ИЛЬЯ КАЗАКОВ: «УВЕРЕН, ЧТО БОРОДЮК СМОЖЕТ ВЫВЕСТИ СБОРНУЮ НА ЕВРО»

В гостях у «Чемпионата» побывал многолетний пресс-атташе сборной России по футболу, известный комментатор и писатель Илья Казаков.


Илья Казаков в гостях у «Чемпионата». Фото: championat.com

Мы давно звали Илью в гости, но все как-то не складывалось. После домашнего матча с Австрией, 100-го для Казакова в качестве пресс-атташе сборной России, он честно признался: настроение скверное, давайте сыграем на паузе. Вернувшись из отпуска, отдохнувший и посвежевший, Илья выполнил свое обещание. Предварительно условившись о «футбольном» формате 2 по 45 минут, мы в итоге проговорили больше двух часов.

«Слуцкий — один из самых самокритичных людей, которых я встречал»

— Виталий Мутко обнародовал фамилии кандидатов в главные тренеры сборной России. С обоими вы дружны. Но все-таки поставим прямой вопрос: кто лучше для сборной, совместитель Слуцкий или свободный Бородюк?

— Не возьмусь выбирать — оба для меня близкие люди, за которых искренне переживаю. У тебя двое детей — кто лучше? Хотя мне очень приятно, что финальный список выглядит именно так. Бородюка я считаю одним из самых недооцененных тренеров в стране.

И потом, мы же еще ничего не знаем. Например, о каком периоде совмещения идет речь — только о четырех матчах или более длительном цикле.

— Совмещение до конца года — это приемлемо?

— Леонид Слуцкий — один из самых самокритичных людей, которых я встречал. Если в этой ситуации ему действительно предложат сборную на условиях совмещения и он в нее пойдет, это будет означать, что он очень четко оценивает свои возможности и понимает, насколько это все тяжело, в том числе с точки зрения репутации.

— Ваша дружба со Слуцким — это откуда?

— В 2006 году он приехал на программу «Футбол России». Слуцкий только пришел в «Москву», и его достаточно сильно критиковали. Леонид приехал, дал мне интервью. По окончании я спросил: «Спешите?». Он не торопился. Я предложил выпить по чашечке кофе. Мы сели, разговорились… Сейчас уже не помню, какой был следующий шаг, но с тех пор общаемся, дружим. Он и на свадьбе у меня был, и на дни рождения приходит.

— Это же вы написали ему смс про кошку, которую Слуцкий не раз потом цитировал?

— Я. После жеребьевки Лиги чемпионов, когда в соперники ЦСКА второй год подряд попались «Бавария» и «Манчестер Сити», знакомые, думаю, наперебой начали писать ему: «Опять космос» и все в таком духе. Но это банально — как у Довлатова та телеграмма: «Будь здоров, школяр!». Я уже два слова набил и задумался: «Нет, некрасиво». И придумал другое сообщение: «Ты, когда лез на дерево за кошкой, небось, и мечтать не мог о таких матчах». Ответом были три больших пальца.

— В чем феномен тренера Слуцкого?

— Когда я писал большое интервью с Леонидом для цикла «Истории футбола», попросил его развить тему известного анекдота: когда тренер уходит из команды, он оставляет конверт с тремя советами для своего сменщика. Я спросил, что бы он порекомендовал своему преемнику в ЦСКА. Он ответил: во-первых, каждый игрок должен четко понимать, что он для тебя уникальный и что ты тренируешь конкретно его. Во-вторых, ты должен понимать, что ты в ЦСКА не главный. Ты должен жить интересами клуба в графике 7/24. И третье — он сказал интересную вещь об атмосфере. Слуцкий во всех командах, начиная с волгоградской «Олимпии», строил домашнюю атмосферу, где очень много было тепла, шуток, КВНа. А в ЦСКА он вдруг понял, что это не работает, потому что в этом клубе собраны по-хорошему циничные, профессиональные люди, которые ожидали от тренера несколько других вещей. И вот на свадьбе Щенникова или банкете по случаю чемпионства — сейчас точно не вспомню — случилось неожиданное.

— Что?

