РУСЛАН КАМБОЛОВ: «РОССИЙСКИЙ ФУТБОЛ ДОЛЖНЫ ПОДНИМАТЬ МЫ, А НЕ ЛЕГИОНЕРЫ»

Карьера Руслана Камболова — как сюжет фильма о преодолении. Пару-тройку лет назад о нем помнили лишь преданные фанаты ФНЛ. Казалось, что талантливый защитник застрял в клише вечно перспективного. Ринат Билялетдинов протянул ему руку помощи, Камболов пробился в основной состав «Рубина», а после дебютировал в сборной России. Еженедельник «Футбол» расспросил его о перспективах казанцев, детстве в «Локомотиве» и знаменитом голе в ворота «Челси».

Скажи, зачем

— В квалификации Лиги Европы «Рубину» выпали «Работнички». Есть представление, что за команда?

— Помню, что давным-давно «Локомотив» с ними играл, обыграли вроде  бы. Пока не знаю, что из себя представляет эта команда. Будем разбираться, анализировать. Наша задача — выйти в групповой раунд, а потом будем определять цели.

— Даже выиграть Лигу Европы?

— А как я могу сказать, что «Рубин» не сможет этого сделать?

— «Рубин» прошлого сезона был очень хорош, а в нынешнем свалился в зону вылета. Почему так?

— В жизни не всегда все гладко, так же и в спорте, и в быту. Нам в прошлом году где-то фартило: там кто-то промахнулся, мы где-то затолкали. Но, надеюсь, с ближайшего тура нас прорвет, нужна только победа. Ноль побед, ноль голов — очень неприятная ситуация.

— Реально ли добиваться результата, когда в составе столько молодых игроков?

— Реально, я верю в эту идею. Да, где-то ребятам не хватает опыта, но молодежь всегда более агрессивная, эмоциональная, в ней чувствуется желание проявить себя. И в прошлом сезоне мы доказали свое право быть среди топ-клубов. Если не верить в свои силы, зачем вообще играть?

— Лимит — беда или благо для российского футбола?

— Для одних беда, для других — благо. С точки зрения наших футболистов  — благо. Пусть играют россияне. Да, без легионеров мы будем не так конкурентоспособны в еврокубках. Но российский футбол нам самим надо поднимать, делать его крепче, чтобы сборная играла лучше.

— Есть мнение, что лимит развращает.

— Все индивидуально, и от тренера многое зависит. Если он видит, что игрок начинает серьезно сдавать, то должен опустить его на землю. Все должны понимать, что [лимит] это шанс для российских футболистов себя проявлять. Остальное идет от головы. Если ее нет, на место игрока всегда придет другой российский футболист.

— Звонок с приглашением в сборную России прошлой весной не восприняли как шутку?

— Помню, что был на базе, когда мне сказали, что я попал в расширенный список. Вау, неожиданностью это не было, я всегда хотел играть в  сборной. Теперь хочу еще больше.

— Какие эмоции остались от дебюта?

— Очень приятные. Ты приезжаешь в команду в первый раз, и там игроки, которые по девять лет находятся в составе сборной. Ты еще мелким был, когда те же Березуцкие, Игнашевич, Акинфеев уже играли. Хороший эмоциональный всплеск. Поэтому только позитивные эмоции, хотя с  Черногорией дурацкая ситуация получилась. Слава богу, что три очка нам записали.

Карате-пацан

— Вы родились во Владикавказе. Как и все местные мальчишки, занимались борьбой?

— Маленьким во дворе играл в футбол, а потом дядя (Марат Дзоблаев. — Ред.) отдал меня на карате. У меня было много энергии, я был неспокойным ребенком. Нет-нет, любил и подраться. Лишнюю силу надо было куда-то направить. Поэтому дядя сказал: «Все, идешь заниматься карате». Годик я туда походил, и он меня отвел в футбол.

— Карате оказалось полезным?

— В футболе помогло только хорошей растяжкой. Драться на поле не  приходилось, а вот во дворе бывало. Но в 90% случаев зачинщиком был не я.

— Почему и на карате, и в футбол вас отправлял дядя?

