СЕРГЕЙ ОВЧИННИКОВ: «НЕ ХОЧУ ЗАМЕЩАТЬ РЕАЛЬНЫЙ МИР ВИРТУАЛЬНЫМ»



Сергей Овчинников известный российский голкипер, тренер национальной сборной России и московского ЦСКА рассказал о специфике обязанностей тренера вратарей, об изменениях в своем имидже, об общении с журналистами и болельщиками, а также о своем отношении к социальным сетям.

***

— 2015-й год подходит к концу, пора подводить итоги. Каким этот год получился для вас, какие события запомнились больше всего?

— Если говорить о семейной жизни, то в этом году у меня родилась дочка Анастасия. Потрясающее событие! Если же мы говорим о сборной России, то, безусловно, большим событием для нас стал выход в финальную часть ионата Европы. Это очень важно для ребят, тренеров, болельщиков, которые переживают за команду. Что касается успехов ЦСКА, то нам удалось занять второе место, попасть в Лигу ионов через квалификацию. Кроме того, на промежуточном этапе мы в чемпионате занимаем первую строчку, это тоже результат определенной работы. Так что год получился хорошим, мне понравился. Грех жаловаться.

— Что можете сказать об общении с Доном Фабио?

— Капелло — большая величина, личность. Он очень интересный человек: эрудированный, умный, разносторонний. Основываясь на своем жизненном опыте, Фабио мог рассказать чрезвычайно познавательные вещи. Такие встречи не могут не остаться в памяти.

— Могли предположить в начале года, что отборочный цикл будет заканчивать не Фабио Капелло, а Леонид Слуцкий?

— Такова тренерская профессия. Тренер всегда должен быть готов к переменам, особенно если не все складывается для него удачно. Так что удивляться тут не приходится.

— Когда у руля сборной встал Леонид Слуцкий, у вас был с ним какой-то разговор о ваших перспективах в сборной?

— Так что какой должен был быть разговор? Мы же вместе работаем в ЦСКА, и я предполагал, что будем работать и в сборной. К его требованиям я тоже был готов. Есть тренерский штаб, во главе которого стоит Слуцкий. К нам, помощникам, предъявляются определенные требования, которые мы должны выполнять. А вообще, близкое знакомство с Леонидом Слуцким — это жизненная удача. Работать и общаться с ним очень комфортно.

— Ваши функции претерпели какие-то изменения?

— У Леонида Викторовича все функции распределены очень четко. В ЦСКА я старший тренер, но и в сборной этот функционал никто не отменял.

— То есть вы не выполняете обязанности исключительно тренера по вратарям?

— Да такого по большому счету никогда и не было, и нет! Просто люди несколько однобоко понимают эту должность. Получается, должен быть отдельный тренер по защитникам, по полузащитникам, по форвардам, но такого же нет. Да, часть своего времени я посвящаю именно вратарям, но это логично. Было бы глупо, если бы вратарей тренировал, например, Сергей Семак, который не играл в воротах. Это вратарь может заниматься с полевыми игроками, так как он сам играет в поле на хорошем уровне. А вот игроки не стоят в воротах на таком уровне, на каком голкиперы играют в поле. Поэтому разминка вратаря достаточно специфична, и мне, разумеется, выполнять ее сподручнее. Но, опять же, она длится только часть тренировки. Сначала работаешь с голкиперами, потом выполняешь другие функции.

— Нет желания попробовать себя в роли главного тренера?

Вообще, я работал на разных футбольных должностях, и главным тренером в том числе. Но надо всегда смотреть на ситуацию в целом. Скажем, с Капелло мне было не до выбора: предложили вакансию тренера вратарей, и так как я хотел попасть в сборную, принял предложение. Никаких жалоб, никаких обид. Что, если бы я заявил «Хочу работать главным тренером», это что-то изменило бы? На данный момент меня все устраивает: и в сборной, и в клубе. У меня и сейчас есть варианты поработать главным, но пока не вижу смысла что-то менять.

— Но теоретически может быть такое предложение со стороны, от которого вы не смогли бы отказаться?

