«В ДУБЛЕ ТРЕНИРОВАЛСЯ С ТИТОВЫМ И КАЛИНИЧЕНКО. ХОТЬ ЧТО-ТО ЗАПОМНИЛОСЬ»

Из-за чего воспитанники «Спартака» досрочно завершают карьеры

Академии топовых российских клубов выпускают каждый год больше двух десятков игроков. Малая часть из них попадает в дубли, единицы получают шансы в основе. Остальные пробиваются самостоятельно. Еженедельник «Футбол» поговорил с воспитанниками «Спартака», которые не пригодились родному клубу и завершили карьеры раньше времени.

Истории этих парней — примерно то, что хотел донести Олег Шатов, но никогда бы не смог. Смешно, когда русский футболист-миллионер сравнивает пятнадцать лет жизни под копытом золотой антилопы с трудом обычных людей. Но возможность обменять часть здоровья на богатство — большая удача. Многим приходится работать футболистом в ПФЛ, получать в районе 50 тысяч рублей в месяц и умирать на поле ради скромных премиальных.

Во второй лиге остается все меньше игроков старше 25 лет. Парни понимают: лучше расстаться с мечтой и успеть найти себя в жизни, чем оказаться больным и никому не нужным. Учитель физкультуры, страховой агент, продавец дверей — что угодно, только бы не работать футболистом и не деградировать, страдая во вторых лигах.

Станислав Манев

Завершил карьеру в 24 года, работает учителем физкультуры

«В Саранске начудили — гуляли всей командой до утра, с девчонками, пьяные, в парке»

— Самый ужасный день в моей жизни — это не уход из «Спартака», а поражение от Исландии в отборочном турнире юношеского Евро. Я тогда в основе был, мы проиграли 5:6. С тех пор в сборную не вызывали. В той игре мне надломили психологию. Никогда такого раньше не случалось: залетало все, как Малафееву от Португалии. Голы сумасшедшие: то от штанги, то в «девятку».

Со «Спартаком» подписал первый контракт, когда мне исполнилось 16 лет. Деньги небольшие — стипендия 100 долларов в месяц. Прописали хорошие премии: отыграл за дубль — 500 или 1000 долларов, отыграл какой-то процент матчей — еще 3000 долларов. Я, правда, так и не сыграл. Как только попал в дубль «Спартака», сразу оказался на небесах. Интервью, все дела — началась звездная болезнь. Играли Женя Губин и Ваня Комиссаров, Хомича спускали из основы. Я был третьим, в основном выступал на КФК, за другую молодежную команду «Спартака».

Ушел из «Спартака» из-за множества своих косяков. К примеру, однажды был заезд на игру дубля, база закрыта. В одиннадцать часов отбой, но мы с пацаненком пошли в полдвенадцатого в магазин. Меня как самого молодого попросили сходить. Ничего особенного — всегда так делали. Но тут охранник вдруг пристал: «Вы чего опаздываете? Руководство все здесь! Фамилии говорите». Мы сказали фамилии, думали, что ничего нам не будет. Но в 9 утра зовет Ромащенко, а в 10 тренерский совет — с Кечиновым, со всеми.

Точкой кипения стала история в Саранске, когда поехали на турнир за 1990 год. Мы там начудили, гуляли всей командой до утра. С девчонками, пьяные, в парке — начали, в общем, исполнять. Крайними оказались два пацана и я. Это все доложили в клуб. Я приехал, Ромащенко мне сразу сказал: «Все, ты свободен». Никого не виню, кроме себя. Сам дурак, сам во всем виноват. Хотя я не уверен, что все сложилось бы по-другому, если вернуть время назад. Такой вот характер у меня.

Как закончилось со «Спартаком», поехал в «Рубин». Жил напротив Бердыева на базе, но не общался с ним. За меня надо было заплатить как за выпускника 110 тысяч долларов. Естественно, никто платить не стал — у них свои молодые вратари есть бесплатные. Попробовался в «Динамо», сломался на первой тренировке. Сижу без команды в Москве. Агент Валера Оганесян говорит: «Поедешь в Хабаровск в первую лигу?» Поехал — не пожалел. Играл за дубль постоянно. Дали квартиру, хорошую зарплату — 3 тысячи долларов. Когда получил ее в первый раз — мне дали сразу за два месяца, — у меня голова закружилась: никогда таких денег не видел. Но хочу сказать, что деньги губят. Особенно тех, кто любит погулять.