— Он сам бывший футболист. Играл в «Алании», потом Романцев лично пригласил его в московский «Спартак». Около полугода дядя там провел, его полюбили, но потом он вернулся во Владикавказ. Поскольку он  больше разбирался в спорте, взял надо мной шефство. Насильно в футбол меня не тащил, я сам бежал. Мама рассказывала, что я еще не умел ходить, а уже играл с мячом. Потом, как и все пацаны, мы играли во дворе со старшими. Дядя увидел мое рвение и решил, что пора идти в секцию «Алании».

— Когда у вас появились первые бутсы?

— Приходилось играть в чем придется, выбора тогда не было, особенно дома, во Владикавказе. Когда в семь-восемь лет мы начинали тренироваться, в бутсах особо не поиграешь, даже если они были. Поля — резинка или гаревое поле. На траве толком не тренировались. Вот когда подросли, уже занимались на газоне, появлялись непонятные деревянные бутсы. Мои первые — адидасовские, самые модные, которые с тремя полосками.

— Говорят, на футбол во Владикавказе принято ходить по знакомству, бесплатно.

— На моей памяти я всегда ходил бесплатно на игры. Однажды руководство  — клуба или региона, не знаю — решило сделать платные билеты. Сразу появилась неприятная реакция болельщиков: мол, что это за бред, всегда ходили бесплатно! Причем билет стоил всего 50–100 рублей. Но дело было не в деньгах, а в принципе. Даже по телевизору об этом рассказывали.

— Как вы реагируете, когда слышите с трибун «Русские, вперед»?

— Честно сказать, вообще никак не реагирую.

— Вам все равно?

— Я россиянин, но болельщики много чего кричат не в тему. Не стоит обращать на все внимание. Болельщики в первую очередь должны поддерживать свою команду, а не кого-то провоцировать, проявлять национализм и демонстрировать еще какие-то свои взгляды. Болеть надо с душой.

Талантливый мальчик

— Как вы решились переехать в Москву в 14 лет?

— Мне было 13 лет, мы играли с командой из Владикавказа товарищеские игры в Москве: с ЦСКА, «Локомотивом», «Торпедо». Против «Локомотива» меня поставили справа в защите, я хорошо сыграл, селекционер клуба подошел к тренеру — моему дяде как раз. И через год я приехал в  школу. У меня два дяди родных, они братья, вот с ними я и оказался в Москве. Месяц мы были в «Локомотиве», потом я вернулся во Владикавказ на каникулы, а уже после меня поселили в интернат «Локомотива». Вообще я тяжело привыкал к Москве. Передо мной, ребенком, будто вырос огромный город. Особенно трудно было в первый год, ребята в интернате казались мне чуть-чуть другими, нежели у меня на родине. Нужно было время, чтобы привыкнуть.

— Интернат — пионерский лагерь или пансион благородных мальчиков?

— Какой там пансион, была очень хорошая атмосфера: как-то так получилось, что ребята все дружили между собой, тренеры хорошо к нам относились. Было смешно, и грустно, конечно, бывало тоже, когда нечего было делать. Сидели в холле, смотрели телевизор: футбол, фильмы, все, что показывали. Зато на Лигу чемпионов собирались всем интернатом и болели так, что холл гремел.

— Там вы подружились с Александром Кокориным?

— Саша в 91-м году родился, я в 90-м, но он вроде бы даже раньше меня попал в «Локомотив». Дружить мы начали позже, когда подросли  — перед выпуском. Жили на третьем этаже, комнаты были друг напротив друга. Алан Чочиев тоже с нами был. Кокорин уже тогда выделялся среди остальных. Когда школа играла, мы смотрели матчи друг друга. Помню одну из игр ребят 91-го года, они победили 5:0 или 6:0. Саша гола четыре точно забил. Многие говорили, что растет очень талантливый мальчик.

— Некоторые говорят, что он «переписанный».

— Много кто чего говорит. Я никогда не обсуждаю подобные вещи и  другим не советую.

— Многие игроки дубля «Локомотива» рассказывают, что Ринат Билялетдинов мог приложить команду. Часто ругал?

— Ну, на моей памяти никаких унижений не было. А вот напихать команде или отдельным игрокам, если кто-то не отрабатывал, валял дурака на поле, он мог. Мне тоже, бывало, доставалось. Да и сейчас Ринат Саярович может сказать по делу.

— Оганес Гоарян стал лучшим бомбардиром молодежного первенства-2008. Видели, каким он большим человеком стал?

