МИШЕЛЬ ПЛАТИНИ: «ВСЮ КАШУ ЗАВАРИЛ БЛАТТЕР, ОН ХОТЕЛ МОЕЙ КРОВИ…»


Мишель Платини. Фото: uefa.com

В последнее время что только на него ни вешали! Но Мишель Платини молчал, даже не явился на допрос. Наконец, разговорился: в интервью L’Equipe.

«ТЕРТЫЙ КАЛАЧ»

— Что вы пережили за эти последние недели?

— Я — в порядке, не беспокойтесь. В жизни у меня было много испытаний, да каждый матч — испытание. Вот только сейчас моя судьба уже не  в моих руках. Не знаю, что будет. Я никогда так много не работал как в эти последние три месяца, время пролетело незаметно. Но в  принципе жил нормально. Ведь все относительно. Когда узнаешь, что произошло в Баталкане (в этом концертном зале 13 ноября террористы расстреляли 112 заложников — прим. ред.), ФИФА и все эти проблемы кажутся такой ерундой. Труднее пришлось скорее не мне, а моим родным  — очень переживают за меня, за то, что со мной происходят такие несправедливости. Ведь в этом деле все шито белыми нитками, но такую шумиху раздули — вот и результат. Но ничего, прорвемся. Уже лет сорок, слышу, что я такой сякой. Когда забивал, когда мазал, когда был лидером сборной Франции… Хотя говорили и хорошее. Всегда кто-то тебя любит, кто-то ненавидит. Мои недруги сейчас рады, что мне сейчас достается по полной. Но я уже не мальчик, мне шестьдесят, я тертый калач.

— Что было самым трудным для ваших близких в этой истории?

— Слышать все эти сплетни, все спекуляция. Хорошо еще что папа не  совсем понимает, что происходит. а мамы уже нет… Но есть ведь еще жена и дети. Они не такие крепкие, как я. Но пытаюсь поднимать им  настроение (Улыбается). Что будет — то будет, я по природе фаталист. Будем биться. А выиграю или проиграю — посмотрим. Повторяю, мне уже шестьдесят лет, «Экип» сколько уже про меня понаписала. (Смеется.) Чего только ни видел в своей жизни, теперь посмотрим, как все сложится на этот раз.

— В сентябре, когда в Цюрих прилетела следственная бригада, поняли, что над вами сгущаются тучи?

— Нет, я думал, приехали просто спросить что-то про Катар и Россию. Я не сделал ничего плохого, так чего паниковать!

— Вы отлучены от футбола на восемь лет комитетом ФИФА по этике. Будете обращаться в апелляционный совет?

— Сначала надо дождаться мотивировки обвинения, а потом будем действовать, может быть, обращусь в спортивный арбитражный суд. Есть ведь определенная процедура, которую надо соблюдать. Так что ждем, ждем, ждем… Комитету по этике пока было не до мотивировок — Рождественские праздники. Но они с самого начала затягивают дело. В спорте вообще довольно медленно все расследуют, но в нашем случае им было очень важно тянуть до 26 января (последний день, когда можно выставить кандидатуру на выборы президента ФИФА).


Мишель Платини и Йозеф Блаттер. Фото: Reuters

«БЛАТТЕР ХОТЕЛ МОЕЙ КРОВИ…»

— Будете баллотироваться на пост президента ФИФА?

— Нет. Я снимаю свою кандидатуру. У меня нет ни времени, ни возможностей встречаться с избирателями, оппонировать другим кандидатам. Сосредоточусь на защите от этих обвинений, хотя там уже нет ни коррупции, ни фальсификаций, вообще ничего нет…

— Значит, все дело просто в нехватке времени?

— Да, все дело во времени, но не только. О какой победе в выборах можно говорить, если я не могу провести избирательную кампанию! Хотя, когда Блаттер объявил о том, что уходит (2 июня, через пять дней после того, как его переизбрали на съезде ФИФА) я получил 150 заявлений о поддержке своей кандидатуры. Сотня официальных писем из федераций плюс полсотни обещаний о поддержке. За каких-то два дня! Но сейчас надо соблюсти определенную очередность действий. Сначала узнать мотивировку (обвинений), потом спортивный арбитражный суд, потом комиссия (специальная комиссия по выборам президента ФИФА), где председатель — Доменико Скала — заявил, что я химичил с подсчетом голосов. (Криво улыбается.) Я боец по жизни, но сейчас мне не дают защищаться.

— За полгода превратиться из главного кандидата в президенты ФИФА в человека, отлученного от футбола…

— Всю кашу заварил Блаттер, он хотел моей крови, был против того, чтобы я перешел в ФИФА. Он часто говорил, что я буду его последней жертвой, но пошел ко дну вместе со мной. Точно знаю, что они копали под меня.