— В России есть клуб, к которому я испытываю особенные чувства, его все знают. Это — «Локомотив». Но я не могу сказать, что без раздумий согласился бы на его предложение. Понятно, что этот клуб для меня не чужой: нельзя вычеркнуть игровое прошлое из жизни. Но надо понимать, что ЦСКА также стал для меня очень значимым клубом. Когда ко мне очень хорошо относятся, я привык платить взаимностью. В ЦСКА я работаю с такими умными, интересными людьми, как Леонид Слуцкий, Виктор Гончаренко, Виктор Онопко, Роман Бабаев, Паулино Гранеро, Сергей Никитин, Олег Яровинский. Общение с ними обогащает мой внутренний мир.

Вообще, работая долгое время в команде, начинаешь становиться ее патриотом, это нормально. Может быть, для игрока клубный патриотизм актуальней, но много ли мы можем привести примеров, когда тренер большую часть карьеры возглавлял один и тот же клуб? Тренер может проработать в десятках мест, и каждая команда оставляет след в его душе. Да, «Локо» навсегда в моем сердце, но к ЦСКА у меня также очень теплые чувства! В области профессионального роста мне интересен именно ЦСКА. Мне тут комфортно, и я счастлив, что мне доверили делать работу, которую я люблю. Раз пока не выгнали, значит, выполняю свои функции хорошо.

— Кто принимает решение о том, кого из вратарей вызывать в сборную: главный тренер или тренер голкиперов?

— Всегда и везде состав определяет главный тренер. Это аксиома! Если где-то не так, то это в корне неправильно. Здесь не может быть двух мнений. Именно главный тренер отвечает в конечном счете за результат, и с него будет спрос.

— Но ведь тренер вратарей по идее должен лучше в них разбираться?

Не разбираешься — это не аргумент! Главный тренер должен разбираться во всем: в игроках, в массажистах, в администраторах! Хорошо, а вдруг тебе приведут плохого голкипера, и ты поставишь его в состав, так как не разбираешься. И что тогда получится? Или если тренер, к примеру, в прошлом нападающий, он что — в защитниках ничего не понимает? Наставник, который дает на откуп выбор состава другим людям, сам себя обедняет как специалиста. Можно разбираться чуть лучше или чуть хуже в каких-то амплуа, но тренер на то и носит приставку «главный», чтобы осуществлять координацию всех действий. Анализ, выбор игроков, тренировочный процесс. микроклимат, атмосфера — все это лежит на нем. Если я главный, какое бы доверие не было к человеку, последнее слово будет за мной. Потому что я отвечаю за последствия своей работой. Меня уволят, а не кого-то еще!

— Что скажете о ситуации с Владимиром Габуловым? Он в свое время достаточно жестко отреагировал на то, что его не вызвали в сборную.

— Как я уже сказал, вратарей выбирает главный тренер, и он может пригласить любого вратаря, какого считает нужным. Владимир — очень квалифицированный голкипер, желаю ему всего самого хорошего. Если у Володи есть ко мне какие-то претензии, то он знает мой номер телефона, он всегда работает. У меня лично никаких претензий к Габулову нет.

***



— Болельщики часто любят спрашивать, собирается ли тренер сборной омолаживать состав.

— Во-первых, у нас не старый состав. А во-вторых, в чем смысл искусственного омоложения? Если просто так, для галочки, то давайте омолаживать! Всех выгнали, набрали 18-летних футболистов, задачу выполнили. Но это в том случае, если про результат разговора нет. Второй вариант: «Мы видим перспективу в таких-то игроках, которые через пять лет будут в полном порядке». Но поймите: все футболисты, в которых мы видим перспективу и при этом они играют в стартовом составе своих клубов, уже в обойме! Первая сборная — это не поле для экспериментов. Сборная — это набор лучших футболистов на данный момент! Мы решаем текущие задачи, будь то результат, качественная игра, отработка каких-либо тактических схем. Есть молодежная сборная, где молодые могут получить практику, и мы за ними следим.

