту ситуацию у резервного арбитра. А резервный судья сидит с маленьким монитором. И главный арбитр бежит туда, смотрит этот маленький телевизор и не может ничего там понять. В результате он в смятении и не знает, что делать. Надо же дать какой-то ответ, раз произошла остановка игры. И вот главный судья смотрит и говорит: «Ну ладно, давайте здесь так!».

Это ведь не как в хоккее, где идет три ракурса или максиму четыре. А здесь-то количество датчиков должно быть значительно больше. И вот какое решение ему принимать? Потеряно от четырех до шести минут. Извините, в хоккее это можно легко применить, а как в футболе? Поэтому сейчас уже начинают думать, дескать, давайте сделаем не два тайма, а три по 30 минут, чтобы увеличить время для рекламы и время для того, чтобы возможно было спокойно просматривать. Представьте, в каком накладе останется телевидение.

То есть существует очень много нерешенных вопросов. Ведь легко провозгласить, мол, давайте будем применять видеоповторы для оценки каких-то действий или для оценки нарушений правил игры. Но для всех это не будет единым рецептом. Для этого надо выделить какие-то решающие моменты, которые позволят сказать, что в этих случаях мы будем это применять, а в этих — нет. Поэтому это очень сложно. Допустим, даже с положением «вне игры». К примеру, в недавнем матче ЦСКА — «Спартак» был забит гол, который вызвал споры на предмет офсайда сразу в трех фазах одного эпизода. По нашим методикам «вне игры» там нет. А посмотрите, сколько было точек зрения, что оно там есть. Так что пока непонятно, что мы от этого выиграем и кто будет решающим в этом плане. Тем более когда еще складывается такое недоверие. Поэтому, профессионально зная суть этого дела, я очень осторожен в конечной оценке того, пойдет это или нет. Но одно можно говорить уверенно: видеоповторы — это не панацея от всех наших проблем.

Я не против видеоповторов. Было бы странно, если я, будучи инженером-физиком и специалистом по точным дисциплинам, был бы против истины. Но я за то, чтобы задуматься над тем, как это разумно использовать, как это, может быть, сделать не достоянием единичных матчей, а общим достоянием. Потому что в одной игре может произойти так, а в другой — иначе. Конечно, сегодняшняя техника, в особенности телевизионная съемка, позволяющая уйти от плоскостного просмотра к пространственному восприятию, здорово помогает. Но под нее необходима методика, вещи, связанные с обеспечением этого процесса.

Приведу еще один простой пример: в правилах игры написано, что любая игра рукой наказывается штрафным ударом или одиннадцатиметровым, если это произошло в штрафной площади. Но сегодня это не так. То есть мы в правилах находим исключения — с какого расстояния произведен удар, с какой скоростью пошел мяч по направлению к руке, рука находится в стационарном состоянии или происходит ее движение. И мы уже начинаем применять другие критерии для оценки того, было ли нарушение правил при контакте мяча с рукой или нет, и уходить от правил игры.

Так что не исключено, что с введением видеоповторов у нас появятся проблемы с оценкой ситуации в момент восприятия этого всего при просмотре пленки и методической трактовкой. Поэтому нужна еще более детальная проработка этой ситуации. Для этого обязательно нужно провести более глубокие эксперименты, позволяющие выработать методику оценки ситуации, методику принятия решений, методику доведения этого решения до людей, которые будут принимать окончательное решение, будь то главный судья или инспектор на трибуне. И наконец, нужна еще и методика подачи этого материала зрителю, чтобы это было понятно, а не провокационно. Зритель должен четко понимать, почему здесь можно, а там нельзя.

— Возможно ли в футболе применение хоккейной технологии, где в различных спорных ситуациях ответственность за принятие окончательного решения ложится на плечи арбитра, находящегося в специальной комнате у монитора?