— Размякнув душой и выпустив пар накануне отдыха, к Слуцкому стали подходить по очереди футболисты, «старики», и признаваться, как им фантастически комфортно с ним работать. Комфорт — не значит вседозволенность, нет. Это значит, что они чувствуют себя с тренером абсолютно раскованно, естественно — и за счет этого растут. Мне кажется, это три ответа на вопрос, почему Слуцкий является одним из самых растущих специалистов страны. Он очень глубоко погружен в профессию и не стесняется учиться. Кроме того, Леонид крайне самокритичный человек. В нем иронии хоть отбавляй. Он видит за лесом деревья, относится к игрокам как к людям и очень дорожит этими отношениями. Наконец, он просто талантливый человек. Без таланта он никаким трудом не добился бы этого чуда, которое сделал.

«Бородюк может вывести сборную на Евро»

— Слуцкий на виду, в отличие от Бородюка. Давайте теперь о нем. История о Бородюке, которая поразила вас больше всего?

— Моя дружба с ним начиналась аккуратно. Бородюк, с которым мы знакомы с 2001 года, подпускал меня к себе сдержанно, хотя по натуре очень открытый человек. В одном из интервью, отвечая на вопрос, что позволяет ему столько лет оставаться в штабе сборной, он сказал: «При мне можно говорить все, что угодно». По-моему, этот ответ характеризует Бородюка. Он не выносит на публику непроверенную либо просто ненужную информацию. И очень дорожит своими словами. Для меня Саша, Александр Генрихович, является примером идеального советского человека, если вкладывать в это понятие то, что вкладывали Бондарчук и Шолохов. Он не афиширует это, но я знаю, что он помогает ветеранам. В частности, материально поддерживал Кесарева, который недавно умер. Для Бородюка это был один из учителей.

Александра знают и безмерно уважают на Западе. В 2006 году мы с Бородюком, а он тогда совмещал посты в национальной и молодежной сборных, поехали на жеребьевку в Швейцарию, в Монтре. И в какой-то момент я просто ошалел от того, что стало происходить. Подошел Рехагель, который только-только выиграл чемпионат Европы с Грецией, начал обниматься: «Саша, Саша…». Пошли другие люди, которых я прежде видел только на фотографиях или по телевизору.

И я проецировал свое ощущение от происходящего на то, что замечал в России. У нас же до недавних пор Бородюка в полной мере не воспринимали как самостоятельного тренера. А мне кажется, он давно не второй. Он давно взрослый, самостоятельный тренер.

— Почему же Бородюк не востребован в России?

— Что значит — не востребован? Я досконально знаю, что за последние несколько месяцев у Бородюка было четыре предложения только из премьер-лиги. Понятно, что это не «Зенит», не ЦСКА, но это клубы высшего дивизиона. Однако, как мне кажется, после «Торпедо» его больше не прельщает работа с голодными игроками и хождения по кабинетам с расспросами, когда команде выплатят зарплату. Он хочет тренировать! И вот еще деталь. Мне Димка Айдов (бывший капитан «Торпедо». — Прим. ред.) рассказывал: когда Бородюк уходил из команды, он собрал всех ребят, а они в знак признательности подарили ему шуточную картину с его изображением — с «ирокезом» на голове. В этом подарке было отношение людей к тренеру. Он сделал в «Торпедо» то же самое, что когда-то сделал Хиддинк в сборной: заставил людей поверить в себя.

— Бородюк может быть успешен в сборной?

— А что мы понимаем под успешностью?

— Как минимум — вывод команды на Евро-2016.

— Уверен, что он может вывести сборную на Евро.

«Капелло вел себя как джентльмен»

— А почему у Капелло не получилось в этом цикле? Слабое поколение игроков или просто Фабио не смог в полной мере раскрыть их потенциал?

— К Капелло отношусь с большим уважением — как к личности, как к тренеру. И не считаю возможным рассказывать, что и почему у него не получилось глобально. Это, на мой взгляд, неправильно с точки зрения этики.

— А что насчет «потерянного поколения»?

— А вспомните, что говорили о том поколении, которое потом выиграло бронзу Евро-2008? О ЦСКА писали: выиграли Кубок УЕФА из-за того, что были «не те» соперники и исключительно благодаря бразильцам. У этого поколения — не у всех, но у многих игроков — был опыт Братиславы, когда команда сыграла 0:0 в Словакии, заняла третье место в группе и не попала на чемпионат мира. Тот перелет, из Братиславы в 2005-м, был даже тяжелее рейса из Марибора. Перед этим ведь был Евро-2004 — тоже с тяжелыми, странными ощущениями. Так вот тогда было чувство не то чтобы безнадежности, а какого-то тупика, в который уперлись. Мы уже в третьей корзине. И вдруг это поколение выигрывает три европейских кубка, бронзу Евро-2008, игроки уезжают в Англию. Поэтому я не стал бы говорить, что-то с этими ребятами не так. Возьмите пример Черышева, в которого вообще никто не верил на протяжении карьеры, кроме папы. Или Смолов. Не было ничего — а потом ренессанс в «Урале», и теперь он привыкает быть звездой в «Краснодаре».