Ни в одной стране мира никто потенциально перспективного футболиста в национальную сборную просто так звать не будут. А если кто-то и будет (примеры были), то это неправильно. Тут же дело не в том, что кто-то против молодых игроков. У нас в сборной они есть, но только те футболисты, которые сильней своих конкурентов на сегодняшний день, а не в перспективе. А кто будет играть в 2018 году, никто вообще не знает! Вот есть возрастной футболист, он выступает стабильно, в нем никто не сомневается. Вдруг он сдал по той или иной причине — и все, приглашается другой игрок, который завоевал право на шанс. Свято место пусто не бывает.

Поверьте, ни один тренер при прочих равных не предпочтет возрастного игрока молодому. Но надо соответствовать уровню этого возрастного игрока, а это получается не всегда. Молодым очень трудно пробиваться, здесь ничего удивительного нет. Но все игроки, которые сейчас считаются возрастными, были когда-то молодыми и так же начинали свой путь в футболе. Кто-то в 18 лет, кто-то в 25. А кого-то, как в нашем случае Олега Кузьмина, в 34 года впервые вызывают в сборную.

— Ветераны часто любят рассуждать о том, что футболисты раньше были сильнее, чем сейчас. Вы так не считаете?

— Таких разговоров действительно предостаточно. Слышал их и на заре своей карьеры, и когда заканчивал. Я лично считаю, что, каждое новое поколение футболистов сильнее предыдущего. Поэтому всегда буду говорить, что они лучше нас, буду их поддерживать. Просто надо уважать людей, которые играют в ту же игру, в которую ты когда-то тоже играл. Я когда-то продолжал футбольное дело, которым занимались наше уважаемые ветераны, и они тоже когда-то были молодыми по отношению к своим предшественникам. Я уважительно отношусь ко всем футболистам и тренерам: и тем, кто выступает сейчас, и к тем, кого я не застал и о ком знаю лишь по рассказам отца. Надо быть тактичным в этом плане.

— Насколько сильно с течением времени меняются особенности игры вратаря?

— Критерии сильного голкипера были понятны всегда: хорошая игра ногами, на выходах и на линии ворот, а также чтение игры. Понятно, что раньше были свои особенности. Например, вратарь мог брать мяч в руки после паса своего партнера. Теперь это запрещено, и приходится больше играть ногами. Но могу сказать, что советские вратари всегда превосходно обращались с мячом, ведь многие начинали как полевые игроки. Навыки игры в поле очень помогают в дальнейшей вратарской карьере, причем не только в умении действовать ногами в чистом виде, но и в чтении игры. У вратаря топ-класса понимание игры даже лучше, чем у полевых игроков. Ведь голкипер находится лицом к полю, и, чтобы подсказывать своим партнерам, он должен анализировать развитие атак, перемещение защитников, выполнение командой тренерской установки. Поэтому у вратаря для работы тренером очень выигрышная позиция.

— Почему же мы знаем не так много примеров тренеров, которые в прошлом были голкиперами?

— Так вратарей априори раз в десять меньше, чем полевых игроков. Но есть еще одна причина. Амплуа голкипера подразумевает повышенный стресс, дополнительную ответственность. Все же полевому игроку проще: стресс уходит через движение, а вратарю зачастую приходится все держать в себе. Это очень сильно выхолащивает нервную систему за время игровой карьеры, и многие вратари просто не хотят окунаться в тренерское ремесло, которое также подразумевает повышенный стресс. Нормальная реакция организма, который устал от психологической нагрузки.

— Вернемся к вратарским тенденциям. Известный голкипер Дмитрий Харин в свое время называл Фабьена Бартеза вратарем будущего, так как француз охотно выходил из своей штрафной и участвовал в организации атак. Сейчас многие вратари часто играют далеко от своих ворот, а эталоном считается Мауэль Нойер. А недавно в хабаровской команде «СКА-Энергия» страж ворот Юрий Дюпин и вовсе подключился на угловой уже в середине матча! Может, это также будущая тенденция?

