СТАНИСЛАВ ЧЕРЧЕСОВ: «ЕЩЁ В АЛАГИРЕ СТАВИЛ СЕБЕ ЦЕЛЬ СТАТЬ ЧЕМПИОНОМ»


Фото: eurofootball.ru

Корреспонденты Eurofootball.ru встретились с бывшим главным тренером «Динамо» Станиславом Черчесовым, который согласился дать первое обстоятельное интервью после своего ухода из стана бело-голубых. Разговор со Станиславом Саламовичем получился достаточно откровенным, в чем без труда смогут убедиться читатели нашего портала из первой части беседы с 51-летним специалистом, развенчивающей многие мифы и стереотипы как о нем самом, так и об особенностях тренерской профессии.

— Бывший президент «Спартака» Андрей Червиченко в интервью Eurofootball.ru заявил о том, что главное, чего не хватает в данный момент сборной России, это жесткости и несгибаемости в принятии решений. В этой связи Андрей Владимирович считает вас наиболее оптимальным кандидатом на пост главного тренера нашей национальной команды.

— А разве я жесткий? Я же пришел к вам, поздоровался, вроде культурно (улыбается). Не могу понять, что под этим подразумевается?

— Очевидно, речь идет о том, что человек принял решение и больше с этой тропы не свернет. Это про вас?

— Как говорил Конфуций, категоричность — не признак ума. Заметьте, это не я сказал. Что же получается: сегодня ты принял решение, а, если завтра видишь, что ошибся, то не должен поправлять?

— А если уже нет возможности исправить?

— Тогда надо признать свою ошибку и больше так не делать, вот и все. Так ведь тоже бывает. Поэтому речь не о жесткости. Есть конкретика — есть задание, и его надо выполнить.

— Существует стереотип, что Константин Бесков и Валерий Лобановский были жесткими тренерами.

— Работал и с одним, и со вторым и ничего такого не замечал. Когда меня спрашивают о том, какие у нас были отношения с тренерами, то все время долго и нудно задумываюсь и не понимаю: что такое взаимоотношения с главным тренером? Надо улыбаться, обниматься, целоваться? Нет. Ты приходишь и профессионально делаешь свою работу и то, что от тебя требуется. Ты все время готов к тренировке, тебе дают задание, тебя выставляют на игру и ты должен приносить максимальную пользу. Не могу понять, мы в спорте или где? Даже когда на заводе играешь на пиво, и то с тебя твой партнер шкуру сдерет, если ты на поле не отрабатываешь. Поверьте, знаю, о чем говорю, потому что был в так называемом любительском спорте при социализме, который на самом деле иногда, как мне кажется, был более профессиональным, чем сейчас.

— Почему?

— Потому что спрос был, во-первых, с меня и с моих партнеров, а уже потом с других, а не наоборот.

— В вас это заложено изначально?

— Это заложено изначально в спорте, а не во мне.

— Тогда как вы к этому пришли?

— Нас же ведь тоже кто-то тренировал, спрашивал с нас. А как вы хотите выигрывать, не спрашивая, не доставляя какие-то неудобства? Ради того, чтобы мы играли на чемпионатах мира и Европы, у нас были отношения с самими собой и со спортом. Дело в том, что есть естественный отбор, а есть искусственный. Если это естественный отбор, то тебя никто не заставит. Ты сам будешь к чему-то стремиться и чего-то добиваться. Если ты хочешь быть в «Спартаке», ЦСКА, «Динамо» и т. д., то ты должен знать, что от тебя будут требовать. А если максимально требуют, то надо быть готовым и нужно выполнять.

— Кстати, ваши слова подтверждает Александр Бубнов, который однажды сказал о вас, что у вас не было вратарской школы и для того, чтобы добиться успеха, вы пахали как проклятый.

— В начальной стадии так и было, реально пахал. В «Спартаке» основным вратарем тогда был Ринат Дасаев, к которому всегда относился с большим уважением. Вообще, слово «уважение» первое в моем лексиконе. Он по праву занимал свое место, но внутренне я был не согласен быть вторым. Если бы был согласен, то не тренировался бы так. И слава Богу, что у меня был такой маяк в лице Дасаева, благодаря которому было видно, куда надо тянуться. Что касается вратарской школы, то количество рано или поздно переходит в качество. И тренера, между прочим, это тоже касается. У тренера и вратаря очень много общего. В случае поражения ты остаешься один. То есть как только поражение — тренер один. Вратарь тоже один. Если поражение в результате твоей ошибки — пропал. Ответственность что там, что там колоссальная. И там, и там надо, как сказал Бубнов, пахать как проклятый. Если же ты не можешь, то сознайся в этом и сам уйди. А многие уходить не хотят, потому что здесь Москва и хорошие контракты. Вот и получается, что когда просишь кого-то уйти, начинается такая история, что кто-то ничего не понял.

