ГЕНИЙ И ДОБРОДЕТЕЛЬ. ПЕЛЕ — 75 ЛЕТ!


Фото: Reuters

В день 75-летия Пеле наш обозреватель Валерий Винокуров вспоминает свои встречи с Королем Футбола и занятную историю раритетного автографа. Справа от моего рабочего места, за стеклом книжкой полки, стоит одна из самых любимых фотографий. На ней за небольшим столиком сидят напротив друг друга Пеле и мой сын Олег. Оба смотрят вниз перед собой и что-то пишут. Снимок этот сделан в Токио во время чемпионата мира (2002), куда мы привезли только что вышедшую книгу Олега о Пеле. Когда Олег вручил бразильцу книгу, тот спросил, нет ли еще одного экземпляра, и получил ответ, что можем ему подарить хоть целую пачку. Но он попросил лишь еще одну книжку, чтобы написать на одной «Автору от героя» и чтобы Олег написал на другой «Герою от автора». Когда они делали эти дарственные надписи, их и заснял фотокорреспондент…

А у меня автограф великого мастера хранился к тому времени уже четыре десятка лет. Его мне подарили в 20-й, 21-й или 22-й день рождения, точно не помню, важно, что тогда я лишь мечтал сменить профессию кинематографиста на футбольного репортера. История же того автографа, по-моему, интересна и даже чем-то поучительна. Дело в том, что мои родители дружили с Бенционом Моисеевичем Вулом, нашим выдающимся ученым-физиком, академиком, Героем Социалистического труда, лауреатом Ленинской и Государственной премий. Одних только орденов Ленина у него было пять, но больше всего он гордился какой-то скромной наградой, полученной в 17- или 18-летнем возрасте, когда он воевал пулеметчиком в Первой конной армии Буденного.

И вот однажды, перелетая с одного международного конгресса на другой, академик вместе со своим переводчиком-телохранителем оказался в одном самолете с футболистами бразильского «Сантоса». Те прослышали, что с ними летит всемирно известный физик, и командировали двух своих уважаемых одноклубников взять у него автографы в немалом количестве. Дальше рассказывает Бенцион Моисеевич, сидя за столом в день моего рождения: «Подходят ко мне два милейших молодых человека, один чернокожий, другой белый. И вежливо так, смущаясь, просят расписаться в их блокноте чуть ли не 20 раз, на отдельных листках, чтоб досталось каждому из команды. Я не мог отказать и, пока расписывался, вспомнил, что у Валерика скоро день рождения. И попросил, чтобы они оба расписались на листке из моей записной книжки».
Он достает этот листок, и я немею от счастья: на нем очень разборчивые автографы Пеле и Жильмара. Не меньше меня радуется мама и говорит, многозначительно поглядывая на папу: «А кто-то считает, что футболисты сплошь неграмотные неучи, особенно нищие бразильцы. Вот ведь ребята — интеллигентные и любознательные, не правда ли?». Академик тоже смотрит на отца, как вы поняли, ярого противника моего желания сменить профессию, и уверенно подтверждает мамины слова…

А живьем я впервые увидел Пеле в подтрибунном помещении лужниковского стадиона после тренировки бразильцев накануне их матча со сборной СССР (1965). Мы, молодые журналисты, окружили его, а коллега, знавший португальский, попросил его расписаться на какой-то книжке. Пеле на мгновенье задумался, мол, что написать, и коллега предложил написать «моему другу такому-то». Пеле удивленно воззрился на него: «Как другу? Мы же первый раз видимся»…

В «Жизнеописаниях» Плутарха мимоходом сообщается, что на латыни одним и тем же словом обозначаются два качества: добродетель и храбрость. А затем уже подробно развивается мысль о том, что талантливые люди далеко не всегда являются хорошими людьми в общечеловеческом понимании. Разве кто-то может с этим не согласиться, разве мы не знаем, как часто талантливый человек оказывается завистливым, тщеславным, недобрым, а то и нечестным?! Наш великий поэт утверждал, что гений и злодейство несовместимы. Но не научил ли нас ХХ век, что это не всегда верно?!

Чем чаще я затем встречался с Пеле, чем лучше узнавал его как человека, тем больше — и с радостью — убеждался: наш футбольный гений — личность без страха и упрека, его главное человеческое качество — добродетель, со всеми ее составляющими.