— Не думаю. Во все времена во всех командах были вратари, которые на последних минутах ходили на стандарты. Я тоже бегал: два раза попадал в штангу, но забить так и не удалось. Но в середине матча, наверное, не имеет смысла так рисковать. Я читал интервью тренера СКА: он сказал, риск был оправдан, так как вратарь прекрасно играет головой. Но если бы это было так, то голкипер забивал бы в каждом матче, верно? А если его результативность, скажем так, невысока, то лучше стоять в воротах. У любого из десяти полевых игроков шансов забить больше, чем у голкипера. Хотя, возможно, тут присутствует элемент шоу. Есть же примеры: Сенни, Чилаверт. Эти вратари обладали хорошим ударом и, что важно, доверием тренера, поэтому часто забивали. Такие вещи придают пикантности матчу. Теоретически я тоже мог и пенальти исполнить, и штрафной: у меня очень хороший удар, но предпочитал заниматься своим делом. А если бы я в середине тайма побежал к чужим воротам, тренер бы быстро вернул меня на место (улыбается).

— Считается, что у Игоря Акинфеева очень сильный, поставленный удар с обеих ног. При этом он никогда не исполнял пенальти.

— Ну, Георгий Щенников тоже не бьет пенальти, и что?

— Про него не говорят, что у него очень сильный удар.

— А разве наличие очень сильного удара — гарантия того, что та забьешь гол? Если понадобится, то Игорь подойдет и пробьет, в чем проблема. Скажу за себя: у меня ничего внутри даже бы не екнуло, если бы мне пришлось исполнять пенальти. Но есть же штатные пенальтисты, зачем лезть, напрашиваться. Это не театр, в конце концов.

***



— Вы работали во многих городах. Что чувствуете, когда возвращаетесь в знакомые места? Скажем, в ноябре сборная играла в Краснодаре, где вы в свое время возглавляли «Кубань». Почувствовали ностальгию?

— Я много где работал. Разумеется, ты с симпатией будешь относиться к городу, где у тебя были хорошие моменты в карьере игрока или тренера. С кем-то из местных жителей познакомился, с некоторыми продолжаешь общаться. Безусловно Краснодар является одним из городов, где мне посчастливилось работать, и я всегда приезжаю в него с удовольствием.

— При этом вы в интервью много раз говорили, что любимым городом у вас является Москва.

— Я москвич, и у меня не может быть любимый город Нью-Йорк. Если бы родился в Нью-Васюках, то бы любил Нью-Васюки. Может быть, я немножко консерватор в этом вопросе, но не понимаю людей, которые родились на периферии и упорно пытаются ехать в Москву, что-то вырывать, доказывать, строить карьеру. Не говорю, что это плохо, но я этого не понимаю. Почему это нельзя делать в своем родном городе? Ты уезжаешь из дома и, таким образом, обрубаешь свои корни. А все эти слова, что на периферии нет возможностей… Считаю, что реализовать себя можно где угодно. Ты везде пригодишься, будешь востребован, если ты умный, рациональный человек, и неважно, как называется твой город. Но опять же: это мое видение ситуации. Каждый делает сам свой выбор, который я не вправе обсуждать.

— А как относитесь к участившимся призывам уезжать из России?

— Да, это не очень патриотично. Но это опять же выбор каждого конкретного человека. Может, у него есть веская причина уехать, о которой мы просто не знаем.

— Лично вы смогли бы жить за границей?

— Как известно, я долгое время жил в Португалии, но так и не смог окончательно адаптироваться. Я очень часто летал домой, постоянно тянуло в Москву. Я точно не житель Европы. Другое дело — слетать на недельку отдохнуть. У нас в России, к сожалению, нет теплого моря или океана, а дети хотят купаться, загорать. Я-то, может, никуда бы не поехал, меня в Москве все устраивает. Но семья должна получать тот отдых, который она хочет.

— В этом году вам исполнилось 45 лет, в этой связи хотелось бы задать несколько вопросов о переменах в вашем имидже. Начнем с прически, которую вы частенько меняли. Одно время у вас был длинный хвост, и многие сравнивали вас с голкипером сборной Англии Дэвидом Сименом.