— В общем, потенциал у этой сборной есть?

— Надо всегда надеяться. История команды Хомухи это лишний раз подтверждает. Или история ЦСКА Слуцкого. После первого чемпионства все ребята расплакались — кто, как Акинфеев, на поле, кто в раздевалке. Они не верили, что это возможно! Команда по бюджету объективно шестая-восьмая, никого не покупает, кроме молодых иностранных ребят, едет, как многим кажется, на старом багаже. И тут — золото. А потом второе. Настоящее чудо, с одной стороны, а с другой — реализация того самого потенциала. А «Торпедо»? Оно было 17-м, когда Бородюк принял команду, а закончило в зоне плей-офф и обыграло в стыковых матчах сытые «Крылья». Просто в людей надо верить.

— Сейчас вы косвенно признали, что Капелло этот самый потенциал команды не сумел в полной мере раскрыть.

— Пока я являюсь пресс-атташе сборной, а другого мне пока никто не говорил, я считаю просто некорректным выносить Фабио Капелло какие-то оценки. Это не значит, что, уйдя с этого поста, я начну говорить в его адрес резкие вещи. Это невозможно. Капелло вел себя как джентльмен по отношению как к игрокам, так и к обычным людям. Можно обсуждать его методы или тембр голоса во время тренировок, но он всегда оставался аристократом во всех моделях поведения. Я помню его первую встречу с нами, персоналом. Он сказал: «Я требую уважения — друг к другу, к нам всем. Без него ничего не добьемся». Надеюсь, своим ответом я показываю это уважение.

«Когда кто-то встает и начинает городить ересь, просто злишься»

— Чем вам нравится и не нравится работа пресс-атташе?

— Чем не нравится? Такие моменты есть. Например, я бы хотел сделать чуть более открытым общение игроков с прессой. Вижу, что и ребятам формат, существовавший при Фабио, доставляет проблемы. Журналисты тоже не получают от него удовольствия. К сожалению, мне не удалось его изменить в последние годы — потому что тренер всегда босс. В Польше, когда мы отобрались на Евро, в микст-зоне сначала останавливались Малафеев, Семшов и кто-то еще. Потом — Малафеев и Семшов, затем только Семшов — и, наконец, перестали останавливаться все. Кроме Адвоката. Я Дику говорю: «Люди приехали работать, им надо о чем-то писать. Дай несколько человек — и тебе не надо будет отдуваться за всех, и вообще это правильно». Дик мне ответил: «Нет, они профессионалы и свободные люди. Кто-то может с кем-то не хотеть общаться, и я не могу их заставлять».

Когда пришел Фабио, он сразу очень четко определил свои правила в вопросах взаимодействия с прессой: всегда общаются два человека. Если пресс-конференция — тренер и игрок, если смешанная зона — два футболиста. Общались все — даже те, кто никогда не говорил. Денисов, Акинфеев, Игнашевич… Я предлагал другую концепцию: журналисты на пару часов заезжают в отель на второй день сбора команды и в специально отведенных комнатах по очереди интервьюируют пять-шесть человек. Мне кажется, такая модель была бы всем интереснее. К сожалению, пока это не прижилось.

А что нравится? Да все нравится. Когда имеешь возможность смотреть на одну историю с двух сторон баррикады — это обогащает журналиста. Тот же Женя Дзичковский, который, к моему сожалению, недолго проработал в информационном департаменте РФС, признавался, что совсем другими глазами начал смотреть на происходящее, лучше понимать те или иные процессы. Это вообще здорово, когда ты имеешь возможность гарантированно оказываться на каждом матче сборной. Не всем так везет.

— У вас репутация интеллигентного, воспитанного человека. Хоть раз приходилось посылать журналистов по известному адресу?