— Не думаете, что снятие своей кандидатуры интерпретируют как признание вины в этом деле?

— Вы хотите, что бы я напомнил вам все эти обвинения? Первое. Блаттер мне должен деньги. (Бьет по столу ладонью.) Второе. ФИФА решает, каким образом перечислить мне деньги. Третье. Господин Каттнер (Финансовый директор) связывается со мной и говорит, как все они сделают. Четвертое. Я посылаю им счет-фактуру. Через десять дней мне перечисляют сумму. Я все декларирую для налоговиков. Я получил деньги, которые Блаттер был мне должен за работу в течение четырех лет. Я получил счет-фактуру. Я выполнил все, что ФИФА мне сказала сделать. Но возникает вопрос: почему все произошло спустя девять лет? Не знаю, это к ним вопрос.

— Но вам самому не показалось странным, что рассчитались с вами так поздно?

— Подождите! Я же договаривался не с кем-то, а с президентом ФИФА. Если бы я ничего не сделал, разве ФИФА со всеми своими юристами и финансистами перечислила бы мне деньги? К тому уже через пять лет «за давностью» они имели право вообще мне ничего не платить. Я могу только себя винить, что не ускорил это дело. Но ведь полностью доверился ФИФА и ее президенту.

— Не жалеете, что взяли эти деньги?

— Нет. Хотя, может быть, лучше было бы, если б они сказали: «Не  можем вам заплатить, надо было вам раньше шевелиться». Вот почему мне все это кажется несправедливым — ФИФА ведь могла ничего не платить «за давностью».

«В ФИНАНСОВОМ ПЛАНЕ Я — ЧАЙНИК…»

— Но вы понимаете, что для всех это удивительный случай: человек получает 1,8 миллионов евро через девять лет после выполненной работы!

— Послушайте, есть люди, которые мне должны деньги уже лет тридцать. Но как только я потребую, они вернут долг. Ну, такой я человек, у меня есть принципы. Блаттер должен мне деньги? Тогда должен заплатить. Когда я должен кому-то, стараюсь вернуть деньги как можно быстрее. Но Блаттер — другой. Только один пример. Мой контракт с ФИФА (на  300 000 швейцарских франков в год), знаете, когда я его подписал? В январе 1999 года, хотя я к тому времени уже год работал на них. В августе 1998 года, я пришел к нему (Блаттеру) и спросил, есть  ли какие-то трудности с выплатой мне зарплаты. Он сказал, что есть.

— В этой истории всех удивляет ваше легкомысленное отношение к деньгам…

— Не в деньгах счастье. Может быть, такое отношение к деньгам, потому что с семнадцати лет в этом плане не имею никаких проблем. Да, я  знал, какая была зарплата у Жака Лямбера (президент организационного комитета Евро-2016), потому что это я как генеральный директор организационного комитета ЧМ-98 ее выписывал. Сейчас я знаю, сколько получают директоры УЕФА. Но никогда я не знал, сколько получают мои партнеры по команде. Никогда! Это меня не интересовало. Знаю, сколько имею я, а в остальном, в финансовом плане — чайник.

— В этой истории с деньгами подозрительно то, что перечислили их  вам аккурат накануне переизбрания Блаттера в 2011 году…

— Какие выборы! Он был единственным кандидатом. Мне говорят про 2011-й год, но я мог их получить и перед ЧМ-2014 или перед выборами в 2007-м. Выдумывают чего-то…

«МОГУ БЫТЬ ШОФЕРОМ…»

— Как думаете, кто за всем этим стоит?

— Понятия не имею. Когда мы с ним (с Блаттером) появлялись вместе, люди меня узнавали, а не его. У него всегда были сложные отношения с Платини, с Беккенбауэром. Он любит футболистов, но не любит оказываться в их тени.

— Вы хотели выставить свою кандидатуру на выборах президента ФИФА  — не в этом ли причина?

— Вообще отношение в Цюрихе (там штаб-квартира ФИФА) к президенту УЕФА — будь то Мишель Платини или кто-то другой — весьма негативное. Впрочем, это взаимное.

— То есть ФИФА и окружение Блаттера могли быть против вашей кандидатуры?

— Большинство членов ФИФА были за мою кандидатуру, значит все дело в руководстве ФИФА — они напряглись.

— А чего они боялись?

— То, что я всех разгоню. Такое же отношение ко мне было и в УЕФА, когда я стал президентом в 2007-м. Если кто-то все это и задумал  — скорее всего руководство ФИФА. Больше некому. Все, кто в ФИФА на выборных должностях, это дело игнорировали. Другое дело — аппарат. Администрация — большая сила.

— Насколько можно доверять комитету по этике?

