ТАРАС БУРЛАК: «ФЕРГЮСОН ЗВОНИЛ МАМАЕВУ, А ТОТ ОТПРАВИЛ ЕГО К СЕСТРЕ»


Фото: ftbl.ru

Пару-тройку лет назад Тарас Бурлак был в авангарде молодых русских футболистов. Казалось, что в будущем именно он станет оборонять ворота Игоря Акинфеева в сборной России. Однако сначала Бурлак выпал из состава «Локомотива», а потом разругался с Ринатом Билялетдиновым в «Рубине». Еженедельник «Футбол» отправился в Самару, чтобы узнать, действительно ли Алекс Фергюсон звонил Павлу Мамаеву, почему Бурлак был готов провести в Черкизове всю карьеру и что отличает Билялетдинова от Франка Веркотерена.

Каратэ-пацан

— Вы родились во Владивостоке. Местные едят икру ложками и город заполонен китайцами — что из этого правда?

— Мне сложно сказать, потому что я давно уехал из Владивостока. Но в то время китайцев действительно было много — одни китайские рынки. По части икры не знаю, у кого как, но у нас с родителями обязательно дома есть икра и морепродукты. Рыба всегда побеждает мясо.

— Рассказывают, что в 90-е во Владивостоке было тяжело с электроснабжением.

— Часто отключали воду, свет. Приходилось делать уроки, кушать в темноте, либо зажигали газовые плитки, какие-то свечки. В футбол мы старались больше играть днем, но хотя бы на турнирах свет всегда был. Наверное, это в какой-то степени сделало меня сильнее. Все, что ни делается, — к лучшему.

— У вас спортивная семья?

— Мой отец ходил в море, но желания пойти по его стопам у меня не было, да и он сам никогда не советовал. Мама спортом никак не занималась, отец играл на любительском уровне. Но в футболе разбирается очень хорошо, что важно. Меня хвалит, конечно, иногда, но чаще указывает на недостатки, над чем нужно работать. Как и все родители. С детства у меня был на первом месте спорт, мама в четыре года отвела меня на каратэ, которым я занимался до восьми лет. Потом был только футбол. Наверное, в другом случае поступил бы в институт, как обычные люди, учился бы, и ничего сверхъестественного не произошло.

— Помимо каратэ ведь были еще и шахматы. Какая от всего этого польза в итоге

— Шахматы пошли от отца. Он говорил, что они развивают ум, и мы постоянно играли дома. Естественно, он мне где-то поддавался. От каратэ точно никакой пользы нет, мне не нравилось заниматься, это была мамина инициатива. Ну, а шахматы действительно развивают умственную деятельность. Не сказать, чтобы я был большим любителем этой игры, сейчас сыграть смогу, но не очень сильно.

— Кто победит: вы или отец?

— Конечно, отец. Он по этой части куда более продвинутый: книжки читает, ходы учит. С ним я точно не упрусь.

Звонок от Фергюсона

— Как вышло, что ваш самый памятный матч — финал Лиги чемпионов-1999?

— До девяти лет я особенно футбол не смотрел, больше старался играть на «коробке» со старшими. Со временем еще тяжело [во Владивостоке] — нужно ночью вставать. Поэтому финал Лиги чемпионов был первым матчем, который я увидел. С того момента, не сказать, что болею, но переживаю за «Манчестер Юнайтед». Помню, как смотрели московский финал («МЮ» — «Челси». — Ред.) в интернате «Локомотива». Покричали, порадовались как дети, поподкалывали ребят, которые были за «Челси».

— Как вам нынешний «Манчестер Юнайтед»?

— Понятно, хочется быть первыми, но есть новая команда, новый тренер и философия — не все так быстро. Средства вкладываются, и в новом сезоне должны показать себя. Главное, что в Лигу чемпионов вернулись.

— У команды большие проблемы с защитой, Тарас Бурлак смог бы их решить?

— Ха, на данный момент нет. Нужно работать, выходить хотя бы на прежний уровень. ФНЛ — все это хорошо, но премьер-лига — совсем другой уровень. Нужно начинать все заново: работать, доказывать самому себе, что я могу.

— Возникают слухи, что «МЮ» следит то за Мамаевым, то за Зобниным. Как вы к таким разговорам относитесь?

— Слухов всегда много, но я точно знаю, что про Мамаева — правда. Он мне сам рассказывал, что, когда играл за ЦСКА и был на отдыхе, ему позвонил Алекс Фергюсон. Паша не очень хорошо по-английски говорил, поэтому попросил связаться с его сестрой. Она и вела переговоры, но ему не хватило процентов игр за сборную. Все к этому скептически относятся, но факт есть факт: звонок от Фергюсона был.