— Ни разу не было ситуации, когда мне необходимо было бы послать кого-то жестко и прямым текстом. У меня был с Димой Дятловым (журналист ВГТРК. — Прим. ред.) очень короткий и смешной конфликт, когда мы играли два товарищеских матча в Дубае. Он стоял в коридоре в раздумьях: оставаться в микст-зоне или идти в зал для пресс-конференций. Я говорю: «Дима, решай быстрее — ты туда или сюда?». Он пробурчал в ответ что-то типа: чего раскомандовался? Я ему что-то на ходу сказал. Начинается пресс-конференция — он на стол микрофон кидает. Я закипел: «Ты что творишь? Ну-ка забери микрофон и извинись». Тут Капелло вмешался: «Ребята, если у вас есть какие-то вопросы, между собой разберитесь». Мы вышли — руки друг другу пожали. До сих пор чудесно общаемся. Это был самый эмоциональный момент.

— В микст-зонах в основном работают молодые ребята, и уровень квалификации не всегда соответствующий. Вам с ними не тяжело?

— В микст-зонах это ладно. Хуже, когда на пресс-конференциях задаются вопросы не для пресс-конференций. Это мероприятие по времени лимитировано, а все хотят спросить еще и еще. У меня задача — дать возможность задать вопрос представителям всех серьезных изданий. Поэтому когда какой-то человек вдруг встает и начинает городить ересь, просто злишься: как можно эту возможность, эту минуту впустую сжечь?!

«И человек с камерой снимает с такого ракурса, что бутылка оказывается перед Аршавиным…»

— Как относились к тому, что у сборной России в свое время было два пресс-атташе?

— В сборной России? А кто второй?

— Борис Левин.

— Нет, ну Борис не был пресс-атташе. У него был доступ к игрокам исключительно на личных отношениях. У меня всегда был принцип: ребята, вы все для меня на равных — за исключением только «желтой» прессы. Когда у меня была презентация первой книги, я например, настаивал, чтобы ее не было. Они, разумеется, пришли, стоят у ворот. Грустные, с камерой. «Нам никак не зайти?» — спрашивают. Я ответил: «Ребята, ничего личного, но это праздник. Сбора нет. На столе стоит, например, вино или пиво. Если взрослый человек выпьет стакан — не проблема. Но если вы сфотографируете человека рядом с бокалом вина или с бокалом в руке, это будет для меня очень сильное разочарование, потому что вы потом это фото можете использовать по любому поводу». Например: кто-то напился, пьяный сел в машину, поскандалил с гаишниками — и его снимок с вином. Официальные мероприятия — you are welcome, личные — извините…

— Кажется был похожий случай с Аршавиным, когда его сфотографировали с бутылкой коньяка?

— Да. Человек из «Твоего дня» проник в ту зону, где он не должен находиться. Футболисты, кстати, очень любили читать это издание.

— В кавычках «любили»?

— Нет, серьезно! Я как-то поинтересовался у Леши Березуцкого: «Что, если не секрет, человек твоего интеллекта нашел в этой газете?». Он ответил: «Вы не понимаете. Чисто поржать!». А история с Аршавиным приключилась в Лобне, после турнира, организованного Андреем Тарасовым, моим другом, собственником и генеральным директором компании Meucci, которая тогда одевала сборную. И он пригласил Андрея — просто приехать и стать участником праздника. Аршавин не получил за это ни копейки — это было по дружбе, никакого райдера. Его тогдашняя супруга Юля сидела очень нарядная, красивая. Чувствовалось, что она если не злится, то ей невтерпеж уехать в другое место, где такое платье, как у нее, будет по поводу. А тут какой-то подмосковный фолк: свитера, бутербродики на пластиковых тарелках, и она на этом фоне выглядит как Золушка на балу, которую вырезали из ее книжки и вклеили в какую-то другую сказку. А Андрей два часа раздает автографы, не ропщет. Потом идет устраивать мастер-классы, отвечает на вопросы деток, поднимается уставший на третий этаж в маленькую VIP-зону выпить воды. Там стоит початая бутылка коньяка, из которой выпил пару стопок мой близкий друг, комментатор Дима Федоров. И человек с камерой снимает с такого ракурса, что эта бутылка оказывается перед Аршавиным. А у Андрея, как обычно, щечки розовые. Плюс можно сделать серию кадров подряд так, что у него глаза будут закатаны как у пациента наркологического диспансера, выводимого из запоя.