В Хабаровске постоянно играл за дубль, за основу не ставили. Отдали на следующий сезон в аренду в Комсомольск-на-Амуре, потом вернулся в «Черноморец». Играл за «Славянский» и «Спартак» из Геленджика. А потом пошел в армию — захотел что-то поменять в жизни, подумать. У меня настроение было не очень, казалось, что ничего не получается, с женой будущей ругался. Отслужил год в Северной Осетии — ничуть не жалею. С профессиональным футболом завязал, сейчас работаю в поселке Абрау-Дюрсо учителем физкультуры. Звонил Юрику Газинскому, спрашивал, можно ли детей в академии «Краснодара» потренировать. Он говорит, что нужен хотя бы опыт работы с детьми. Я ответил: «Все, понял». Пошел работать в школу. К 9 утра прихожу к первому уроку, в час дня ухожу — дальше целый день свободен. Платят 25 тысяч в месяц, для поселка в Новороссийске нормально. В сентябре хочу набрать секцию футбольную — начну потихоньку тренировать.

Евгений Жилкин

Завершил карьеру в 24 года, занимается бизнесом (металлические двери)

«Главный врач говорит: «Разотри колено, попробуй». Массажист велел врача послать: выяснилось, что у меня был разрыв крестов»

— Были незначительные проблемы с законом, но все решилось. Статья 131, пункт 2: изнасилование с угрозой убийством. Но девочка в итоге созналась, что ничего такого не было, так что все нормально (герой интервью обещал рассказать историю подробнее чуть позже, но больше не брал трубку. — Ред.).

В академии «Спартака» играл три сезона, причем последний сезон просидел травмированным. Скитался где-то, скитался, но ничего не получилось. Дальше толком не играл. В основном просмотры были, потому что все упиралось в больное колено — после травмы стал бояться в стыки идти. Ездил в «Рубин» казанский, в «Крыльях Советов» был. В итоге вернулся в родной Орел. На контракте не сидел, но платили какие-то деньги. Не знаю, откуда — просто давали и все. Где-то четыре года так продолжалась моя карьера, до прошлого лета.

Была тренировка, делали прыжковую максималку. На следующий день просыпаюсь, смотрю — колено опять опухло. Я приехал на тренировку, главный врач Петрович говорит: «Ты попробуй. Скажи массажисту, чтобы растер». Прихожу к массажисту, он в шоке: «Ты этого Петровича пошли куда подальше, посмотри на колено свое! Ты дурак, что ли? У тебя рецидив!» Я сделал МРТ, выяснилось, что у меня разрыв креста и мениски. То есть четвертую по счету операцию надо делать — тогда я понял, что не хочу и не могу больше.

Еще с нами за 1990 год в «Спартаке» играл такой парень, как Никита Антонов. Вот он тоже закончил из-за одной травмы колена. Вроде нормально играл в Орле, на контракте был. Но в очередной раз проблемы с коленом, сделали МРТ, ему говорят: «У тебя мениски». Сделали мениски, он полетел на сбор в Турцию. Пытается тренироваться, но не может: колено все равно болит. Поехал в Москву делать повторную МРТ. Ему говорят: «У тебя кресты порваны, как ты вообще тренировался?» Он тоже в итоге закончил, сейчас где-то в Москве работает.

А я занимаюсь в Орле бизнесом, связанным с металлическими дверьми.

Александр Кожевников

Завершил карьеру в 24 года, работает селекционером в «Енисее»

«В Комсомольске-на-Амуре нет аэропорта. Прилетали в Хабаровск и 7 часов ехали на автобусе»

— С Карпиным было не много общения. Один раз только, перед матчем с владимирским «Торпедо». Он объяснял, какие функции надо выполнять, а потом сказал: «Давай, чтобы не было тряски в ногах, ты умеешь играть, все в твоих руках». У меня тогда были сильные конкуренты: Макеев, Паршивлюк. Но мыслей, чтобы уходить из «Спартака», — такого не было. Ждал шанса.