Отдых на «Волге»

— Вы приходили в школу «Локомотива», когда клуб был среди претендентов на титул. Насколько поменялась аура?

— Тогда шли чемпионские года. Сравнивать нельзя, ничто не вечно. Уходили легенды, менялась команда. Тогда был чемпионский состав, но и сейчас нельзя сказать, что состав плохой. Мне сложно говорить, я уже больше года не в команде. Общаюсь с ребятами, обстановка в коллективе нормальная, что-то не получается. Наверное, такой чемпионат сложный, когда каждый любого может обыграть. Поэтому не получается вернуть то, что было. А нам не нужно было рассказывать о величии. Был построен новый стадион, на котором мы подавали мячи. «Локомотив» на наших глазах выигрывал титулы, нас, школу, возили на чемпионскую игру в Ярославль. Мы хотели играть на этом стадионе, воспитывались на той игре. Но нам не говорили: «У-у-у! „Локомотив“!». Так, наверное, в «Спартаке» происходит. Слышал, они даже многие команды по школе одним именем пугают.

— Контракт молодого футболиста, который дебютирует за «Локомотив», действительно резко улучшается?

— Когда я начал играть [за первую команду], то получал такие же деньги, как в дубле. После того как провел определенное количество матчей, контракт улучшился, но не сильно. Насколько я знаю, сейчас у многих ребят другие контракты: если сидишь на замене определенное количество матчей, зарплата повышается, но тоже незначительно. Чтобы деньги серьезно выросли, нужно сыграть процентов семьдесят матчей в сезоне. За одну-две игры ни в одном клубе не поднимут зарплату.

— Чем вы занимались в аренде в «Волге»?

— Отдыхал. Если серьезно, это была моя ошибка, но без нее я потом мог бы не заиграть в «Локомотиве». Молодой был и оказался не готов к первой лиге. Только кажется, что это легкий турнир. Здесь меньше футбола — борьба, борьба, борьба. А мне было 19 лет, я защитник и оказался физически не готов. Плюс, как я потом узнал, меня брали для количества, а не потому что я был нужен тренеру. Плохой опыт — тоже опыт.

— Тренер вообще ничего не объяснял?

— Совсем. Ну, я тренировался, конечно, но единственное, что спасало, — Талалаев продолжал меня вызывать в юношескую сборную, где я был капитаном. Когда я уезжал в сборную, хоть какие-то положительные эмоции возникали.

Порча на Красножане

— Самое яркое впечатление от Юрия Семина?

— То, что я при нем дебютировал в «Локомотиве». Ну и он всегда стоит горой за своих игроков, за свой клуб. За ребят он будет биться до конца, в любой спорной ситуации — с руководством, прессой — будет на стороне игроков. Для футболиста это самое главное — видеть, что тренер поддерживает.

— Что сказал перед дебютом?

— Ничего. На установке кивнул: «Выходишь играть». Да и мне уже было не 16–17 лет, смысл что-то говорить, когда игроку двадцать? После матча мне уже сказали, будто он решил, что я готов, и без сомнений поставил меня в состав. Волнения не было, мне всегда говорят, что я выгляжу невозмутимым, редко волнуюсь. Да и выходить на поле в 20 лет и бояться — это глупо. Вышел, первое касание — и успокаиваешься, дальше уже бьет адреналин.

— А если болельщики вокруг матерят?

— Зависит от психики человека. Одного заводит, другой абстрагируется, третий начинает переживать. Мне бы, наоборот, только нравилось — концентрирует. Но болельщики вокруг — такое у нас не очень часто бывает.

— В чем Семин не сошелся по характеру со Смородской?

— Лучше у них спросить. Перед командой они не ругались, все конфликты у них, наверное, были в кабинетах. Когда был Семин, Смородская вообще редко появлялась на базе и в команде. При Палыче она точно не подсказывала, кого ставить в состав. Да и при других тренерах — на установках, тренировках — я этого ни разу не видел.

— Негласная причина увольнения Юрия Красножана — договорный матч с «Анжи».

— Нам об этом точно не говорили. Была загадочная ситуация, нас поставили перед фактом: Юрий Анатольевич больше не работает с командой. При этом человеке я стал стабильно играть в основе, поэтому буду до конца жизни ему благодарен. Мне он очень нравился как тренер, но решает руководство и оно не обязано нам ничего объяснять.

— Почему у Красножана после «Локомотива» особенно не получается?