Так и вышло. Снимок поместили на первую полосу. И рядом комментарий «Как сообщил спортивному отделу газеты „Твой день“ наш источник в руководстве мадридского „Реала“, Аршавина не берут в „Королевский клуб“ из-за его проблем с алкоголем». Вот и вся история.

— Считаете своей недоработкой скандальную историю с «тайным» свиданием Дзюбы?

— Я очень сильно переживал из-за всей этой истории. Саша Тащин — мой друг, поэтому меня этот случай тоже задел.

— Дзюба потом жаловался вам на что-то или кого-то — или сам понимал, что совершил «косяк»?

— Это надо у Артема спрашивать. Я не пересказываю наши разговоры с кем бы то ни было, если они носят частный характер. Могу сказать, что я всех троих, и Сашу Тащина, и Машу Орзул, и Дзюбу, очень хорошо знаю. Поэтому для меня это была очень тяжелая эмоционально история.

— Это было перед Черногорией. Самый экстремальный выезд в карьере пресс-атташе?

— Да, чтобы останавливали матч, такого не было нигде. Я сидел на трибуне, рядом с Вовкой Стогниенко, и как раз смотрел на тот сектор, когда Игорю попали в голову. Это действительно было страшно. Прибежал вниз — ничего не понятно, все взбудоражены. Мне Сергей Аксенов, директор ЦСКА по связям с общественностью, звонит: «Он живой? Что с ним?». Все знают, какие дружеские отношения у Сергея Павловича с Игорем — второй отец, по сути, Акинфееву. Я говорю: «Сережа, не знаю. Вроде живой. Узнаю — позвоню». А Эдуард Безуглов (врач сборной. — Прим. ред.) в спешке уехал в больницу без телефона. Невозможно дозвониться. Это было очень тяжело и очень неожиданно, потому что до матча абсолютно не было агрессии. Это не Словения, где маленький стадиончик, поле прижато к трибунам, вокруг решетки и толпа беснуется, уже заведенная. Там поневоле съеживаешься. Я стоял за воротами, и это были не самые приятные минуты. Но такого экстрима, как в Черногории, не было нигде.

«Я и сам подумал, что меня уволят!»

— Матч с Австрией был для вас юбилейным — 100-м в роли пресс-атташе. Рюмочку по такому поводу себе позволили?

— Я просто не пью. Уже около года. Очень редко позволяю себе бокал вина, и рюмочка — это совсем не то, чего после матча с Австрией хотелось… Тогда перед игрой Костя Генич сказал, что упомянет об этом в репортаже. «Только одна просьба, — попросил я. — Скажи в самом начале и только при счете 0:0». «Вместо гимна», — пошутил он.

— Вы обладаете огромным количеством ценной информации. Как фильтруете ее, чем можно делиться в «Фейсбуке» или газете, а чем нельзя?

— Мне нравится думать, что я передаю не информацию, а свои ощущения и взгляд. Что говорится в раздевалке, я не расскажу. То, что способно кому-то навредить, тоже. Во время Евро-2008 я ежедневно писал в «Спорт день за днем». Был момент, когда мы сели в автобус, а Гус с Корнеевым и массажистом сборной поехали в отель на велосипедах. Мы обгоняем их, пацаны восторженно жмутся к стеклу, смотрят, и Гус поднимает руку и показывает им средний палец! Это вызвало рев восторга в салоне! И я решил про это написать. Это изюминка, которая привлекает. А вот что мне говорят игроки в частном порядке — это не рассказывается.

— Однажды вы написали, как Хиддинк не позволил Симоняну сесть за тренерский стол в ресторане. За такое ведь могли и уволить с поста пресс-атташе.

— Да я и сам подумал, что меня уволят! Мы потом с Гусом на эту тему поговорили. Он, кажется, и сам чувствовал, что поступил неправильно. Не по форме. В России и в Голландии существовали разные традиции в этом плане. С Хиддинком мы все обсудили, руки пожали. Я ведь без опыта пресс-атташе был, допускал ошибки, учился. Сегодня я бы тому себе за такое «пихнул» прилично.

— Были футболисты в сборной, с которыми не сложились отношения?

— Ну что значит «не сложились»? Сборная — большой коллектив. Это не команда 30 друзей. Это компания людей с конкретными целями и задачами, которым нужно соответствовать. Кто-то тебе ближе, кто-то — нет. С кем-то ты не общаешься и не будешь общаться, а с кем-то потом сойдешься и будешь нормально говорить.