— Ну, а что, неплохое сравнение, хочу сказать, им можно гордиться (улыбается). Если серьезно, то осознанного желания, как сейчас модно говорить, «менять имидж», у меня не было. Все мы так или иначе меняемся со временем. Человек же не рождается сразу с конкретной прической. Вот, например, Виктор Савельевич Онопко ходил в молодости с пышной шевелюрой, а сейчас у него совершенно другая стрижка. Что касается меня, то нет какой-то внутренней составляющей. Что-то надоедает. Прическа — это не имидж, это всего лишь волосы. Мне вообще абсолютно все равно. Надоели длинные волосы — постригся коротко. Надоели короткие — отрастил чуть-чуть.

— А как жена реагирует?

— Боюсь, моя жена даже не замечает, какая у меня прическа на данный момент (улыбается). У нее есть столько актуальных семейных дел, что на мою стрижку она обратит внимание в последнюю очередь.

— Вы следите за модой?

— Нет. Я вообще немодный человек. Очень люблю комфорт. В первую очередь, мне должно быть удобно, а одежда должна быть чистой и опрятной. При этом вещи не должны слишком выделяться и вызывать удивление у окружающих: не хочу бросать вызов обществу. А модно это или не модно… На мой взгляд, мода очень изменчива. Получается, в прошлом году вещь была модная, а в этом — уже нет, а решают это модельеры и дизайнеры, которым надо продавать свою продукцию. Все эти модные тенденции, гонки за новыми коллекциями не касаются простых людей, к коим я себя отношу. У меня абсолютно нет надобности покупать трендовые вещи, чтобы кого-то удивлять. Хотя кто-то видит в этом смысл, увлечение, и это тоже неплохо.

— Молодые футболисты увлекаются пирсингом, тату. Вас в свое время это обошло стороной?

— Сережки уж точно обошли. Кроме одного Сережки — моего сына (улыбается). Ну, а в целом футбольная профессия сама по себе подразумевает больше свободы. Поэтому, конечно, футболист может позволить себе выглядеть иначе, чем, скажем, офисный работник. Другое дело, что в 20 лет ты думаешь, что делаешь крутые вещи, а в 50 лет они уже выглядят глупыми. Все мы были молодыми, каждый самовыражался по-своему. Я, например, не вижу ничего плохого в тату, а вот пирсинг, считаю, русскому человеку не очень близок по ментальности. Но если кто-то хочет вставить кольцо себе в нос — да ради бога, мне это вообще не мешает. Мешает ему: есть, бегать, играть в футбол. Кто-то гребень себе на голове соорудил — да пожалуйста! От этого человек хуже или лучше не становится. Да и кто знает, что будет через 20 лет. Может, все вокруг парики начнут носить, как в восемнадцатом веке.

— Еще одно изменение коснулось вашей фигуры. После окончания карьеры вы набрали вес, потом похудели. Как вам это удалось?

— На самом деле, борьба с весом идет постоянно. Я всегда поправлялся, худел, затем снова поправлялся. Такая уж конституция. Мы уже упоминали Виктора Савельевича Онопко, так вот он всегда был худой. Это генетически. А есть люди, как я или Леонид Викторович Слуцкий, которые расположены к полноте. Когда я играл, приходилось строго держать игровой вес. Потом закончил, прибавил в весе. Но после завершения игровой карьеры почти все поправляются: уходит физическая активность, исчезает стресс, а ведь он еще как сжигает калории! Но если у тебя хватает силы воли, то ты вернешь себе нормальную фигуру. Кому-то за счет физиологии это дается легко, а кто-то прикладывает серьезные усилия, выполняет дополнительные тренировки, сидит на диетах. Лично я серьезно похудел всего за несколько месяцев, и с тех пор борьба с весом идет у меня постоянно. С переменным успехом.

— Есть ли у вас вредные привычки?

