ОТ БАРАНОВ НА СТАДИОНЕ ДО 1:2 ОТ АВСТРАЛИИ

Для начала — загадка для читателя. В мире на сегодня есть три тренера футбольных сборных — россиянина. Двух вы назовете сразу — Леонид Слуцкий и Юрий Красножан. Кто же третий?

Его зовут Александр Крестинин. 37 лет, родом из Краснодара, где по сей день постоянно и проживает, параллельно будучи замдиректора городской детской футбольной академии. Почти всю карьеру провел во второй российской лиге, сменив немало команд — играл, например, вместе с Юрием Жирковым в тамбовском «Спартаке», а также в родной «Кубани» в 1999-м.


Александр Крестинин. Фото: sport-express.ru

А возглавляет он с прошлого года сборную Киргизии, которая сейчас участвует в азиатском отборе к ЧМ-2018. И делает это на удивление неплохо — сыграла, например, вничью на выезде с Иорданией, которая лишь в межконтинентальных стыках не попала в Бразилию-2014. А с Австралией, победителем последнего Кубка Азии, с Тимом Кэйхиллом в составе при впервые со времен СССР забитом до отказа 18-тысячнике в Бишкеке (еще десять тысяч желавших не смогли попасть на матч) сыграли очень достойно — 1:2 при заметном преимуществе по ударам.

Так что если выход в Россию-2018 для страны, где русский язык — официальный, объективно за гранью достижимого, то в первом в истории попадании на Кубок Азии уже не видно чего-то абсолютно невозможного.

Как обладатель тренерской лицензии «А», на которую он недавно сдал в Куала-Лумпуре (в следующем году уже должен получить Pro), Крестинин ко всему этому пришел — история любопытнейшая. Заглянув в Москву вместе с молодыми руководителями федерации, наводившими мосты с РФС и московскими клубами, он увлекательно рассказал мне об этом. — В 2010 году приехал в Киргизию еще в качестве футболиста, — рассказывает Крестинин. — После сезона, который я пропустил из-за травмы, с Тюменью, Оренбургом и Подмосковьем не срослось, и выбора не оставалось — хотя вначале этот вариант ни я, ни жена даже не рассматривали. Но прилетел, проехал 160 километров от Оша в 17-тысячный Кочкор-Ата, который и городом-то стал тридцать лет назад, — а спустя два дня собрал вещи и сказал: «Я домой поехал».

Природа неописуемая, но условия — аховые. Заброшенный профилакторий, зима — а отопления и горячей воды нет. Все игроки одновременно включают обогреватели в номерах- и, естественно, тут же вырубается электричество. Тренировки, питание — каменный век. Не было даже переносных ворот, которые потом уже сварили по моему чертежу. Катка, газонокосилки — ничего нет. Объяснение, почему газон не укатывают: «Так трава же поломается!»

Профессиональных контрактов нет — какой-то ничего не означающий договорчик на двух листках. Типовые контракты, какими они должны быть, я из России привез. Меня уверяли: «Саня, это Азия. Здесь человеческие отношения значат намного больше, чем бумажные». Отвечал: «Верю. Но привык работать, чтобы все документы были в порядке».

В общем, взглянул на все это — и пошел к начальнику команды Медеру Сыдыкову сообщать, что уезжаю. А у меня к тому времени уже была тренерская лицензия «С», которую получил годом ранее, когда был травмирован. И он меня вдруг спрашивает: «У тебя же есть лицензия. Может, попробуешь играющим тренером? Сам все и поменяешь. Я поддержу. Тогда не откажешься?»

— Вот это поворот.

— С предыдущим тренером, с Украины, они как-то полюбовно договорились — и я, приезжавший играть, вдруг оказался играющим главным тренером команды «Нефтчи», но совсем не из Баку. Причем мне поставили задачу — бороться за чемпионство! При том что хоть чемпионат и состоит всего из шести команд, «Нефтчи» никогда не попадал в тройку призеров. Но терять мне было нечего, и я, 32-летний, взялся за дело. Благодаря начальнику команды у меня появился прямой контакт со спонсором — президентом «Кыргызнефтегаза».