— Поправился, что ли, — вы об этом? Насколько я помню Оганеса, он  был очень хорошим нападающим. Мощный, шустрый, мог двоих-троих обыграть, сам придумать гол. Просто шанса он так и не получил, хотя заслуживал. Он, кажется, тренировался с основой, даже в двусторонке забивал, но сыграть в чемпионате ему не позволили.

— Почему так много воспитанников «Локомотива» ушли из клуба? Не  тянут?

— Сказать, что шанс не дают вообще никому, неправильно. Есть истории, когда человек в одной игре себя не проявил, и, как бывает часто у нас в России, на нем ставят крест. Но мне приятно, что столько футболистов из «Локомотива» теперь играют в основных составах клубов высшей лиги, первой лиги. Правда, в то время клуб выпускал игроков больше, чем сейчас.

«Дайте ударю»

— После Кубка РЖД и знаменитого гола «Челси» вас стали узнавать на улице?

— Да не было такого, чтобы меня вдруг сразу стали узнавать на улице. Хотя после Кубка РЖД я провел много игр в основном составе, хорошо закончил чемпионат. И то ажиотажа не было, всего пару раз подходили за автографом и за фотографией.

— Может, потому что вы на метро не катались, как Тарас Бурлак?

— На метро я постоянно ездил. Да и сейчас, если понадобится, спокойно спущусь. Для меня это не зазорно, наоборот, прикольно. Быстрее доедешь. Сколько случаев бывало, когда сел в такси и уперся в пробку. А тут за 15–20 минут добрался, куда нужно.

— Книги, планшет, музыка?

— Всегда только музыка. Мне нравятся разные форматы, но что-нибудь повеселее: электронная музыка, хаус, наши, зарубежные песни — не  принципиально. Стать диджеем после футбола? Нет, это точно не для меня.

— Часто пересматривали гол «Челси» на Кубке РЖД?

— Первое время частенько, а потом только напоминали постоянно. Да  и по сей день говорят. Сидишь с ребятами, кто-нибудь в разговоре опять вспомнит этот гол.

— Как вам тогда хватило наглости лупануть со штрафного?

— Помню, сфолили на Давиде Муджири. Возле мяча был Динияр [Билялетдинов], я говорю: «Дайте я пробью». Они думали, может, разыграть или еще чего придумать. А я опять: «Дайте ударю». Рашид Рахимов потом крикнул, чтобы я пробил. Ну и оправдал доверие. У меня всегда был плотный удар, за дубль частенько забивал со штрафных. Почему бы с «Челси» не попробовать?

— Вот только потом вы почти не забивали.

— Да, всего дважды за «Нефтехимик». Один гол головой, другой — с  углового боковыми ножницами, тоже красиво получилось. Со штрафного пробую, со «Спартаком» удачно прошло, но Ребров красиво вытащил. На тренировках стараюсь отрабатывать, так что цель есть.

— Был в «Локомотиве» бразилец Селсиньо — что за явление? Вроде бы «клоном Роналдиньо» называли.

— В нем было что-то такое, интересное. Может, не от Роналдиньо, но техника у Селсиньо была отличная. Неплохой футболист, у которого все не туда пошло от головы. Если бы относился к делу серьезнее, многое бы получилось.

Поставить крест

— Почему вы по молодости так часто получали дисквалификации?

— Дважды такое было. Помню, в 2008 году играли в Нальчике. Одна из моих первых игр, я вышел в основном составе справа в защите и  получил красную карточку уже на 15-й минуте — по случайности вышло. Мяч летел в мою сторону, я хотел выбить его в прыжке ногой и не  увидел игрока, который бежал, пытался головой сыграть. Так я случайно попал ему ногой в грудь. Встаю и вижу, как судья аж с центра поля с красной бежит. Наверное, подумал, что я умышленно. Было очень обидно: первые игры за основной состав, и ладно бы я по делу удаление получил. А вторая в следующем году в Томске, когда Юрий Павлович Семин выпустил меня в опорной зоне с «Томью». «Локомотив» вел вроде 2:1 после первого тайма, и мы с Дзюбой что-то не поделили. Точнее, они зацепились с Олегом Кузьминым, я прибежал разнимать, и, как всегда получается, слово за слово — стычка. Не буду говорить, что Дзюба виноват, нечего было мне самому лезть куда-то. Юрий Павлович [Семин] сразу после игры отругал меня и оштрафовал на премиальные. Тоже по делу.