— Ни на йоту! Эти пять человек решают вопросы жизни и смерти, могут кого-то отлучить от работы на восемь лет или пожизненно. С какой стати! Разве кто-то может запретить человеку работать! Ну, можно понять, если мне запретят появляться в ФИФА, но УЕФА то тут при чем! При чем тут чемпионат Европы! Кто может мне запретить поехать в Лион — открывать новый стадион! Ведь Жан-Мишель Ола (президент «Лиона») уже прислал мне приглашение.

— Но вы же не присутствовали на жеребьевке групп Евро-2016?

— Это я добился для Франции Евро-2016. И мне теперь запрещают быть на жеребьевке. А скоро мне вообще запретят появляться где бы то  ни было. Но что-нибудь придумаю. Я спросил у Жака Лямбера, не нужен  ли ему волонтер, может быть, шофер — а что, я могу! Он сказал: не  беспокойся, я тебе дам пригласительный билет. Сжалился! (Смеется.) Я послал письмо в ФИФА, спросил, что мне можно и что мне нельзя. Многие ведь хотят встретиться, поговорить с Мишелем Платини не как с президентом УЕФА, а как с бомбардиром чемпионатов Европы, бывшим капитаном сборной Франции. Жду от ФИФА ответа.

— А если с вас снимут санкции, вернетесь на работу в УЕФА президентом?

— Хороший вопрос, но сейчас не могу ничего сказать. Ничего не ясно…

«ПО МНЕ — ЛУЧШЕ ОСТАТЬСЯ В УЕФА…»

— Вы говорите, что невиновны, тем не менее не хотите оправдываться. Но вся эта история может очень подмочить вашу блестящую репутацию…

— А что мне остается делать! СМИ распоясались вовсю, особенно в  начале. Что только ни писали! О коррупции, о черной кассе, о фальсификации голосования… Как все это опровергать? Поэтому и молчал.

— Зепп Блаттер часто вас упоминал в последнее время, называл вас «честным человеком», «звездой»…

— Я давно знаю этого типа. Знаю, что от него ждать и что значат его слова. Он никогда не говорит о ком-то просто так, всегда есть какой-то личный интерес. Не знаю, почему он говорит, что я звезда. Хотя это так оно и есть. Когда мы шли куда-то вместе, люди больше обращали внимание на меня, а не на него. Но все-таки я хотел бы его увидеть на съезде ФИФА в сентябре, сказать спасибо за сорок лет работы. Чисто по-человечески, это надо сделать. Он — не простой человек, оригинальный. У него свое понятие о добре и зле, обо всем на свете, он умный, обаятельный, коварный, ему — восемьдесят — прожил интересную жизнь. Правда, концовка не удалась. Но во мне больше нет к нему жалости, хотя согласен: он много сделал для футбола. Какая-то простая операция — перечисление двух миллионов швейцарских франков — может перечеркнуть всю жизнь, тридцать, сорок лет карьеры.

— Вы говорите об интересной жизни, прожитой Блаттером. Но ваша то  была не менее замечательная. Начинали с академии «Нанси», и поднялись до самой вершины — кандидата в президенты ФИФА…

— Но хочу заметить: я никогда особо не рвался в ФИФА. Только отставка Блаттера дала мне толчок. Но по мне лучше остаться в УЕФА, вот это  — мое. ФИФА стала вынужденной необходимостью. Надо было, чтобы я  повернул их лицом к футболу. Сейчас ни один из кандидатов в президенты не говорит о футболе. Да они его просто не знают и не понимают. Я колебался, выдвигать свою кандидату или нет. Но комитет по этике все решил за меня — спасибо ему за это!

— Но все-таки есть определенная логика в том, что вы выставили свою кандидатуру. Неужели это не льстило вашему самолюбию?

— Я принимал это как судьбу, но особой радости не было. Для всех ФИФА — это что-то супер. Но у меня особое мнение на этот счет.

— Ваша вся жизнь — в футболе, с самого детства…

— Но с некоторых пор я не в футболе — сделался юристом.

— А чем могли бы заняться, если все-таки с вас не снимут дисквалификацию?

— Не знаю. Еще не думал об этом. Пока все мысли о том, чтобы исправить эту несправедливость. Я не боюсь за будущее меня. Доверимся небесам.

— До сих пор небеса вам благоволили…

— Да. И, надеюсь, так будет всегда.

— Вы верите в себя и свою звезду?

— Я верю в мою семью, думаю о здоровье близких и о многих других вещах. Жизнь ведь — это не только футбол. Но футбол как был, так и будет частью моей жизни. Если снимут дисквалификацию до выборов, снова буду президентом УЕФА. Или же устроюсь в какой-нибудь клуб… Но пока действует дисквалификация. Хотя не могу понять, с какой стати комитет по этике принял такое решение — еще до суда! Но когда тебя дисквалифицируют даже на три месяца, СМИ все равно мочат по  полной.

Дмитрий ТУМАНОВ. «Советский спорт», 13.01.2016