— В таком случае какова была причина вашего ухода из «Спартака» в «Локомотив» в 1988 году?

— Когда я сказал Константину Ивановичу Бескову о желании уйти, он ответил: «В „Локомотив“ иди». Потому что он был уверен, что уход в этот клуб — правильный шаг. Хотя до этого, когда мы с ним разговаривали о том, чтобы я ушел в «Динамо» (Тбилиси), «Нефтчи» (Баку), он говорил: «Нет». Совсем недавно был похожий случай со Смоловым. И я вспомнил то время, когда мне Константин Иванович это говорил, и сказал Федору, куда ему лучше уйти. А если бы такого не было со мной, значит, и я, наверное, неправильно поступил бы и сказал: «Делай так, как считаешь нужным». Кстати, это не значит, что, раз я однажды так сделал, то второй, третий раз все тоже будет хорошо. Такого не бывает, что все время хорошо. Так что, профессиональный спорт — это когда тебя не надо просить. Вон играют миллиардеры, разве их кто-то просит? Они хотят играть в футбол, они его любят, они для этого рождены, у них это внутри. Это не потому, что они где-то прочитали в свое время, что у футболистов зарплаты хорошие и теперь их за руку приводят, как раньше в теннис водили, а сейчас на футбол.

— Вы не считаете, что тренеры становятся заложниками этой ситуации?

— Не соглашусь с вами. Есть работа, есть профессиональный спрос. Поэтому сам футбол спрашивает, а не тренер с той или иной фамилией.

— Однако есть очень талантливые игроки, с которыми порой приходится подолгу возиться и вдалбливать им это.

— С любым футболистом надо разговаривать. Индивидуальный подход должен быть, но не до такой степени, что в команде 30 человек и главный тренер должен под всех них подстраиваться. Это нереально. Но надо знать их достоинства и недостатки, чтобы правильно с ними работать.

— Можно привести пример Александра Кокорина, когда он не забивал. Наверняка вы с ним общались и пытались разобраться в том, почему так происходит?

— Во время «спринта» тяжело общаться. Точнее, пообщаться-то можно, но только толку от этого не будет. Зачем тратить и его, и свое время, если изначально знаешь, что будет холостой выстрел? А когда ты человека поддерживаешь, это уже работа. Но когда сезон закончился, Саша вернулся из отпуска, мы сели и спокойно поговорили. Вот тогда это воспринимается. Только это не индивидуально. Практически с любым надо так делать. Другое дело, что кто-то твои требования воспринимает нормально, а к кому-то надо помягче объяснить.

— В этом смысле проще находить общий язык с российскими футболистами или с легионерами?

— Для меня удобно и так, и так. Потому что работал за границей, играл там, знаю языки. Возможно, поэтому иностранцев лучше понимаю, чем многие другие тренеры, которые там не играли и не работали. Тем более они напрямую не могут общаться с легионерами. Поэтому здесь у меня есть большие плюсы.

— Вы согласны с тем, что, помимо чисто профессиональный вещей, о которых вы говорите, тренер должен быть еще и педагогом?

— Да. У меня педагогическое образования, закончил университет, диплом имеется (улыбается). Это, безусловно, необходимо, потому что есть молодые футболисты, с которыми надо говорить несколько иначе, нежели с опытными игроками. Недавно в шутку сказал, что, поскольку сам играл до 40 лет, то могу точно знать, что у Кураньи в голове. Вот если бы до 30 играл, то разница у нас была бы в три года. А так, могу представить плюс-минус, кто как тикает. Потому что в 20 лет думал одно, в 25 — другое, в 30 — третье и т. д. и т. п. Поэтому в психологическом плане прекрасно знаю, что у футболиста в голове, когда ему за 30, как человек может думать, как с ним надо разговаривать. Например, последние два года у меня был тренером Йоахим Лёв, который почти мой ровесник. У него была задача подготовить, сказать и вперед! А когда человеку 20 лет, то надо где-то что-то подправить, лишний раз подсказать, оставить после тренировки, показать — сюда беги, туда не беги. Наверное, Вальбуэну или Самбу не нужно за руку по полю водить. Достаточно дать им направление, остальное они сами сделают.