— В хоккее таким образом, как правило, рассматриваются ситуации, которые связаны не с нарушением правил в каком-то единоборстве — был зацеп клюшкой или нет. Такие моменты бывают в исключительных случаях, когда клюшка идет на уровне лица и наносится травма. В хоккее с помощью верхней видеокамеры решается вопрос, пересекла шайба линию ворот или нет. Там все значительно проще, поскольку размеры площадки гораздо меньше, размеры самих ворот тоже меньше. С учетом габаритов футбольных ворот, в которых стоит вратарь, представьте себе, сколько должно быть датчиков, чтобы зафиксировать, был гол или не нет.

А теперь представьте, что будет сейчас, когда мы начнем так определять, был пенальти или нет, был захват рукой или нет. Если мы не конкретизируем, для чего будет использоваться видеокамера, мы запаримся в принятии решений. Потому что столько в футболе тонкостей и столько нюансов, включая размеры ворот, размеры футбольного поля, особенности футбольной разметки (она отличается от хоккейной). Ведь у нас оценка положения «вне игры» идет от мгновенного расположения игрока по отношению к воротам, к мячу, к своему партнеру, к сопернику. Но самым сложным все равно будет фиксация нарушений правил игры в единоборствах. Что пошло вперед — локоть, рука или имел место прыжок со стороны самого втыкающегося в эту руку или локоть? Что произошло раньше — контакт ноги с мячом или нога задела ногу соперника, отчего тот упал, а только потом был контакт с мячом? Вот где будет множество тонкостей, с которыми придется разбираться. И все это очень неоднозначно.

— Но ведь автоматическая система определения взятия ворот, судя по всему, зарекомендовала себя с положительной стороны, и теперь она будет использоваться не только на чемпионатах мира, но и в матчах Лиги чемпионов со следующего сезона.

— Абсолютно согласен с этим применением, раз она себя так показала. Хотя там тоже есть свои нюансы. Задам лишь один встречный вопрос: сколько таких случаев было зафиксировано на чемпионате мира и в Италии, которая получила исключительное право тестировать все это дело и дать свое заключение? Из тысячи один, максимум! А то и вообще их не было. Поэтому экономически это очень невыгодно. Если я не ошибаюсь, стоимость этой системы где-то в районе 230 тысяч евро на одном стадионе. Хорошо, мы к чемпионату мира получим эти деньги. Но представьте себе, 12 стадионов и у нас 16 команд. Это значит, у нас в чемпионате будет больше всяких инфраструктурных соединений.

Но всегда в таких случаях я не перестаю повторять, что футбол — это народная игра. Народность ее заключается в том, что любые элементы правил игры, любые действия футболистов на поле, отражение конкретных игровых ситуаций делают футбол доступным для профессионалов, для полупрофессионалов, для любителей, для школьников, для студентов, для колхозников, для мальчиков и девочек. А если для эксклюзива на чемпионате мира будут использованы какие-то тонкие приспособления для оценки одного эпизода из тысячи матчей, то задачи и расходы, которые на это пойдут, конечно, будут несоизмеримы.

Хотя вместе с тем, с точки зрения инженерики, безусловно, все будет совершенствоваться. Надо пробовать, надо внедрять. Я не против этого. Однако я за то, чтобы подойти всесторонне подготовленными к этому моменту, а не просто так формально сказать: «Да, вот так! Да, вот так! Да, вот так!». Я предварительно сам консультировался со своими друзьями, которые в том числе и у меня брали консультации. Так сейчас в Совете по правилам игры есть два подразделения. Одно из них занимается сугубо правилами игры и готовит определенные документы, а второе — приложениями к ним. Они сейчас будут в одной книжке. Это как раз связано с оценкой правильных решений в тех сложных моментах, которые требуют дополнительной оценки. И они все настаивают на том, что должны быть эксперименты, а не просто заявляют, что нужны видеоповторы. Надо точно понимать, к чему это все приведет. Иначе одни будут так трактовать, а другие — этак. Одни будут использовать 28 камер, другие — 24, а третьи — только одну.