— Главное впечатление от работы с Семиным?

— Я был горд тем, что меня тренирует такой тренер, смотрел на него снизу вверх. Я ведь с детства видел игры «Локомотива», слышал про Юрия Павловича. Когда они в 2004 году стали чемпионами, я как раз приехал в клуб и подавал мячи на стадионе, смотрел на тех игроков. Потом мальчик вырастает и попадает в основу, а там ходит тот самый Юрий Семин. Он как раз вернулся в клуб после перерыва.

— Ольга Смородская как-то сказала, что «Локомотиву» нужны звездочки и личности. Вскоре вы покинули клуб, обида осталась?

— Раньше было что-то такое, потому что я вырос там, всегда хотел играть за «Локомотив». Но жизнь разная и может повернуться к тебе любой стороной. Было неприятно, что я ушел оттуда, но чего мне на  кого-то обижаться? На душе было не очень хорошо, уходить не хотелось. Этот клуб я люблю, он меня вырастил. Как я могу сказать про «Локомотив» что-то плохое? Вырос здесь, начал играть — только позитивные эмоции, которые вытесняют даже какой-то негатив.

— Вы должны были уйти в «Динамо», почему не сложилось?

— Тренировался я дней пять и как-то с утра встаю, а мне говорят: «Руслан, спасибо большое». Я не понял причины, рассчитывал остаться в клубе, но, наверное, были какие-то свои дела. Ну, сыграл я одну контрольную игру в центре защиты. Не хочу себя оправдывать, по-любому ошибки были, это первая игра за долгое время, ведь в «Локомотиве» я не тренировался. Как я и говорю, у нас в России всегда так: сыграл одну игру, и на тебе поставили крест. Надо было дать шанс потренироваться, один-второй сбор, после двух-трех матчей можно было составлять мнение.

— «Нижний Новгород» ведь был шагом назад, но вы поехали туда.

— Сначала я должен был перейти в «Аланию», меня там ждали, я был на сборах, но трансфер сорвался. И остается неделя до закрытия трансферного окна. Бац-бац, вот я и попал в «Нижний». Провел там полгода и не  играл, если честно. Было очень тяжело морально. Представьте: играешь ты в хорошем клубе, и в один момент вся твоя жизнь переворачивается с ног на голову. Ты стоишь в шоке и не понимаешь, что произошло. Первые полгода я даже тренировался и играл без удовольствия. Когда переехал в Астрахань, занялся серьезно футболом, начал форму набирать. Потом Нижнекамск, где я сыграл все матчи. А там вы сами все знаете.

— Чем игроки занимаются во время бесконечных перелетов в ФНЛ?

— На Дальний Восток всегда тяжело было летать. Чем занимаются? Сидят в самолете: музыка, фильмы, кушают, в шахматы или нарды на айпаде играют. Мне больше нравится что-нибудь посмотреть.

— Вам позвонили из «Рубина», как быстро вы приехали в клуб?

— Я был дома во Владикавказе, когда Ринат Саярыч [Билялетдинов] позвонил: «Готовься, поедешь на сборы». Мы приехали в Турцию, в  первый день была традиционно пробежка, на следующий день начались тренировки. У меня никогда не было таких мыслей: закончить с футболом. Да, было во всех планах тяжело, но я не опускал руки. Даже если не играл, всегда усердно тренировался, чтобы вернуться на свой уровень и подняться выше. «Зачем мне это надо?», «Ну его, этот футбол» — даже когда было сложно морально, я такие мысли в голову не пускал.

— И какая мотивация: мучиться на тренировках…

— Мне вообще не нравится это слово. Если человек занимается чем-то и думает, что он мучается, что-то в его жизни идет не так. Я всегда понимал, где я был и где сейчас нахожусь. «Я могу» — вот что я говорил себе. Сделаю все, что в моих силах. Меня опустила на землю ситуация с перепадом лиг. Многое в голове перевернулось. Ты был молодой, играл в основном составе и вроде не зазнавался, ничего такого, но  была мысль: «Все идет хорошо». А поменяться в другую сторону ситуация может очень резко.

Вячеслав ОПАХИН. Еженедельник «Футбол», 19.08.2015