2010 год, старт сезона. Перед первым туром за несколько часов до выезда меня из Тарасовки отвезли в больницу с аппендицитом. Прооперировали, полтора-два месяца восстанавливался. В больницу позвонил агент, сказал, что есть предложение от брянского «Динамо» — контракт со «Спартаком» заканчивался как раз через полгода. Я ответил, что мне надо узнать мнение Карпина. Если я ему нужен и он готов рассмотреть меня, то останусь и буду доказывать. Если нет, то полечу, конечно, в Брянск. Карпин сказал так: «Если есть предложения, держать не буду».

В брянское «Динамо» тогда пришел Сергей Овчинников. При нем команда на второй круг поставила задачу не вылететь, он мне и Константину Кадееву (тоже из «Спартака») доверял. Но Овчинникова через десять игр сняли, пришел Смирнов. У нового тренера было свое видение футбола и подбора игроков. Он меня отодвинул в сторонку — делал ставку на опытных. В конце чемпионата вызвал к себе, дал понять, что будет мало игрового времени. Предложил искать новую команду.

Я поехал в свой родной город в «Енисей». Они тогда вышли из второй лиги в первую. Изначально на меня рассчитывали как на игрока основного состава, но по каким-то причинам не получилось. Я потерял полтора года, весь переходный сезон — за это время сыграл за «Енисей» один полный официальный матч. Мы пытались разорвать арендное соглашение, но тренер отвечал: «Нет. Я на него рассчитываю». И не ставил. К «Спартаку», например, нет никаких вопросов, никаких обид — все по делу, сам не справился. А здесь вопросы остались. Но, наверное, тренер тоже со своим видением футбола. Я тогда ездил на Универсиаду за студенческую сборную с Шалимовым, отыграл все матчи в основе. Он тоже задавался вопросом, почему я не играю в своем клубе.

Я вернулся в Брянск, начались сборы. Но уже было понятно, что в команде огромные долги, задержки по зарплате перед футболистами. Потренировались полторы недели, и нам объявили, что можно ехать домой: клуб — банкрот. Был конец трансферного окна, мне, человеку, не игравшему полтора года, оказалось очень нелегко найти новую команду. Звали в Старый Оскол, но не захотел. Вернулся домой в Красноярск, но через неделю мне позвонили и предложили поиграть в Брянске на КФК. Чтобы не терять кондиции, за любовь к футболу поехал туда — три месяца играл в КФК «Черноземье». Как только это закончилось, приехал в офис «Енисея» и попросил найти мне команду.

Так появился вариант с Комсомольском-на-Амуре. Но за три месяца понял, что это не мое — хотелось чего-то большего и лучшего. К тому же в городе аэропорта не было. Приходилось прилетать в Хабаровск и 7 часов ехать на автобусе до Комсомольска. Платили в «Смене» около 50–60 тысяч, но это без премиальных. Так что многое зависело от результатов: премиальные были в размере 25 тысяч за победу.

Но были обстоятельства дома, из-за которых хотелось вернуться в Красноярск: скучал по семье и другие личные причины. Я не хотел завершать карьеру, хотел вернуться в «Енисей» и играть в родном городе. Мне дали шанс, потренировался с командой на сборах домашних — по их итогам тренер должен был уже решить, брать меня на другие сборы или нет. Неделю мы бегали в легкоатлетическом манеже, мяча не видели. Мне сказали, что меня не берут. Я не стал задаваться вопросом, почему и как. Да и не сильно расстроился: для себя я решил, что если не получится с «Енисеем», то никуда не поеду уже. Руки-ноги есть, займусь чем-то другим.