Нам Роберто Розетти привозил записи матчей Серии В и С. Мы просматривали их, и там тоже ничего непонятно. Ведь запись также должна вестись очень аккуратно. В записи, как и в оценке судьей эпизода, важно: 1) расстояние до единоборства от арбитра или от камеры, с которой ведется съемка; 2) правильный ракурс. Если у тебя игрок будет за спиной у соперника, ты никогда не увидишь, щипает он его, толкает или еще что-то делает. Тогда нужна съемка сверху. Но, извините меня, как ее сделать, допустим, в Химках или в здоровенных «Лужниках»? Да, будут летать эти «пауки», которые снимают сверху. Однако, скажем, этот «паук» застрял в одном углу, а с другой стороны поля в трансляции того, что нам нужно, точно будет не видно.

— Пусть теннис и не является такой же народной игрой, как футбол, но там никто не видит проблемы в том, что на центральных кортах прибегают к практике видеопросмотров, а на площадках поменьше — нет.

— Я тоже не вижу проблемы. Я просто вижу разные интересы тенниса и народного вида спорта — футбола. В теннисе сидит 2,5 тысячи человек и смотрит. Мы тоже сидим на стадионе и тоже не видим некоторые вещи — ушел мяч за линию поля или нет. Но в теннисе ведь показывают отскок мяча только тогда, когда сам спортсмен или спортсменка просит повторить этот момент. И всего у них для этого три попытки. А представьте, сколько в футболе таких попыток может быть. Я уверен, что их будет больше десятка. Для примера, посмотрите на статистику нарушений правил игры, которые совершают команды по ходу матча. Порой доходит до 40 таких нарушений. Получается, что надо 40 раз останавливать игру и проверять, был фол или нет? И это я говорю только о тех фолах, которые замечены судьей. А сколько еще незамеченных? В три раза больше, минимум!

И даже если в футболе также ограничить количество видеопросмотров за тайм, все равно нужен эксперимент, чтобы можно было по всем новшествам, которые сейчас предложены, провести соответствующие тесты. Я думаю, что, скорее всего, будет выбрана федерация, которая и будет его проводить, а потом она доложит, что из этого получилось. Так было и раньше, когда Бразилии доверили что-то проверять, Колумбии. Они это проверяли, а затем это внедрялось или не внедрялось уже повсеместно. Поэтому основа всего этого будет заключаться именно в экспериментах, а под них нужна хорошая методическая база по принятию критериев решений и выработке алгоритма действий всех участвующих в оценке лиц. Я имею в виду главного судью, ассистентов, резервного арбитра и тех, кто будет принимать конечное решение.

— Выходит, что введение дополнительных помощников главного арбитра, которые работают за воротами, себя не оправдало, раз, допустим, в российской Премьер-лиге от этой практики в итоге отказались?

— Я не совсем согласен с тем, что эта практика себя не оправдала. Просто в российском чемпионате на сегодняшний день есть проблемы с финансированием. Поэтому мы оставили эту систему для использования, но в исключительных случаях. Раньше мы брали один матч в туре, а сейчас чуть поменьше. Однако мы ее сохранили. Проблема там заключается в другом — в обученности людей, которые будут выполнять функции этих дополнительных ассистентов, которые стоят за воротами. Кого туда ставить — сегодняшних судей, бывших арбитров или ассистентов? Почему я об этом говорю? Потому что принципиально меняется вектор оценки ситуации. Есть же огромная разница, когда судья бежит сзади и оценивает действия атакующего футболиста в единоборстве с защитником или когда он смотрит спереди из-за ворот. Это же на 180 градусов перевернутая картинка. Здесь нужны навыки, выработка специальных методов оценки ситуации, концентрация внимания.