— Сложно сказать. Мне импонировали его человеческие качества, тренировочный процесс. При нем мы показывали хороший футбол, шли на втором месте. Сычев возродился, Лоськов, Игнатьев начал играть, молодых игроков — меня, Оздоева — он начал выпускать. Может быть, после этой истории он поменял тренировочный процесс. Может, психология или порчу кто навел.

— Дмитрий Лоськов — ходячий символ «Локомотива»?

— Человек с большой буквы, легенда клуба. Но он никогда не ставил себя выше кого-то, даже с молодыми общался наравне, советовал, никогда никому не пихал. Один из лучших, если не лучший футболист в истории «Локомотива», а то и всего российского футбола.

Самоотвод

— Когда Оздоев ушел из «Локомотива», то сказал, что чувствовал себя словно в карцере. Вы тоже?

— Нет, я никогда не скажу так про родной клуб. Я люблю «Локомотив», он меня воспитал, дал дорогу в жизнь. Десять лет я там провел, всех знал — охранников, поваров, прошел каждую ступень. Меня все устраивало там, но каждому хочется играть, и это единственная причина, по которой я ушел. В принципе, я готов был провести в «Локомотиве» всю карьеру.

— Есть ощущение, что «Локомотив» не слишком доверяет воспитанникам.

— «Локомотив» — большой клуб. Если ты не будешь давать результат, с тобой расстанутся. Так в любой большой команде. И шансов дают много, но не все цепляются. Нужно в первую очередь спрашивать с себя, копаться внутри. Меня лично никто из клуба не «просил», я сам изъявил желание, потому что понимал: нужно что-то менять.

— Ведран Чорлука — самый сильный защитник клуба?

— Чорлука — самый сильный защитник в нашем чемпионате. Он хорошо читает игру, у него хороший пас. Бороться могут все, со второй лиги можно ребят набрать, другое дело играть в умный футбол. При Биличе действительно такое было, но у него была серьезная травма ахилла, он играл на обезболивающих. Если бы ему сделали операцию, он бы пропустил порядка шести месяцев. Но когда человек не тренируется, но выходит на поле и дает результат, к нему не может быть вопросов.

— Что не получилось у Славена Билича?

— Сложно сказать: вроде европейский подход, интересные тренировки. Может, первый клуб после сборной — он где-то не понимал российский менталитет, наш чемпионат. Никто ведь не скажет, что тот же Эмери или Якин — слабые тренеры. Иногда может не пойти. В нашем чемпионате сложно не только играть, но и тренировать. Вот сейчас Билич перешел в «Вест Хэм» — разве он плохой тренер?

— Какая-то тенденция в «Локомотиве»: тренер с жесткой рукой, затем мягкий, потом Кучук, за ним Божович.

— Не сказать, что Кучук — жесткий. Просто человек любит дисциплину, особенно на поле, не кричал ни на кого, не гонял. Он давал результат, занял третье место после долгого перерыва — не самый плохой результат. Возможно, потом игра «Локомотива» стала прогнозируема, остальные подстроились.

— Игроки типа Буссуфа, Диарра могли саботировать тренировки?

— Они не пропускали тренировки, могли быть недовольны тем, что было много тактических занятий, не понимали, зачем это делать.

— Почему вы не присоединились к компании Обинны и Сапатера: отдыхали бы и получали зарплату?

— Каждый выбирает свою дорогу. Всех денег не заработаешь, нужно чем-то жертвовать. Понятно, что Москва, — я десять лет там провел, все стало родное. Но я понял, что дальше сидеть нельзя. И в «Рубине» я мог сидеть, не переживать, но я амбициозный человек, понимаю, что могу и должен играть. Надо бросать вызов самому себе. Да, я пошел в первую лигу, но все ребята с опытом премьер-лиги говорят: «Здесь тяжелее». Тут соперники не играют и тебе не дают. Да, я потерял в зарплате, но снова играю, получаю удовольствие и улыбаюсь, мои родители счастливы.

Игра молодежи

— Были варианты уйти из «Локомотива» в другой клуб, а не в «Рубин»?

— Были, но аренда, а «Локомотив» не рассматривал этот вариант, потому что у меня оставалось полтора года по контракту. «Рубин» был самым конкретным, они вышли на меня еще до прихода Билялетдинова.

— Вы ведь знаете английский язык, в Европу не звали?

— Не сказать, что хорошо. Все, что говорит тренер [Франк Веркотерен], понимаю, но говорить сложнее. Вот полгода учил язык в Казани, но учишь-учишь, а не с кем общаться. Правильно считается, что нужно попасть в эту среду. Выхода нет, начнешь говорить. Позанимался я полтора часа, потом вышел и снова по-русски общаюсь. В Европу ни разу не звали. Когда играл за юношескую сборную, в 16–17 лет, были слухи про «Арсенал». Но это не больше чем слухи, у них там сто человек на позицию.