Говорю: «Хорошо, вы ставите задачу — но надо обеспечить человеческие условия». Сделали и тепло, и проводку, и ремонт. Сейчас этот профилакторий отлично работает, там и рабочие с нефтянки питаются и лечатся. Еще надо было решать вопрос с питанием — мы поменяли 13 поваров! Кто-то сам сбегал, кто-то начинал, назовем это так, экономить на команде…

Сделали поле, купили косилку и каток, приучили людей стричь газон за день до игры, а не за три, как до того. Сварили переносные ворота. Подписали со всеми футболистами те самые профессиональные контракты, которые я привез. Настоял, чтобы премиальные выплачивались игрокам на следующий день после победы — хотя очень сложно было. Но была еще одна проблема, справиться с которой удалось не сразу. Даже не мог себе представить, что такое бывает.

— Что за проблема?

— Когда я впервые вышел на поле центрального стадиона города, трава была такой высоты, что мяча не видно. А самое поразительное — на нем баранов пасли. Вижу все это, брови поднимаются: «А как?!" Объясняют: «Это директор стадиона специально сказал, чтобы трава повыше была, чтобы баранам было что есть». В шоке говорю: «Баранов убрать, поле подстричь!»

— Убрали, подстригли?

— Пока мы были в городе, все было нормально. Потом уехали на две недели в Бишкек, а это далеко — 520 километров, да еще и по перевалам. Не отследишь. Возвращаемся — опять. И бараны, и трава. Где директор? Приводят, он мне: «Братан, все нормально, что ты горячишься?» Он в этом выпасе был заинтересован.

Тут я понял, что надо подключать спонсора, раз моего слова недостаточно. Прихожу к нему, рассказываю про баранов. Он хватается за голову. И тут же решает вопрос. Больше баранов не было.

— А директор остался на своей должности?

— Остался. Но начал работать нормально. Понял, что шутки плохи. Вспоминаю сейчас — и не понимаю, как со всем этим удалось совладать. Этому невозможно научить, и чтобы в такой ситуации преуспеть, нужно работать в каком-то особом состоянии души. Но я был «голодный», у меня не было путей для отступления.

ИГРОКИ ГОВОРИЛИ: «РАНЬШЕ ПОЕЛИ ПЛОВ, ПОШЛИ И ВЫИГРАЛИ!»

— Футболисты-то хоть более или менее дельные у вас были?

— Откуда? Набирали их по остаточному принципу — трансферное окно-то закрылось, а играть некому. Говорил ребятам: «У кого знакомые футболисты есть — приводите, всех посмотрим!» В итоге через полгода пять человек из тех, кто весной был никому не нужен, попали в первую и молодежную сборные.

Спиртного 90 процентов игроков не употребляют — мусульмане. Но была другая проблема — с питанием. Говорю: «За три с половиной часа до начала игры надо есть пасту». Они: «Сергеич, мы без плова не можем! Раньше поели плов — пошли и выиграли». Я не выдержал: «У кого вы выиграли? Во что вы играли? Это не футбол! Даже в чемпионате — без медалей». Стонали, но привыкли.

— Сколько зарабатывают футболисты в Киргизии?

— Лучшие легионеры — две тысячи долларов в месяц. С учетом премиальных. У местных — меньше.

— Какое место в итоге вы в том сезоне заняли?

— Первое.

— Но как?!

— Сам не понимаю. Шли на втором, от первого, которое, как всегда, занимала самая богатая команда Киргизии «Дордой», немного отставали. В перерыве между кругами улетаю на пару недель в Краснодар. Тут звонят: «Саня, команду хотят снимать с турнира». — «Почему?» — «Денег не хватает. Мы тут посидели, подсчитали, что если в таком графике будем идти, денег расплатиться не хватит». — «Стоп, но вы же сами ставили задачу и закладывали под нее смету!»