«Мы с Денисовым общаемся. Он собачник, я собачник»

— Хоть раз просили Денисова, Игнашевича, Аршавина лояльнее относиться к прессе?

— Если Денисов не общается с журналистами, что тут сделаешь? Этого не изменить. Можно только личным путем переломить если не отношение к журналистам, то к отдельным личностям. Мы с Игорем совершенно нормально общаемся, когда куда-нибудь едем. Однако я не уверен, что если подойду к нему и попрошу дать мне интервью, то он согласится.

Аршавин — тоже. Он такая уникальная, сложная, многогранная личность. Я не представляю, как к нему подойти и сказать: «Андрюш, ты должен быть аккуратнее с журналистами».

— Аршавин кажется со стороны нагловатым парнем.

— Аршавин — один из самых интересных и необычных людей, которых я когда-либо встречал. Не только в футболе. Если под наглостью подразумевать колючесть, то да. Он по-хорошему наглый. Он и на поле наглый, и при этом абсолютно целостный как игрок. Такой же он и в жизни.

— Вы были в отеле «Бристоль» после матча с Грецией, когда произошла известная история с Аршавиным?

— Этот разговор я не слышал, но находился в лобби. Я понимал, что утром будет происходить что-то невероятное — куча народу, медленный «ресепшн». И я пошел выписываться, чтобы потом на это время не тратить. И рядом со мной оказался Антон Шунин. И вот мы вдвоем стоим, и к нам подходит человек в майке и говорит: «Вы че тут встали, идите назад к своим». Представился депутатом каким-то, сказал, что у него погоны, крыша. «Сейчас вас порвем», — говорит. Человек покачивался, был не очень трезв. Было тогда такое общее настроение у этих людей. Мне кажется, по тому, как они себя вели в тот момент, они были не совсем вправе предъявлять моральные требования.

Поэтому когда случилась та история, я не удивился. Аршавин же вежливо сказал. На вы. «Ваши ожидания — ваши проблемы». Вокруг было много народу, все туда-сюда ходили. Изолировать игроков было нельзя.

— Истории Денисова вас удивляют или вообще нисколько?

— Мы с ним общаемся. Он собачник, я собачник. У него бурбули и еще какая-то порода была. У меня мастифф. Овчинников посоветовал. Но я не был ни в «Динамо», ни в «Анжи», ни в «Зените» и не знаю всех этих историй. Чтобы знать все, что случилось, нужно с ним сесть и поговорить, когда он будет в настроении сделать это. У меня пока такой возможности не было.

«Бородюк драться полез, когда Хиддинка охранник оттолкнул»

— Все помнят скупую слезу Адвоката, когда он уезжал из Питера. Были еще моменты, когда он снимал маску капрала и представал живым, сентиментальным человеком?

— А это не было маской. В нем нет надуманности. Дик максимально открытый, честный, без заботы о собственном имидже. Его никак это не тяготило и не волновало. У меня есть разные воспоминания о Дике. Но на любом сборе происходила одна и та же ситуация: тренировка закончилась, Дик быстро, на ходу выпил кофе и убежал к себе в номер, смотреть футбол. Мы после обеда или ужина выходим в лобби, а он снова убегал смотреть какую-то запись матча. Он смотрел огромное количество футбола! Встретив его уже после работы России, я спросил, следит ли он за чемпионатом России. «Слежу», — говорит. «Сколько матчей смотрел?». «Четыре». «С начала чемпионата?». «В каждом туре!».

— У Адвоката сложился имидж железного человека.

— Он резкий, но прямой, открытый и честный. И футбол, в который сборная играла при нем, мне кажется, был самого высокого качества за последние годы. Я порой действительно наслаждался матчами.

— Какие из побед сборной запомнились лично вам — не по игре, а по атмосфере, царившей после матчей?

— Очень сильный праздник был в Андорре, когда вышли на Евро. Там еще была абсурдная ситуация — журналистов не пускали на пресс-конференцию. Даже Гуса не пускали, представляете? Бородюк драться полез, когда Хиддинка охранник оттолкнул. Охранник в ответ — за автомат. Какой-то кошмар.