— Что все-таки произошло в «Рубине»?

— Хм, не знаю, там любят поговорить, пусть расскажут. Как такового конфликта не было, я с человеком не ругался. Возможно, было недопонимание. Я сыграл неудачно со «Спартаком», закрылся в себе, начал копаться, может, не пошел на диалог. Но я ни о чем не жалею, сейчас я в Самаре, и меня все устраивает. Жизнь покажет, кто был прав.

— Ринат Билялетдинов может жестко критиковать игрока, это мешает?

— У него такой подход к делу. Нельзя сказать, правильный или нет. Он считает, что правильный, а в Самаре немножко другой подход. Здесь тренер (Франк Веркотерен) никогда не ищет крайних, всегда — команда. Если ты ошибся, у тебя есть шанс исправиться. Но и Билялетдинов работает, дает результат, много ребят при нем заиграли, попали в сборную. Время покажет.

— Тренер «Рубина» Евгений Бондаренко сказал: «Бурлак посчитал, что он состоявшийся игрок». Так состоявшийся?

— В 25 лет, конечно, состоявшийся. Есть куда расти, но с 25 до 33 лет — золотой возраст для футболиста. Естественно, прогрессировать нужно всегда, но характер уже сформировался.

— А требования к себе Тарас Бурлак снижал?

— Если бы я снижал к себе требования, то, когда меня отправили в «Рубин-2», я просто не тренировался бы. А я не пропустил ни одного занятия, ездил шесть часов на автобусе на выезд в Тольятти, летал в Новотроицк, катался на поездах. Понятно, сложно найти мотивацию играть во второй лиге, когда вокруг ребята 97 года. Себя сложно настроить, но никаких вопросов о тренировках ко мне не может быть.

Троллинг

— Видимо, по пути в Тольятти вас и уговорили перейти в «Крылья»?

— Ну да, судьба, занесло сразу. После зимних сборов в «Рубине» мне дали понять, что на меня не рассчитывают, я буду тренироваться с дублем. Поступали предложения из премьер-лиги, но в Самаре лично тренер был заинтересован, звонили руководители. Да и приятнее бороться за первое место в ФНЛ, чем спасаться от вылета в премьер-лиге. Психология победителя вырабатывается, медальку вот получил.

— Сколько стоит билет на метро в Самаре?

— На метро я не перемещался, потому что живу на базе. Решил сосредоточиться на футболе. Здесь все условия: стирают, кормят, есть интернет. Если нужно куда-то выехать, берем клубную машину или такси. Даже автомобиля у меня нет, только футбол.

— Что вам дал Франк Веркотерен?

— Ничего не дал, просто словами и делами вернул в меня футбольную уверенность. Я снова чувствую удовольствие, играю в футбол, который мне нравится, — когда защитники должны начинать атаку, искать передачами игроков между линиями, не «бей-беги». Человеческий подход, тренерский процесс. Он очень часто общается с игроками один на один. Узнает, как видишь ситуацию, в чем нужно прибавить. Спрашивает о будущем. Это очень правильно, потому что, когда не играешь, нужна поддержка, а иногда — чтобы тебя встряхнули. Человек знает свою работу, чем-то он похож на Коусейру: только команда, позитивная атмосфера, нужные слова.

— После чемпионского матча с «Химиком» вам в твиттер писали неприятные вещи, почему решили ответить?

— А почему незнакомые люди имеют право оскорблять, хотя вообще не следят за футболом? Я не хотел отвечать, но ребята в раздевалке уговорили. Но я не употреблял мат, просто потроллил их: «Статистику посмотрите». Пусть люди хотя бы смотрят футбол, а не сидят в интернете и поднимают свою самооценку за счет комментариев.

— Игорь Акинфеев назвал интернет помойкой.

— Ну, там много грязи, но я уже перерос тот возраст, когда переживаю из-за комментариев. Наоборот, когда хочется посмеяться, я открываю и читаю. Есть умные люди, которые рассуждают адекватно, а есть те, кто пишет что попало. Но я в интернете в основном читаю новости.

— Каковы перспективы «Крыльев» в премьер-лиге?

— Зависит от того, кто еще придет. Костяк останется, а наша нынешняя команда даже без изменений ничем не хуже, чем шесть клубов, которые боролись за выживание. Усилимся и сможем стать крепким середняком уровня «Мордовии».

Вячеслав ОПАХИН. Еженедельник «Футбол», 21.07.2015