Прилетаю. Показываю контракты, объясняю, что футболисты подадут в суд и деньги эти все равно получат. Только для клуба и спонсоров это будет позор. Показываю контракты юристу, тот крутит-вертит их полтора часа и в итоге говорит: «Да, футболисты правы». Деньги где-то нашли.

Я с весны не играл — получил травму и уже смирился с тем, что буду только тренировать. И тут — ключевая игра на выезде с «Дордоем», а полкоманды, включая центр обороны, травмировано. Ребята просят: «Сергеич, выйди!» А я только две недели как начал тренироваться. Соглашаюсь, но думаю — сейчас выйду и опозорюсь на глазах у собственных игроков. В итоге победный гол забил!

Потом еще дома «Дордой» обыграли и чемпионами стали. Городок с ума сходил от радости. Нас так любили и уважали, что даже от войны защитили.

— В смысле?

— В 2010 году в Оше и окрестностях были серьезные беспорядки, резня, немало людей погибло. Но нас все население готово было защищать. Перед профилакторием дежурила милиция, охрана с автоматами. Впрочем, до Кочкор-Ата беспорядки не дошли: жители города — молодцы, построили баррикады и не пустили боевиков. Хотя в трех километрах от нас бушевало, людей убивали. Вот в этот момент дома волновались…

— Жена и двое детей в Киргизию с вами не поехали?

— Жена приезжала, но в тот момент ее не было. А дети учатся в Краснодаре — им сейчас 17 и 13 лет. Я женился рано, в 19 лет, и сразу предупредил, что стиль жизни будет такой. Когда была возможность, семья со мной переезжала — но не сюда.

НЕСОСТОЯВШАЯСЯ АВИАКАТАСТРОФА

— Сейчас, работая в сборной, в Кочкор-Ата заглядываете?

— Еще не было возможности. В марте полетели в Ош на товарищескую игру с Афганистаном — думал, хватит времени заехать. Но 30 марта впервые в истории в тех краях пошел снег. Подлетаем, пилот пропускает начало полосы. Приземляемся в ее середине, для торможения длины не хватает — и мы уехали в поле.

— С жизнью в этот момент прощались?

— А я спал. Просыпаюсь, смотрю — какой-то ажиотаж. За окном иллюминатора что-то не так — асфальта нет, здания аэропорта не видно. Тут-то мне все и объяснили. К счастью, обошлось. Там уже и пожарные были — готовились к худшему. С игрой в таких условиях тоже до последнего непонятно было, и до Кочкор-Ата я так и не добрался.

— А как вас в сборную пригласили?

— Когда работал в «Нефтчи» в 2010 — 2011 годах, старое руководство федерации мне уже предлагало возглавить сборную. Но я поставил условия — не по своему контракту, а по тому, что должно быть у команды. Они были не готовы, я сказал: «Все равно к этому придете, а сейчас просто время потеряете». И уехал в Краснодар — благо, появилась работа в академии футбола Краснодарского края, которую я сам когда-то закончил.

В 2012 году федерацию возглавило новое, молодое и прогрессивное руководство. Люди хотят многое изменить — и за три года прогресс колоссальный. Сначала они разгребали завалы, а в прошлом году позвонили: «Готовы пойти на то, что ты предлагал». Я прилетел на Иссык-Куль, и мы все согласовали.

— Что же вы предлагали?

— Например, то, что перед матчами команда должна садиться на десятидневный сбор. Плюс еще одна игра через четыре дня на пятый — то есть в расположении сборной футболисты проводят две недели. Клубы, конечно, не слишком этим довольны, но если мы хотим чего-то на уровне сборной добиваться, путь один — сыгранность, поскольку звезд у нас нет. И если бы это условие не было принято, я в сборную не пришел бы.

Еще — что команда должна готовиться к матчам на сборах за рубежом. И сейчас условия для подготовки — сказочные. К ничьей с Иорданией готовились в Бахрейне, к победе над Бангладешем — в Эмиратах, перед серией товарищеских матчей в Китае проводили сбор в Таиланде. Молодежная сборная, та самая, что на Кубке Содружества, обыграла Россию (видели бы вы, какой праздник в связи с этим был в стране!), готовилась к этому турниру в Катаре. Вот туда все деньги уходят, а не на зарплаты.