По прошествии времени обратился в «Енисей», спросил, можно ли устроиться тренером в детско-юношескую школу. У меня же есть высшее образование, которое еще в Москве получил — в РГУФКе. Меня пригласили на встречу и предложили занять должность селекционера в клубе. Наверное, хорошо, что получилось так. Пока мне все нравится, работа интересная. Не знаю, кем быть круче: футболистом или селекционером. Главное, что нахожусь ежедневно в футбольной среде. К тому же в родном городе, в родном клубе.

Иван Фокин

Завершил карьеру в 18 лет, работает в страховой компании

«Попал в дубль на две недели, когда там Титов с Калиниченко были. Хоть что-то запомнилось»

— После «Спартака» было тяжело найти что-то. Да и не только мне: Алексея Клубкова из нашей команды в «Ростов» пытался устроить агент Олег Артемов — не получилось. В итоге Леха говорит мне: «Пойдем, может, в «Адидас» работать? Есть знакомый». Мы и пошли работать.

А со «Спартаком» было как: произошел выпуск, пару месяцев дали отдохнуть. Сказали, что позвонят и сообщат, кому в дубль, кому в аренду, кому еще куда. Январь, никто не звонит. Я сам позвонил, мне сказали, что все в процессе, куда-нибудь тебя отдадим. Контракт действовал, даже зарплата в 100 долларов приходила. Знакомые предложили попробовать поехать в Наро-Фоминск на просмотр. Вроде получилось, но начались неожиданные проблемы с сердцем. Видимо, два месяца отдыхал, а здесь вторая лига, три тренировки в день, сразу серьезные нагрузки. На второй и третий сборы меня не взяли, но сказали, что ждут, когда вылечусь.

Я позвонил Смоленцеву и сказал, что хочу контракт разорвать. Он спросил: «А зачем разрывать, давай в дубль попробуем». Поездил недели две, потренировался с дублем. Там как раз был период, когда Ледяхов с Гунько тренировали и Титов с Моцартом были. Но Гунько сказал: «Есть ребята помоложе, а тебе практика нужна, тебе надо играть». Помочь пристроить никуда не предложили, контракт разорвали. Попробовал в «Сатурн» съездить, но не подошел, потому что то там, то там — физически не был готов, постоянно не тренировался. Снова поехал в Наро-Фоминск, они хотели меня брать. Связались со «Спартаком», а там действовал пункт, что за меня в ближайшие три года надо что-то платить как за воспитанника. «Спартак», видимо, назвал сумму, и Наро-Фоминск отказался, с деньгами у них не очень было.

Играл дальше в ЛФЛ, устроился страховым агентом, получал зарплату — идти уже куда-то не было смысла. Приятно вспоминать, что тогда в дубле с Титовым, Калиниченко и Моцартом поиграл. Хоть что-то запомнилось, хотя бы с такими людьми попал в тренировочный процесс.

Алексей Ерошкин

Завершил карьеру в 27 лет, место работы не раскрывает

«Провидица говорила моей девушке: «Он не заиграет на высоком уровне, пусть бросает это дело»

— Есть странная история, почти мистическая. Моя бывшая девушка ходила к провидице из глухой деревни, и та ей говорила: «Он не заиграет на высоком уровне, пусть бросает это дело». Я не знаю, может, правда что-то такое существует — если меня всю карьеру мучили травмы.

После дубля «Спартака» поехал в Зеленоград, во вторую лигу. Пришлось тогда даже занимать денег, чтобы отдать «Спартаку» 150 тысяч рублей. Это компенсация за то, что я воспитанник, что они меня всему обучили. Помотался по вторым лигам, поиграл в Губкине и поехал на турнир «Кубок надежды». Там меня подметил Тарханов и взял в «Химки» на сборы. Они тогда играли в ФНЛ.

Наверное, за две недели сборов через команду прошло около 100 человек. Меня подписали, отыграл первые четыре матча в основном составе, с Тихоновым на одном фланге. Просто сказка, но перед «Кубанью» получаю разрыв мениска. Делаю операцию, восстанавливаюсь. Еще Тарханов говорит тренеру по физподготовке: «Давай, чтобы к «Жемчужине» он был готов». Две недели восстанавливаюсь, делаю последнее упражнение перед выходом на траву — бегу с мячом и на полпути ломаю пятую плюсневую кость. Пока восстановился, сменилась власть, Тарханов уехал в «Крылья». Вообще не попадал в состав, на следующий год появился вариант в «Мордовию» к Щербаченко. Тогда еще никто не понимал, что они в премьер-лигу выйдут.