— Раз прозвучали фамилии Бескова, Лобановского и Лёва, хотелось бы поинтересоваться, кого вы считаете своими учителями в футбольном плане?

— Помимо Бескова и Лобановского, есть еще и Романцев, с которым мы не раз становились чемпионами. Еще Бышовец, у которого дебютировал в сборной. Плюс Сёмин, доверивший мне пост № 1 в «Локомотиве» в 1988 году. Поэтому это все наши мэтры, с которыми мне довелось работать. А за границей, помимо Лёва, ставшего недавно чемпионом мира, был Курт Яра, который играл и в Испании, и в Германии, становился чемпионом.

— От каждого вы взяли по чуть-чуть?

— Естественно. Ты же не можешь взять и закрыть глаза. Другое дело, что то, что нам давали в Бундеслиге, здесь иногда тяжело применить.

— Но ведь и школы «Спартака» и киевского «Динамо» абсолютно разные.

— Никто же не говорит, что одно лучше, а другое хуже. Это же не значит, что если бы я играл в «Динамо» (Киев), было бы плохо или хорошо. Есть ситуация и человек по-своему видит. Здесь свое, а там свое.

— Вы можете себя представить в киевском «Динамо» Валерия Лобановского?

— Вообще-то, я и в «Динамо» (Дрезден) работал и играл, а сейчас в «Динамо» (Москва). Поэтому не могу такими категориями рассуждать. Другое дело, что если ты профессиональный футболист, то ты подстроишься, ведь тебе же объясняют. В цирке медведей учат кататься на велосипеде. Так и здесь.

— А если брать в расчет не названия клубов, а ментальность?

— Ментальность «Динамо» (Киев) — это то, что мне близко. Они тоже всегда боролись за чемпионство. Это самое главное. Почему я в «Тироль» перешел? Потому что видел клубную историю. «Тироль» семь раз становился чемпионом и выигрывал кубки. Значит, у него есть традиции. А если есть традиции, то это дополнительный стимул. В конце концов, оказался прав, и вместе с командой мы еще трижды выиграли чемпионат.

— Традиции традициями, но ведь для решения больших задач должен быть и соответствующий состав.

— В спорте прежде всего должны быть здоровые амбиции. Иначе это уже не профессиональный спорт. Еще будучи молодым вратарем в Алагире, ставил себе цель попасть в «Спартак» и стать чемпионом. А для этого где бы ты не играл, ты должен все выигрывать, и у тебя нет права на ошибку.

— А как же «Динамо» (Дрезден), которое не боролось за чемпионство?

— «Динамо» (Дрезден) действительно не боролось за чемпионство. Там были другая мотивация — не опускаться ниже своего уровня. Мы начали чемпионат, имея минус четыре очка из-за каких-то махинаций, которые были до моего прихода в клуб. И надо было сохранить прописку в Бундеслиге. Мы выполнили не только эту задачу, но и попали в полуфинал Кубка Германии, что «Динамо» (Дрезден) ни до, ни после уже не сделало. То же самое касается и «Локомотива», который только что вышел в высшую лигу и не решал чемпионских задач. И в первом же сезоне мы заняли седьмое место. Раз после «Локомотива» меня позвали назад в «Спартак» в 1989 году, значит, соответствовал этому уровню.

— Все ли игроки в той команде, которую только-только принял молодой тренер Олег Романцев, были столь же амбициозны, как вы?

— Если ты амбициозен и хочешь стать чемпионом, то важно, к какому тренеру попадешь и в каком коллективе окажешься. Такие игроки, как Бубнов, Черенков, Родионов и другие, горели желанием повторить успех 1987 года. В первое время они меня поддерживали и тащили за собой, перекладывая груз ответственности на свои плечи. Но потом по мере того, как ты становишься старше, набираешься опыта, ты сам уже в какой-то момент оказываешься в этой роли. В этой связи расскажу вам один интересный случай: став чемпионом с «Тиролем», мы поехали в Швейцарию на предсезонный сбор. А товарищеские матчи мне не очень удавались. Так получалось, что всегда играл не на своем уровне. Причем так было во всех командах, куда бы не приходил. Везде мне задавали один и тот же вопрос: ты вообще играть собираешься? (смеется).