Есть, правда, еще и бонусы за решение задачи, но по моей инициативе премиальных за отдельные матчи нет. Лучше получить три-четыре тысячи сразу, чем по сто за отдельные победы. Но в целом работаем больше на энтузиазме. Я знаю финансовую ситуацию в стране, она не очень хороша. И мой контракт мы обсуждали последним: посчитал неправильным выкручивать людям руки. Они дали столько, сколько смогли.

— А какова задача и насколько реально ее решить?

— Попасть на Кубок Азии. Система отбора сложная. Сейчас есть восемь групп по пять команд. Первые места и четыре лучших вторых автоматически попадают в финальный турнир и продолжают борьбу за выход на ЧМ-2018. А четыре худших вторых места объединяются с третьими и четвертыми — и играют уже только за попадание на Кубок Азии.

В принципе ситуация в группе такова, что занять второе место, причем даже попасть в четверку лучших вполне возможно. Но основная задача — попасть на Кубок Азии, где Киргизия никогда еще не играла.

— Говорят, помогают и несколько рожденных в Киргизии немцев, которых недавно нашли и привлекли в команду?

— Да, на сегодня их трое. Эти ребята, пусть и из низших немецких дивизионов, нам очень сильно помогают, поскольку уровень футбольного образования там, понятно, другой. Есть еще Сергей Евлюшкин, но с ним проблемы, поскольку он заигран за сборную Германии U-19, и ФИФА почему-то запретила нам его заявлять. Что странно, поскольку Казахстану в аналогичной ситуации с Александром Меркелем — разрешили.

Объяснений никаких не было — и сейчас мы занимаемся решением этого вопроса. Парень играл в «Вольфсбурге», признавался лучшим игроком юношеского чемпионата Германии. Сейчас в третьем немецком дивизионе. Еще одного игрока нашли в Бельгии, ведем переговоры.

— Вы стремитесь к максимально большему числу легионеров — или наоборот?

— Исходя из уровня чемпионата Киргизии, я открыто всем ребятам сказал: «Моя задача — чтобы вы все уехали, получили футбольное образование в более сильных чемпионатах». То, что происходит в киргизском первенстве, меня как тренера не устраивает. И, получая игроков из клубов, приходится два-три дня приводить их в приемлемое функциональное состояние.

ПОПАСТЬ БЫ НА СТАЖИРОВКИ К СЛУЦКОМУ И КОНОНОВУ!

— Антон Коченков из «Локомотива» родился и вырос в Бишкеке. С ним не пытались говорить?

— Мы на связи. Он не против, но все зависит от лимита на легионеров в России. Есть вероятность, что со следующего сезона члены Таможенного союза, в который входит Киргизия, не будут считаться иностранцами, и тогда вопрос по Коченкову, как и еще по двум игрокам из ФНЛ, решить будет гораздо легче. Пока же у нас только один легионер из России — Валерий Кичин из «Тюмени», поигравший за «Волгу» и «Анжи».

— С кем из российских тренеров хорошо знакомы?

— С Николаем Южаниным, Сергеем Балахниным. С последним я еще в 90-е годы пересекся в дубле «Ростсельмаша», где сам играл, а он был одним из тренеров. С их стороны чувствую большую поддержку, в том числе информационную.

— Через Балахнина, ставшего тренером сборной, можно и на Леонида Слуцкого выйти.

— Очень хотелось бы побывать у него на стажировке в ЦСКА! Как и в родном Краснодаре у Олега Кононова, чья работа мне также очень симпатична, но лично мы незнакомы. Стараюсь накапливать знания, ездить на стажировки. Недавно наблюдал за тренировками Валерия Карпина в армавирском «Торпедо». В Куала-Лумпуре на тренерском семинаре обсуждали ЧМ-2014, познакомился там с Карлушем Кейрошем, Берндом Штанге, Аленом Перреном, ныне тренирующим Китай. Приезжал с лекцией Жерар Улье, и это было очень полезно.