Так вот я помню, в Андорре мы засыпаем, а ребята, игроки, поют русский гимн. Вот это было сильно. Не дурачась, а просто потому, что их от счастья распирает. Это чувство Никулин очень хорошо в своей книге описал — «Почти серьезно». Когда закончилась война, они об этом узнали. Он служил в этот момент и не знал, как выразить ликование. Так они с друзьями нашли какой-то сарай, подожгли, прыгали вокруг него, орали…

«Здравствуйте, я новенький, Леша не пришел…»

— Большинство болельщиков знает вас не как пресс-атташе сборной России, а как телекомментатора. Наш автор Кирилл Дементьев составил недавно классификацию комментаторов. К какому типу себя относите?

— Когда-то на сайте болельщиков «Торпедо» известный психолог Вадим Гущин написал про каждого комментатора «НТВ-Плюс» — кто есть кто. Меня он назвал комментатором-собеседником. Я стараюсь рассказывать истории о людях. В то же время говорить и о том, что я вижу на поле, как игру чувствую. Мне интересно говорить о футболе.

— Вашему комментаторскому дебюту, кажется, способствовал коллега Андронов?

— Да. Это был мохнатый 1997 год. Леха не приехал комментировать матч. Есть версия, что проспал. А может, просто запутался в расписании. Кульминация чемпионата Испании. Мадридское дерби «Реал» — «Атлетико». Шикарный матч! Если «Реал» выигрывал — становился чемпионом. Интернета не существовало вообще. В редакции «НТВ-Плюс» стоял компьютер, с помощью которого можно было на новостных лентах найти составы. Зашел взволнованный выпускающий редактор и сказал: «Семь минут, комментатора нет. Прямой эфир. Надо…». А мы в легендарной 16-й комнате готовились к обзору тура с Маслаченко. Димка Федоров вскочил и побежал. На ходу попросил меня распечатать составы и принести. А бежать нужно было по системе коридоров через дорогу — в тот корпус, где снимались «Чародеи». Я распечатал и побежал за ним. Он в этом корпусе бывал нечасто, а я как раз там проходил конкурсный отбор, ориентировался неплохо. Прибегаю — Димы нет, стоит выпускающий, мужчина зрелых лет с очень бледным лицом. Он мне: «Садись». «А Дима где?». «Садись!».

И я сел. А там идет 17-я минута. Хорошо, счет 0:0 был. Думаю, с чего же начать? Не скажешь же: «Здравствуйте, я новенький, Леша не пришел, я вместо него». До сих пор помню свою первую фразу: «Чем еще объяснить такое преимущество „Реала“?». И все решили, что проблема была с каналом, а не с комментатором.

— У каждого комментатора был ляп, который он помнит особенно хорошо. У Генича был «гиббон». А у вас?

— «Апача». Хотел сказать опасная подача, получилось — апача. Я потом даже свой блог так назвал.

— Болельщиков ждет новый спортивный канал. А что от него ждете вы?

— На днях с нами, спортивной редакцией ВГТРК, встречалась Тина Канделаки. Она, Вронский, Колесников Олег — руководство нового канала. Они рассказывали какие-то вещи, мы задавали вопросы. В конце беседы я спросил Тину, будет ли прорыв в плане возможностей? Нужно больше командировок, больше сотрудников. Она сказала, что очень хорошо понимает всю важность и злободневность проблемы, и конечно, надо стремиться к лучшему. Думаю, если этот вопрос будет решен, то комичных ситуаций, в которые попадают наши комментаторы, станет меньше. Дай бог, чтобы все получилось.

Канделаки только зашла в этот проект. Она мало спит, много раздумывает, проводит большое количество встреч. Мы все ждем, что произойдет.

— Вы до сих пор не в курсе, будете ли комментировать на новом канале?

— Это сейчас мало кто знает. Как я понимаю, со слов продюсера Натальи Билан, у нее есть три любимых комментатора, и им за свою судьбу волноваться не стоит.

— Кто эти счастливцы?

— Дмитрий Губерниев, Василий Уткин и Владимир Гомельский.

«Осознанная любовь к ЦСКА — со времен Садырина»

— Когда-то вы болели за ЦСКА. А сейчас?

— Я болею за друзей. А в ЦСКА у меня достаточно много людей, которых я могу так назвать. А в детстве у нас весь двор болел за «армейцев», исторически так сложилось — несмотря на то что в 80-х годах они выступали не лучшим образом. Вы же знаете про «армейскую» Ярославку? Вот я как раз с ярослаского направления — из Королева. Я помню старый ЦСКА, который болтался в первой лиге — все эти странные фамилии, Коробочка, Штромбергер… А осознанная любовь к ЦСКА пришла во времена Павла Садырина.