Обо всех встречах, конечно, рассказать не смогу, к тому же их с годами становилось все больше, так как Пеле был — как это называется? — «лицом» компании «Мастеркард», и с ним конкретно на чемпионатах мира и Европы работал наш с Олегом нью-йоркский приятель Тони Синьори. На встречи для бесед и интервью с Королем футбола надо было заранее записываться, и Тони всегда вносил нашу фамилию в самое начало длинного списка.

Однако на чемпионате мира в Аргентине (1978) такого сложного порядка еще не существовало. И когда мы с Николаем Озеровым приехали из Буэнос-Айреса в Росарио на матч Аргентина — Бразилия и Николай Николаевич поднялся в свою комментаторскую кабину, а я в буфете пресс-центра разжился сэндвичем и бутылочкой пива, там неожиданно появились Пеле и Жаирзиньо. Упустить возможность узнать их мнение о событиях ЧМ я, естественно, не мог. Решил отбросить еду ради беседы, но они любезно пригласили меня за свой столик, тоже что-то взяли в буфете, и за этой скромной трапезой мы прекрасно поговорили, о чем читатели еженедельника «Футбол-хоккей» вскорости узнали.

Во время чемпионата мира во Франции (1998) мы рассказали Пеле, что приступаем к выпуску книг о знаменитых футболистах и, в частности, о тех, кто вошел в «сборную мира ХХ века», составленную ФИФА. А в нее, как известно, вошли четыре бразильца. И тогда Пеле предложил, чтобы мы приехали в Бразилию в 2000-м, когда там будут отмечаться сразу три юбилея: его 60-летие, 75-летие Нильтона Сантоса и 50-летие со времени проведения в этой стране чемпионата мира. Конечно, мы с благодарностью приняли приглашение. После этого в течение двух лет я размышлял о том, как же получить визу, но во время чемпионата Европы (2000) спросить об этом у Пеле мы почему-то не сподобились.

По возвращении с этого чемпионата отправились в бразильское посольство в Москве во всеоружии. С собой у нас был объемистый пакет с фотографиями давних и недавних времен, где мы запечатлены с Пеле, вырезки с интервью с ним и очерками о нем, наконец, книга, написанная им в соавторстве с американским журналистом, «Мастер и его метод», которую я в свое время перевел (с маминой помощью) и которая с продолжениями долго публиковалась в еженедельнике. Спустя несколько лет, к слову, после описываемых событий мы напечатали ее целиком в нашем журнале «Футбольная правда».

А в посольство с нами отправился и журналист Игорь Горанский, долго работавший когда-то в Бразилии корреспондентом (кажется, АПН). Его книга о Гарринче уже вышла в нашей серии, и он готовился написать о Карлосе Альберто и Нильтоне Сантосе, тоже вошедших в «Сборную мира ХХ века». И вот подходим к сотруднице посольства и объясняем, что собираемся отправиться в страну многократных чемпионов мира по приглашению Пеле. «Ах, Пеле!». Она улыбается, тут же протягивает нам листки для заполнения и говорит, что визы будут готовы через несколько дней. Подумать только, вот что значит быть народным героем: его устного приглашения оказалось достаточно, не нужны были никакие кем-то заверенные приглашения, ни справки, ни авиабилеты, ни подтверждения из гостиниц о забронированных номерах. Пеле пригласил! Вот и весь сказ.

А поездка была чудесной и полезной. Омрачило ее только то, что Пеле заболел и не прилетел из Нью-Йорка. Мы созвонились, он позаботился о том, чтобы нас везде привечали. Впрочем, этого и не понадобилось, настолько тепло нас встречали в Сантосе (там это были вице-президент клуба, двукратный чемпион мира Зито; тогдашний тренер команды, мой знакомый еще со времен Московской олимпиады Карлос Альберто Паррейра; вратарь команды 50-х годов Лула), в Сан-Паулу (местные друзья Пеле), в Рио-де-Жанейро (сын и жена Карлоса Альберто, который в это время тренировал какую-то сборную в Азии; Нильтон Сантос, которого дочь вызвала из столицы в Рио в связи с приездом россиян).

В книгах обо всех наших героях, вышедших затем в течение двух лет, есть немало фотографий о нашем путешествии по памятным местам великих мастеров. Как и в той книге о Пеле, с которой начат был мой рассказ. В день 75-летия Эдсона Арантеса до Насименто, известного всему миру как Пеле, обо всем, с ним связанном, вспоминаешь с трудно объяснимым чувством — но главное, светлым и радостным.

Валерий ВИНОКУРОВ. «Чемпионат», 23.10.2015