Без контракта поехал на сборы с «Мордовией», в контрольных матчах играл в основе — все супер, все хорошо. В конце сбора Щербаченко говорит: «Ты подходишь, хотим подписывать тебя». Зарплата — 300 тысяч рублей в месяц. Самые большие цифры в карьере, но это вообще не волновало — главное, начать наконец-то играть. Последняя игра на сборе, и все как всегда: иду в подкат, нога попадает в рытвину и слышу хруст — голеностоп уходит в сторону. Вроде договорились: «Мордовия» все равно берет меня на полгода на зарплату, лечусь, восстанавливаюсь, а потом они решают, что со мной делать. Но прилетаем в Москву, меня встречает агент. Он поговорил с людьми из клуба, после чего ко мне подходит Щербаченко и говорит: «Лех, прости, мы тебя не можем подписать. Не знаю, по каким причинам».

Агент пообещал, что устроит в «Балтику», но не получилось. Дальше был «Витязь» во второй лиге, потом «Калуга». Звонит агент, говорит: «Тебя берет «Спартак-Нальчик», без просмотра». Они как раз тогда вылетели. И здесь все привычно: последняя игра за «Калугу», играем в «Орле», мне дают пас в недодачу. Я убираю мяч под себя, парень бьет в колено — надрыв боковой связки. Естественно, никакого Нальчика. И «Калуга» продлевать меня из-за травмы не стала. Уже нашел работу на время, пока восстанавливался. Когда выздоровел, позвали в «Черноморец» к Долматову. Билеты купил, вдруг предложение от «Химок» — приезжай, подписывай контракт. Билеты на поезд рву, подписываю контракт с «Химками». Мне поют, что на меня ставка, буду постоянно играть. Начинается сезон, а тогда только ввели правило, что должен играть парень 1993 года. На мою позицию берут двух лимитчиков 1993 года, я сажусь на лавку.

С «Химками» контракт разорвали, поехал отдыхать в Таиланд с друзьями. Там мне друг говорит: «Хочешь, позвоню тренеру, устроим тебя в «Носту» Новотроицк». Устроили. В такой дыре я еще не был. Квартиру не сняли, зарплата — 25 тысяч рублей. Сборы в Новотроицке — 35 дней, мы сходили с ума. Зима, граница с Казахстаном. Тренируемся на обледеневшем искусственном поле, бегаем кроссы по степи по снегу. Ветрище, все в масках, в трех болоньках — очень холодно. Понимаю, что с футболом, похоже, все. Я никогда не играл за такие команды, которые ниже среднего. Во второй лиге футбола нет — кроме первых команд, которые ставят задачи. Я решил закончить, чтобы себя не мучить.

Чем занимаюсь сейчас, неважно — неспортивная область деятельности. На «Спартак» обиды не держу. Наоборот, спасибо моему первому тренеру Королеву, что дал хорошую школу. Спасибо Ромащенко, спасибо Родионову. Я думаю, на посту гендиректора у него все получится. В дубле, кстати, играл как раз тогда, когда был конфликт с Аленичевым и он тренировался с нами. Помню, сидим в раздевалке, он с кем-то по-португальски болтает. Кладет трубку, говорит: «О, Моуринью звонил».

Играю сейчас в ЛФЛ и даже могу похвастаться: недавно стал там чемпионом России и был признан лучшим игроком в московской зоне «Восток». Хотя смешно вспоминать слова Королева: «Будете плохо тренироваться, придется вам потом в любительской лиге играть за рюмку водки».

Хочу тренировать, вижу себя дальше в футболе. Сейчас как раз этим вопросом собираюсь заняться.

Глеб ЧЕРНЯВСКИЙ. Еженедельник «Футбол», 09.08.2015