— Вы сами, кажется, в детстве играли в футбол?

— Первые футбольные шаги я начинал в футбольном клубе «Металлист» из города Королев. Оттуда вышел Олег Саматов. Сейчас он тренер по физподготовке у Дмитрия Аленичева. В «Вымпеле» начинал свою карьеру Андрей Тихонов, Александр Цыганков. Футболиста из меня не вышло. Раскрылся я только в 30 лет, когда на фоне своих друзей из детства стал выглядеть самым спортивным. У них уже пивные животики, а я стройный, подтянутый (смеется). Но подавать надежды уже было поздно.

— Как вы вообще попали в футбольную среду?

— У меня все в жизни складывается удивительным образом. Как-то, слушая комментарий Николая Озерова, я подумал: «А я бы так смог?». И через несколько дней в газете «Спорт-экспресс» наткнулся на объявление о конкурсе для комментаторов. Конечно, некоторые посмеивались над моей затеей, но я пошел. И вот таким образом оказался в спортивной журналистике.

Как-то раз задумался о потенциальной работе в сборной: «А смогу ли?». В то же время довелось встретиться с Виталием Мутко — мы пересеклись с ним в Лиссабоне перед финалом Кубка УЕФА. А через неделю мне предложили работу в должности пресс-атташе сборной России. Так и в личной жизни. С будущей женой познакомился, когда ей было 14 лет, а мне — 18. Потом 17 лет не виделись. Стал вспоминать — и вскоре встретил…

— Вы действительно ездите на работу электричкой?

— По-разному, зависит от времени, когда мне надо в Москву. Если пробок мало, еду на машине, а в часы-пик на электричке — так намного быстрее. Сегодня, например, после нашего разговора поеду на электричке.

— Узнают в общественном транспорте?

— Узнают, подходят. Спокойно на это реагирую. Но иногда это вызывает неудобство. Не так давно мы беседовали с Сергеем Родионовым. И во время нашего разговора ко мне подошел мальчик лет 15 и попросил сфотографироваться с ним. Отказать я ему не мог. Но рядом стоит сам Родионов, величайший игрок! В такие минуты чувствуешь себя неловко.

«Для вас, бабоньки»

— Ваши рассказы в «Фейсбуке» читают даже наши жены, девушки далекие от футбола. Что подтолкнуло вас к такой форме самовыражения?

— В какой-то момент заметил, что моя лента в «Фейсбуке» стала напоминать жалобную книгу. Агрессивная среда заполонила все пространство. Почему-то люди раньше рассказывали истории из жизни, теперь все это куда-то делось. И я стал писать заметки. Для меня это мотивация. Мой издатель, который впоследствии стал мне другом и кумом, всегда говорил: «Пиши!». И я стал писать. Совсем скоро выйдет книга футбольных рассказов, частично туда попадет то, что я публиковал в «Фейсбуке». А в конце года выйдет сборник жизненных историй. Кто-то говорит, что это похоже на стиль Сергея Довлатова, Евгения Гришковца. Приятно слышать, чего скрывать.

Я просыпаюсь в шесть утра, гуляю с собакой, пью кофе, читаю новости. А с 7:00 до 8:30 пишу рассказы.

Я с детства хотел стать писателем. У меня до сих пор хранится книга, которую я написал в пять лет. Тетрадочка с вклеенными картинками. Мне кажется, если футбольный журналист может постоянно подпитывать себя написанием рассказов, книг, то это хорошо. Книга для меня — возможность выразиться и получить удовольствие от процесса.

Жена шутит: тебе надо с понедельника по пятницу писать о футболе, а по выходным в рубрику — для вас, бабоньки. Мне уже говорили друзья, что у меня получается писать для женщин, и мне надо это делать.

Мне нравится стиль Кристофера Бакли. У него замечательные сатирические романы «Господь — мой брокер», «Зеленые человечки», «Флоренс Аравийская». Если однажды я решу написать еще одну книгу о футболе, то она будет ироническая. С вымышленными именами, но реальными историями.

Олег ЛЫСЕНКО и Денис ЦЕЛЫХ. «Чемпионат», 03.08.2015