— Да они у всех есть, смотря кто задает критерии. Например, один человек курит, и это считается вредной привычкой, хотя, на мой взгляд, это скорее слабость. А другой моргает постоянно, и, по мне, это тоже вредная привычка. Самое главное, своими привычками не приносить дискомфорт окружающим. Меня раздражает, когда говорят: «Это моя жизнь, я хочу делать вот так, и на окружающих плевать!» Уж если мы вредим своему здоровью, то лучше делать это в одиночестве и не доставлять трудностей тем людям, которые находятся рядом. Поэтому я не против, если человек курит, но при этом запрет на курение в общественных местах полностью поддерживаю. Ведь курящему нетрудно выйти на улицу, встать в положенном месте и там подымить.

***



— Вас узнают на улице?

— Бывает, узнают, но, конечно, гораздо реже, чем раньше. У нас если человека перестают показывать по телевизору, то его как будто никогда и не было. Кого-то это огорчает, а кто-то, наоборот, счастлив.

— У вас какой вариант?

— Второй. Жить стало намного проще! Никто не узнает — и хорошо. Если мне понадобится решить какой-то вопрос за счет популярности, то я лучше обращусь к тому же Игорю Акинфееву! Он мне поможет, к примеру, скидку получить (улыбается). А так, чтобы тешить свое самолюбие… Кому-то это надо, мне — нет. Более того, я и моя семья ведем достаточно закрытый образ жизни. И меня наоборот тяготит слишком большое внимание к моей персоне. Когда я играл, я воспринимал популярность как данность. А сейчас меня устраивает находиться в тени.

— Бывает, что люди, узнавая вас, пытаются поговорить о футболе?

— Конечно. Реагирую по-разному. Если есть время, могу ответить на какой-то вопрос, а если нет, то вежливо говорю «до свидания». Когда человек что-то интересное спрашивает или рассказывает, то можно и пообщаться. А бывает, такое говорят, что хочется быстрее уехать или уйти.

— Случается, что человек, немного поигравший в воротах, обращается к вам как к коллеге по амплуа?

— Ну, такие истории у всех есть. Помню, в салоне «Ниссана» менеджер мне говорит: «Здравствуйте, коллега». Я сначала не понял, спрашиваю: «Коллега — это потому что у вас и у меня есть машина «Ниссан»? А он: «Нет, я же тоже вратарь! Играл за сборную птицефабрики». Такие случаи, конечно, забавляют, но они случаются редко.

— Представители СМИ часто к вам обращаются?

— При всем уважении к прессе, стараюсь интервью не давать. Разумеется, все журналисты разные, но мне не очень нравится, как подают материалы СМИ. Читаешь интервью спортсменов на сайтах, а там содержание вообще не соответствует заголовкам! Понятно, что все гонятся за рейтингом, но ты же не желтая пресса! Спортивные издания будут иметь рейтинг всегда, ведь болельщики все равно прочтут текст, какой бы заголовок там не был. Кроме того, все чаще в футбольных заметках пишут неправду, причем даже солидные издания. У меня есть друг: он чистый дилетант в футболе, но очень его любит, читает много футбольных статей. И когда я ему что-то говорю, он часто начинает спорить: «Да все не так! В газете же писали по-другому!» Я ему: «Да там больше половины не соответствует действительности». А у друга такое удивление, как будто я ему глаза на мир открыл. Не уверен, кстати, что он мне поверил.

— А как насчет дилетантских вопросов СМИ?

— Такое случается. Одно время я честно пытался на них отвечать, но все равно писали отсебятину. Долго думал, какой найти выход, и решил просто ограничить общение. Если это нужно по работе — пожалуйста. В сборной без проблем выхожу к прессе, отвечаю на вопросы. Конечно, если я знаю человека, то буду с ним общаться, так как уверен, что он не исказит мои слова. А когда мне звонит 17-летняя девочка и просит дать комментарий, при этом даже не зная, кто я такой… Ну, о чем она может спросить, если даже сути не понимает? Задаешь встречный вопрос, а на том конце просто тупик. У девочки в голове разрыв шаблона: «А как это тупой футболист задал мне, журналисту, вопрос, на который я не могу ответить?» Интервью — это не дорога с односторонним движением. Интересно должно быть обоим. А если журналисту интересно, а мне нет, то смысл общаться? Бывает, люди обижаются: почему спортсмен так сухо отвечает. Так вы разговорите человека, задавайте ему такие вопросы, чтобы он раскрылся, чтобы ему хотелось ответить развернуто. Ну, а если вы так не хотите, то спрашивайте других. Я же не стою с плакатом «Возьмите у меня интервью», верно?