Посмотрите, как у нас выросли ассистенты. Мы им настолько сильно усложнили жизнь при оценке момента. Но они — молодцы. Сейчас они стали работать очень-очень хорошо. У них теперь выработалась фотографическая память, у них есть приемы, когда, как говорится, надо чувствовать ситуацию в тех моментах, когда идет встречное движение защитника и нападающего. То есть им необходимо сделать взаимную оценку, быстро все просчитать. Я полагаю, что сегодня одно из больших достижений ассистентов заключается в том, что они сумели приспособиться к этому. Но и они этого добились путем опыта и выработки тех рекомендаций, которые мы им даем.

— Мы говорили о технической стороне изменений правил игры, а есть еще и логическая. Отмена правила «тройного наказания» представляется своего рода победой здравого смысла. Или вы так не считаете?

— Именно так я и считаю. Я давно стоял за то, чтобы отменить это «тройное наказание». Поскольку это совершенно неправильное правило, особенно касающееся вратаря. Но теперь возникает вопрос: чем его заменить? Хотя в любом случае для того, чтобы понять, как его правильно трактовать, опять нужен эксперимент. Потому что вскроется много других моментов. Многие футболисты и тренеры — очень умные ребята. Они будут искать моменты для непроизвольного или произвольного падения в штрафной площади, будут ловить судей. Поэтому что-то наверняка придумают. Так что однозначно утверждать, что если мы сейчас примем это решение, то все будет в порядке, я не возьмусь. Так как без обоснования, без необходимого подхода, без логических методов оценки ситуации и приемов управления по принятию решений нам не обойтись.

— Когда «фол последней надежды» или, как говорят профессионалы, «лишение явной возможности забить гол» происходит в штрафной площади, новая трактовка подобных эпизодов ясна. А как быть, если данное нарушение имеет место за ее пределами?

— Это тот вопрос, который сегодня надо внести в систему рекомендаций и критериев. Ведь лишение явной возможности забить гол тоже зависит от расстояния. Потому что то, что происходит в штрафной площади, — это одно, а то, что до нее — совсем другое. Видимо, до штрафной надо сохранить нынешнюю систему наказаний — более глубокую. Поскольку там действия вратаря и защитников имеют явно неспортивный характер. Точно также должно быть, когда игроки грубо выполняют прием отбора мяча с умыслом нанесения травмы сопернику и т. д. Эти вещи и нуждаются в проверке. Необходимо посмотреть, насколько часто это случается, какие приемы наиболее опасны в оценке действий игроков противоположной команды. Нельзя же сразу взять и ухватиться за это, дескать, решили и все. А потом возникнет вопрос: а где применять? Вот и получается, что там можно, а здесь нельзя.

Например, сколько раз я спорил с уважаемым и любимым мной Алексеем Александровичем Парамоновым. Он предлагал изменить штрафную площадь, сделав ее по форме не прямоугольной, а круглой. Почему? Он был против того, чтобы назначать одиннадцатиметровый удар, когда игрок не атакует ворота соперника, а выходит с мячом из штрафной. Но все равно защитник при этом его сбивает. Что здесь? Умысел есть? Есть. Карточка нужна? Нужна. Какая? Красную ты не дашь. А пенальти дашь? Вроде бы получается против логики, против духа футбола, о чем часто говорят. Ведь по духу футбола, должна быть угроза воротам соперника, а тут — выход. А все равно мы назначаем пенальти, если игрок выходит из штрафной и происходит запрещенный физический контакт.

— Введение правила четвертой замены в дополнительное время продиктовано логикой?

— Я считаю, да. Четвертая замена — это очень хорошее предложение. Потому что новый игрок внесет свежесть не только в действия своей команды, но и в действия соперников. Они будут этого опасаться и будут продолжать действовать с предельной концентрацией внимания. Мне кажется, что от этого повысится зрелищность футбола. Поскольку все будут ждать, кто выйдет из игроков. Может быть, это будет специально обученный каким-то приемам футболист. Интересно посмотреть, как он будет атаковать, какое разнообразие внесет в игру.