— Для вас сюрприз, что сборная Киргизии стала конкурентоспособной даже в матчах с такими соперниками, как Австралия?

— Нет. Мы только в начале пути, и я был уверен, что отдача от наших сборов и серьезной системы подготовки будет — но не знал когда. Я приверженец думающего и атакующего футбола — в том числе и поэтому так приятно смотреть на работу Кононова, несколько открытых тренировок которого я наблюдал. Собственно, исходя из ментальности и антропометрии игроков сборной Киргизии, у нее нет иного выбора, как играть в футбол с контролем мяча. Габаритами наши футболисты не отличаются.

— Правда, что на матч с Австралией не попало много людей, у которых были билеты?

— Увы. У меня даже жена прошла на трибуну только во втором тайме! Игр такого масштаба прежде в Бишкеке не было, ажиотажа — тоже, и к этому оказались не готовы. На трибуны попало много безбилетников — кто-то по дружбе с кем-то, кто-то через органы власти, иные просто перелезали через заборы. Но с тех пор меры безопасности продумали, и повториться такого не должно.

— В Краснодаре многие знают, что их земляк работает с национальной сборной?

— Футбольные люди знают, болельщики — вряд ли. Хотя сам играл за «Кубань», занимал с ней первое место в зоне «Юг» второго дивизиона в 99-м, а в «Краснодаре» до недавнего времени занимался мой сын.

— Почему не остался?

— Я как методист не совсем согласен с тем, как работают в академии со старшими возрастами. Инфраструктура там лучшая в мире, Капелло правильно сказал. Но сейчас за работу с детьми отвечает сербский специалист, и если до 12 лет все шикарно, то с тем, что происходит позднее, я в корне не согласен. И посчитал, что сыну будет лучше развиваться под моим контролем в нашей академии, где все методические вопросы — на мне.

— С Юрием Жирковым, с которым пересеклись в Тамбове, отношения не поддерживаете?

— Поддерживаю. Не далее как в прошлом году встречались. Он такой же, как тогда — скромный и фанатично преданный футболу. В Тамбове мы нередко после тренировок оставались — один подает, другой бьет. Юра сильно выделялся — а когда я приехал, был расстроен тем, что его любимый «Спартак» не взял его после просмотра. Но не опустил рук, здорово отыграл год — и награда, пусть уже в виде ЦСКА, нашла героя.

— За «Кубань» вы играли в год, когда началась вторая чеченская война, а в соперниках у вас были команды из республик Северного Кавказа — «Динамо» из Махачкалы, «Ангушт», «Моздок», «Иристон»… Весело было?

— Еще как. Единственный раз полетели на игру чартером в Махачкалу — ехать было опасно. Отыграли, приехали в аэропорт — и сидим час, два… Оказалось, в Чечне шел бой, и взлетка была загружена — постоянно садились самолеты с ранеными. Когда играли в Назрани, жили в Нальчике и на игру ехали в день — ночевать в столице Ингушетии было опасно.

Обидно, конечно, что не пробился на более высокий уровень — ведь чувствовал, что ничего невозможного в этом нет. Но не хватило, считаю, толкового агента. Да и не судьба — я же в 17 лет уже сыграл в первом дивизионе за краснодарский «Колос» у классного тренера Валерия Яремченко, и если бы после смены губернатора команда не развалилась, моя карьера могла бы сложиться совсем иначе.

— Будем надеяться, что пробьетесь как тренер. О приличной клубной работе мечтаете?

— Мы в сборной только в начале пути — но, конечно, мечтаю. Что ж, работой в сборной, от которой получаю большое удовольствие, постараюсь обратить на себя внимание. Хотя, если сравнить с тем, с чего я здесь начинал, это уже большой прогресс…

Игорь РАБИНЕР. «Спорт-Экспресс», 25.09.2015