По мне, так сейчас в прессе слишком много негатива. Разоблачительные статьи, деньги постоянно фигурируют, хамство в адрес футболистов. Такое ощущение, что говорить больше не о чем. Ну мы же в одной индустрии работаем, зачем друг друга обижать? Зачем принижать наш футбол, а потом стонать, что им никто не интересуется? Вот сыграла наша сборная на ионате мира, так потом столько грязи на нее вылилось! Дошло до того, что чьи-то гипотетические предположения выдавались за неоспоримые факты. Можно и нужно критиковать, но не хаять. У футболистов есть дети, родители, они же тоже все это читают. Ну проиграла команда, и что? Футболисты что, Родину предали? Нет, просто на данный момент времени они оказались слабее. Мы можем хотеть победить очень сильно, но соперник хочет выиграть не меньше нашего. В драке тоже один слабее другого, но бывает, что проигравший достоин даже большего уважения. Футбол — всего лишь игра, которая несет болельщикам как положительные, так и отрицательные эмоции. Радости, равно как и неудачи, надо переживать вместе.

— Что, по-вашему, может помочь ребенку увлечься футболом?

— Приведу свой пример из детства, расскажу, как я полюбил футбол. Помню, отец привел меня на матч московского «Динамо», за которое он болел. Кто соперник, мне было по барабану, я толком не помню, как складывался мачт, но мне запал в душу антураж: мужики с газетами, семечками, все болеют, причем по-доброму. Никого не интересовало качество футбола или количество забитых голов. При этом народ смотрел на футболистов с уважением, которое буквально витало над трибунами. Да, болельщикам могло не понравиться, что команда проиграла, но это длилось ровно две минуты. Я это перенял. И когда сам занимался в московском «Динамо» и болел за эту команду, мне совершенно все равно было, как они сыграли. Я любил футболистов за то, что они есть, просто болел за них. Не было ни ненависти, ни раздражения. Хорошая жизненная школа — уважать других людей. А то часто как получается: команда выигрывает — все хорошие, через пять минут проигрывает — все плохие, все дармоеды. Всегда надо быть аккуратным в оценках. Поэтому мне хотелось бы, чтобы атмосфера на стадионах, в спорте, да и в жизни, была подобрей. Тогда у нас все наладится!

***



— Ровно десять лет назад у вас состоялось интервью?с очень интересными людьми, которые при этом совсем не разбирались в футболе. Речь о телепрограмме «Школа злословия», вели которую Татьяна Толстая и Авдотья Смирнова. Вспомните о том своем опыте.

— Напротив меня сидели две умнейшие женщины нашего времени. Эрудированные, высокообразованные, творческие, при этом на своей волне. Ну, о чем я мог с ними говорить? Половину того, что они говорят, не только я, но и еще 90 процентов населения не поймет. Я прекрасно понимал свою роль в той программе, не собирался спорить с ними о каких-то вещах. Они спросили меня ровно то, что, по их мнению, я должен знать. Я ответил, и они даже этому удивились! Наверное, подумали: «Какой неглупый футболист!» (улыбается). А я обрадовался, что даже те простые ответы, которые прозвучали из моих уст, их полностью устроили. С другой стороны, не все же должны быть профессорами, физиками-ядерщиками, заканчивать по несколько институтов. А вообще, было интересно. В начале передачи у меня поинтересовались: «Вы не боитесь, что вас что-то спросят на тему, которую вы не знаете, и вам будет неловко?». Я ответил: «Всегда, если ты не знаешь ответа или боишься быть неправильно понятым, лучше вообще не отвечать». Ну зачем я буду говорить о том, в чем я не понимаю? Так что я абсолютно не нервничал. Две умных женщины поговорили с одним мужиком-футболистом, всем все понравилось, и я за это только рад!