Возьмите, к примеру, снова матч «Зенита» и «Бенфики». У португальской команды вышел Рауль Хименес, обострил игру, пробил нестандартно. Пожалуйста — 1:1. Второй вышел такой же (Андерсон Талиска — примечание EF) в компенсированное время, обыграл очень тонко, перебросив мяч с левой ноги на правую перед защитником питерцев, и забил гол-красавец. То есть это однозначное усиление зрелищности, конкурентности, спортивного настроя. Конечно, это свидетельствует о тактической зрелости и тренеров, и самих игроков. Ведь появление любого свежего игрока, который выходит на поле вместо уставшего, это определенный ход. Скажем, в нашей команде в этой встрече многие замены были произведены не совсем понятно. То есть это дополнительный резерв для глубокой интеллектуальной и профессиональной проработки эпизода.

— Тогда, возможно, имеет смысл не тянуть с четвертой заменой до дополнительного времени и разрешить ее проведение в основные 90 минут матча?

— Как показывает практика, чрезмерное количество замен в низших лигах необходимо для того, чтобы проверить спортивную готовность или выучку того или иного игрока для последующих матчей и, конечно, усилить игру. Но большое число замен не красит футбол. Есть 11 игроков, и все говорили о том, что три замены — это оптимальная возможность по линиям (атака, полузащита и оборона) усилить футбольные действия, которые помогут команде. А четыре замены — это уже перебор. Однако для того, чтобы сохранить устойчивость качества футбола, которое проявляется в основное время, и перенести его в дополнительное, и нужна эта четвертая замена. Это новая волна и новый вектор в действиях игроков, а также новые подходы с точки зрения тактических действий тренера и самих футболистов. Плюс это еще и эффект неожиданности. А эффект неожиданности — это та ситуация, когда игрокам и зрителям нужны загадки. Поэтому это хорошая интрига.

— Кстати, по поводу интриги… Она всегда появляется, когда в ворота вместо удаленного голкипера встает полевой игрок. Помнится, перед чемпионатом мира 1994 года в США ввели специальное правило, согласно которому третья замена разрешалась только на вратарской позиции. Почему в дальнейшем от этого отказались и стоит ли сейчас к этому вернуться?

— (Смеется). Когда речь заходит о полевых игроках в воротах, у меня все время в памяти всплывает эпизод, когда Андрюха Тихонов встал в рамку в матче на Кубок УЕФА с «Силькеборгом» и поймал мяч. Это пример в другую сторону, когда надо было бы сделать еще одну замену. Тогда он не занял бы место в воротах. Я думаю, что здесь причина и главная особенность заключается в том, что все-таки футбол сейчас стал очень динамичным. Идет такая скоростная работа, игроки демонстрируют такую двигательную активность, напряжение, ответственность, причем не только за честь клуба, города и т. д. Поэтому число замен необходимо оптимизировать.

Я всегда это сравниваю вот с чем: когда формировалось правило «вне игры», сначала было, допустим, три защитника и пять атакующих игроков. И футбол был такой, что забивалось по семь-десять голов. Однако потом поняли, что нужен баланс между защитой и нападением. Увеличили число защитников, усилили это требованием положения «вне игры» и стали искать равновесие, когда футбол давал бы и зрелищность, и результативность, и шоу, но в то же время оставался спортивным состязанием.

Поэтому замена лишь двух полевых игроков не дает потенциала для того, чтобы сохранить нужное количество сил для концовки. Для этого и вышли на три замены, как бы немножко продав позицию вратаря. Сейчас во многих лигах, в том числе и у нас в молодежном первенстве, идет три замены полевых игроков и вратаря. Тем самым голкиперу уделяется особое внимание. Но я думаю, что на сегодня три замены вне зависимости от того, какие функции выполняет игрок (полевой он или вратарь), — это наиболее оптимальный вариант. Хотя если в будущем футбол будет еще более динамичный, то, возможно, мы перейдем к другой количественной схеме. Правда, количество — это все равно не основная вещь.

Дмитрий ВАВИЛОВ. «Eurofootball», 11.03.2016