— Уже интересно, дальше!

— И вот мы в контрольном матче горим после первого тайма 0:4 «Санкт-Галлену». И меня, и Зорана Барисича, который сейчас тренирует венский «Рапид», поменяли, потому что мы сыграли плохо. А в команду пришел новый футболист Юрген Панис из ЛАСКа, где они закончили сезон, сыграв три матча вничью, а остальные проиграли. Можете себе представить его психологическое состояние! Его тоже то ли поменяли на 60 минуте, то ли он вообще не играл. Точно не помню, врать не буду. Мы с Барисичем спокойные, довольные приняли душ и сидим в раздевалке. Панис сидит грустный-грустный, а мы между собой шутим, хотя я только что четыре мяча пропустил. Кладу ему руку на плечо и говорю: «Юрген, что с тобой? Почему ты такой грустный?» — «Да вот видите, я в том сезоне ни одной игры не выиграл. Сейчас здесь пару матчей сыграли и тоже проигрываем». Я так на него смотрю: «Юрген, ты не переживай! У нас и так все неплохо, мы опять будем чемпионами!». Если бы вы увидели его глаза. Никакой писатель это не описал бы. Человек, ни во что не верит, а напротив него сидят двое, которые только что были заменены после плохой игры и так себя чувствуют! А он не может понять, они шутят или как? В итоге мы стали чемпионами и напомнили Юргену об этом разговоре. Это к вопросу о том, к какому тренеру и в какую команду ты попадаешь.

— Показательная история!

— Показательная, потому что есть подтвержденные амбиции. Можно подходить под какой-то уровень или стиль, но если в этом стиле нет конечного результата и самое главное — желания этого результата добиться, то все уходит в сторону. Потому что мы возвращаемся к тому, с чего и начинали этот разговор. И все мои партнеры, а сейчас и мои футболисты, знали, что таких категорий, как «любовь-не любовь», в отношении них реально нет. Есть то, что мы собраны, судьба нас иногда связывает вместе, чтобы мы давали результат. Поэтому каждому необходимо что-то дать, чтобы от совместной работы все прибавляли в мастерстве. Грубо говоря, если Кураньи за последний сезон забил больше мячей, играя за «Динамо», чем когда-либо, значит, мы как-то нашли к нему правильный подход. Обычно он забивал по 10–11 мячей за сезон, а в том сезоне 15. Да, приходилось его гонять пару раз, да, не поставил его на игру пару раз, потому что есть определенные психологические моменты. Но все же не расскажешь. Кстати, и футболистам не расскажешь. Потому что если ты что-то сказал, значит, это может не сработать. Ты какие-то меры принимаешь и не должен объяснять, почему. Потому что когда начнешь объяснять, это не работает. А когда сам считаешь нужным, значит, надо объяснить. И это будет правильно.

— Хорошо, с Кевином Кураньи это сработало…

— А с Габуловым или с Жирковым не сработало? Разве с Джуджаком, или с Ионовым не сработало? Один 13 передач отдал за сезон, а другой 13 мячей забил. Такого никогда не было. Пеев в «Амкаре» 12 мячей забил. Тоже не сработало?

— Общественности надо объяснять, почему, например, не играет тот или иной футболист?

— Футболисту иногда надо объяснять, но ты никогда до конца ничего не объяснишь общественности. Потому что я не могу выйти на Красную площадь, взять рупор и всем рассказать, что я делаю и почему это делаю.

— Но у тех же болельщиков возникают вопросы?

— Соглашусь. Но у меня в команде 30 футболистов. И я всем должен рассказывать, почему один футболист играет, а другой не играет? Главное, чтобы сами футболисты это понимали. Вот если с улицы кого-то приведу незаявленного и поставлю в состав, пусть тогда болельщики меня спрашивают, почему он играет, а этот не играет?

— Невозможно поверить в то, что для вас все футболисты равнозначны.

— Нет, они не равнозначны. Потому что есть уровень мастерства, есть уровень конкретной игры, есть какие-то тактические моменты. Главный тренер всегда определяет состав на игру. Понятно, что у журналистов постоянно возникают вопросы, на которые стараюсь корректно отвечать.