— Недавно в рамках презентации новой формы Леонид Слуцкий, Артем Дзюба и Денис Черышев снялись в программе «Вечерний Ургант». Смогли бы принять в ней участие?

— Да я в любой передаче смог бы принять участие, теоретически. Страха перед камерой у меня уж точно нет. Но мое появление там неактуально: в популярной телепередаче должны участвовать медийные, узнаваемые персоны.

— У спортсменов обычно очень широкий круг знакомых и друзей, но он часто уменьшается после завершения карьеры.

— Это нормально. Футболист меняет команды, у него появляется много знакомых, приятелей, товарищей, которые и выручить могут, и в разведку с тобой пойдут. Ты проводишь с ними много времени, но друг в моем понимании — это другое. Не верю людям, которые говорят: «У меня полно друзей». Друг бывает один, максимум два. И то, зачастую твои самые близкие друзья — это отец, мать, ребенок. Я всегда говорил, что если ты можешь прийти с любой проблемой к человеку, не испытывая неловкости, или поделиться радостью, то это твой друг. А кто еще, кроме твоих родителей, детей и жены может так поступить? Ну может, еще один-два близких человека. Я многих людей люблю и уважаю, но сказать, что я богат друзьями, не могу. Я человек, который больше склонен любить свою семью, чем искать потенциальных друзей. Для меня гораздо важней, чтобы человек считал меня своим другом, тогда шагну навстречу. Не хочу попасть в ситуацию, при которой буду считать кого-то своим близким, а он меня им таковым не считает. Это меня расстроит больше, чем вообще отсутствие друзей.

— Сейчас популярны социальные сети: фейсбук, твиттер, вконтакте. Вы где-нибудь зарегистрированы?

— Я вне соцсетей. Пользуюсь ими исключительно для получения информации. Есть продвинутые юзеры, а я задвинутый лузер (улыбается). Если мне что-то надо, у меня есть жена, которая хорошо разбирается в этой теме, друзья могут помочь. Не считаю соцсети обязательным условием современного мира и прекрасно без них обхожусь. Раньше родственники подолгу не виделись и общались только по телефону, а сейчас пишут в соцсетях. Это одно и тоже: нет визуального контакта. Ничего плохого в этом нет, но замещение реального мира виртуальным, в моем понимании, неправильно. Слишком уж мы упрощаем свою жизнь. Я бы не хотел, чтобы мои дети воспринимали виртуальный мир ближе, чем реальный, поэтому стараюсь оградить их от ряда вещей. Например, в моей семье телевизор не смотрят вообще, а пользование телефоном у ребенка минимальное. Конечно, все равно дети рано или поздно со всем этим столкнутся, но пусть это случится позже. Дети должны жить в реальном мире и дружить с реальными людьми. Не надо проводить сутки напротив монитора или с телефоном в руках: гораздо лучше сходить погулять, поиграть в футбол.

РФС, 04.01.2016

Фото: rfs.ru

*  *  *

ЛИЧНОЕ ДЕЛО

Овчинников, Сергей Иванович. Вратарь.

Родился 10 ноября 1970 г. в г. Москве. Воспитанник московской футбольной школы «Динамо». Первый тренер — Геннадий Гусаров.

Выступал за клубы «Динамо» Сухуми (1990), «Локомотив» Москва (1991–1997, 2002–2005), «Бенфика» Лиссабон, Португалия (1997–1999), «Алверка» Алверка, Испания (1999–2000), «Порту» Порту, Португалия (2000–2001), «Динамо» Москва (2006).

Чемпион России 2002 и 2004 гг. Обладатель Кубка России 1996 и 1997 гг. Обладатель Кубка Португалии 2000 и 2001 гг.

Лучший вратарь России (приз журнала «Огонек») 1994, 1995, 2002 и 2003 гг.

За сборную России сыграл 35 матчей.

Участник чемпионата Европы 2004 г.

Подробнее »