— Вы следите за тем, что пишут о вас и ваших футболистах в прессе?

— Конечно, слежу. Это же профессиональный футбол, и меня это волнует. Ты хочешь быть к ним ближе, чтобы лучше их понимать. Но часто бывает так, что тренер приходит в команду и видит, что они с игроками ментально разные. А ему говорят, что с ними надо выигрывать. А как это сделать, если они к этому не готовы?

— Неужели тренер не может достучаться до игроков и изменить их менталитет?

— Может, но не до всех. У кого внутри есть дух победителя, тот и становится чемпионом. А если у человека внутри его нет, то как в нем это разбудить?

— Много ли было чемпионов до мозга костей в вашей практике? Ведь говорят, что таковых много не бывает.

— Что значит, не бывает? Не может команда становиться победителем, если внутри нее нет настоящих чемпионов. И тебя никто к успеху не приведет, если ты сам не чемпион. И Бесков, и Романцев, и Лёв, и Анчелотти, и многие другие знали дорогу к чемпионству еще игроками. Когда ты рядом видишь таких людей, то чувствуешь, что от них отдает чемпионством. Поэтому ты сам игроков подбираешь, сортируешь, оставляешь, иногда расстаешься. Идет естественный отбор, но только время покажет, кто добьется успеха, а кто нет.

— С этой точки зрения вам легко было работать с руководителями клубов, в которых вы тренировали, и доносить до них свою футбольную философию?

— Естественно. Но когда от тебя чего-то хотят и перед тобой ставят какие-то задачи, то возникает вопрос: как это сделать?

— Как это сделать, если вы приходите в новую команду, где уже есть состав, но он не соответствует поставленным задачам, а продать имеющихся игроков руководство тоже не может, иначе клуб уйдет в глубокий минус с точки зрения финансов?

— Хорошо, но я не вижу здесь противоречий. Команду-то все равно надо делать лучше. Потому что в одну секунду ты не определишь, что у каждого внутри. Нужны конкретные ситуации, и ты внимательно за всем этим следишь. Это же не значит, что ты позвал игроков и тут же определил, кто из них на что способен. Иногда надо потерпеть и разобраться для того, чтобы свести риск ошибки к минимуму.

— Бытует мнение, что для того, чтобы создать боеспособный коллектив, необходимо три года. Сколько времени для этого нужно лично вам?

— Еще раз повторяю, не мне нужно, конкретные ситуации нужны. Потому что, допустим, на последней секунде ты проигрываешь, и задача тренера оценить ситуацию, кто как реагирует. Или ты два раза подряд проиграл. Это ведь тоже ситуация. Вы что думаете, что мы никогда два раза подряд не проигрывали? В такие моменты ты начинаешь понимать, кто что из себя представляет. Это ведь и в жизни так. А что касается трех лет для создания боеспособного коллектива, то в «Динамо» мы работали чуть меньше полутора лет и за первые полгода сделали команду, которая в Европе всех обыгрывала. Но самое главное — это то, что самому себе не разрешаю думать трехлетними планами. Команду надо делать быстро, потому что результата от нее ждут сегодня и сейчас. Например, в «Тереке» за год удалось сделать команду, которая сразу же боролась за выход в Лигу Европы. В «Амкаре» это тоже получилось достаточно быстро. Но это не значит, что если у тебя команда создана за полгода, в ней не происходят какие-то изменения. У одного началась звездная болезнь, другой получил травму. И опять нужно делать какие-то выводы, чтобы держать команду на определенном уровне. Потому что не бывает такого, что команда пять лет играет без смены состава, а тренер может сидеть и ничего не делать. Но, опять же, всех интересует конечный результат. А конечный результат не рождается из ничего. Ты должен его готовить тренировками, отбором игроков, их настроем и т. д. Хотя ситуации бывают разные. Например, бывают красные карточки или что-то еще. Мы с «Динамо» могли в Лигу Европы вообще не попасть, но вдесятером выиграли на последней секунде на Кипре. Это говорит о том, что у команды есть характер. Кстати, мы и в других квалификационных матчах того розыгрыша играли вдесятером, но в итоге попали в основной турнир.

Дмитрий ВАВИЛОВ, Александр АВГУСТИН. «Eurofootball», 07.08.2015