АНТОН КОЧЕНКОВ: «ВОПРОС ПРО ВЫСОКИЕ ЗАРПЛАТЫ НАДО ЗАДАВАТЬ НЕ ИГРОКАМ...»



Кто лучший вратарь сборной России — непрекращающаяся дискуссия последних лет. Если верить статистике, лучшим голкипером премьер-лиги сейчас является Антон Коченков. В среднем за матч вратарь «Мордовии» делал четыре сейва, чем и обратил на себя внимание московского «Локомотива», с котором сейчас подписал долгосрочный контракт. Еженедельнику «Футбол» голкипер рассказал, как его выгнали из интерната «Локомотива», почему Александр Кокорин достоин своей зарплаты и где в Ростове купить раков.

Нефутбольная держава

— Признайтесь, часто пересматриваете видео «Антон Коченков. Лучшие сейвы-2014/15»?

— Такое видео существует? На самом деле я смотрю все обзоры игр: кто как забил, пропустил. Плюс специальная аналитическая компания сразу после каждого матча скидывает мне на почту нарезку моей игры. Очень информативно, раз — нажал и анализируешь. Отдельные моменты пересматриваю: где выручил, где ошибся. Причем делаю это только на следующий день после игры, чтобы не зацикливаться. Оценил и готовишься к следующему матчу.

— Вы вратарь куража? Статистика: больше 73% отбитых мячей, а в матче с «Торпедо» сделали 11 сейвов, и это стало рекордом сезона.

— Отчасти каждый вратарь зависит от куража. А статистика тоже разная. Сейвы сейвами, но голов я тоже много пропустил. Так что я уже даже не заглядываю в графу «Пропущенные», мне не нравится, какая там цифра. Сейчас пытаюсь считать игры на ноль, чтобы компенсировать. Семь игр на ноль на данном этапе — тоже неплохо.

— Можно штрафные или пенальти бить и так компенсировать.

— Никогда не было такого желания, и надеюсь, не придется этого делать. Лишняя ответственность, а я далеко не мастер пенальти. Надо будет — ударю, но есть люди, которые намного лучше это делают, хотя у меня пару раз почти получилось забить с игры. Помню, во второй лиге играли против Оренбурга. Последние минуты, проигрываем 2:1. Прибежал я на угловой, мне подработали мяч под удар, я пробил головой, но попал в перекладину — не повезло. За «Нижний» как-то подключался, но там было совсем далеко до гола.

— Когда-то давно у вас был личный сайт, почему его закрыли?

— Мне было интересно. На легком уровне я сам что-то мог спрограммировать, а там вообще оболочки готовые были. Захотелось самому полазить, попробовать делать контент. Но в один момент как отрубило. Где-то месяц назад брат создал мой аккаунт в инстаграме, а я даже не знаю, как он называется. Даже играть в видеоигры я не большой фанат. Ребята сейчас любят с джойстиками посидеть, у меня нет ни Sony, ни Xbox. Продукты Apple вот люблю: айфон, айпад, аймак — все это есть. Камера GoPro. Могу видео смонтировать, такой фигней позаниматься, но не социальными сетями.

— Откуда такая любовь к Apple?

— Когда первый айфон вышел, у брата был товарищ в Штатах. Я понятия не имел, что это за айфон такой, но брат уговорил и заказал. А его «разлочить» (взломать аппаратную защиту. — Ред.) надо было, вставить специальную пластинку для сим-карты, чтобы наши GSM принимали. Хорошо, что брат в этом разбирается. Так в Нижнем Новгороде один из первых айфонов был у меня. Некоторые даже не понимали, что это за телефон, да я и сам не до конца понимал. Потом брат заказал следующую модель, а затем у меня появились и все остальные. Выйдет седьмой — возьму седьмой.

Один раз — на всю жизнь

— Вы родились в Киргизии. Дискриминация русских там — миф?

— Корректно будет говорить или нет, но в Киргизии к русским относятся, как в России — к кавказцам. Дискриминации скорее нет, чем есть. Особое отношение киргизов к русским есть, потому что это их земля. Но это легкая форма, мы нормально ходили в школу, пальцем никто не тыкал. Когда конфликты возникают на какой-то почве, могут сказать: «Да ты русский!» Это сейчас процент русских там ниже, а когда мы с родителями жили, русских было намного больше, в Бишкек, тогда он назывался Фрунзе, по распределению отправляли. Город советский, архитектурного колорита нет, юрт там не увидите.

— Первая родина — Россия или Киргизия?

— С большим уважением отношусь к месту, где я родился, но я русский. Хотя мне трудно разделить эти понятия. Потому что, когда я родился, была одна страна, родился я не в Киргизии, а в СССР. Я еще чуть-чуть застал, как деньги менялись. Однозначно я русский, Россия мой дом.

— Как часто вы висели на перекладине, что вытянулись до 197 см?

— Родители у меня высокие, брат чуть пониже меня. Ну и, как все дети, во дворе на турнике подтягивались.

— В ворота вас поставили из-за роста?

— Товарищ вернулся из России и начал продвигать футбол во дворе. До этого мы играли в баскетбол, чем попало занимались: сегодня одно, завтра другое. Но как только начался футбол, уже играли в любую погоду, босиком, любыми мячами — баскетбольным, каким угодно. Ругались постоянно, особенно когда начинало смеркаться. Фонарей не было, на одних воротах была перекладина, а другие — камни большие лежали вместо штанг; если залетало в них, все орали и спорили: гол или не гол. Сейчас-то судейство нормальное не всегда есть, а там вообще ни правил, ничего. Играли на то, чья команда потом вынесет попить воды. И вот этот друг повез меня в школу команды «Алга». Ему самому нравилось стоять на воротах, ну и я на одной тренировке сказал: «Давайте встану в ворота». Мой первый тренер Александров Владимир Владимирович ответил: «Если сейчас встанешь, это насовсем».

— Но все любят мячи забивать.

— Кому-то же надо их и отбивать. До этого я тоже бегал по всему полю.

— Как выглядит киргизский футбол: картофельные поля, рваные бутсы, низкий уровень футболистов и прочая жесть?

— Так и выглядит, наверное. Потенциально в нашем году каждый был силен, мог уехать, подтянуться и себя показать. Но сам уровень — катастрофа, ужас полнейший. Не знаю, как сейчас, тогда инвентаря не было, мячи, экипировка, поля для тренировок, питание. Плохая погода, гаревое поле, хотя ребята моего и старшего поколения все на таком играли. Тогда звонок междугородний — нонсенс. Когда мы собирались ехать в Москву на Олимпийские игры среди стран СНГ, федерация объявила родителям: «Если хотите ехать, покупайте билеты сами». А это Киргизия, социальный класс у людей разный. Не может же один ребенок полететь, а другие кое-как. Вот мы и ехали по три дня плацкартом туда и обратно. Сейчас смотрю, ребята из Киргизии появляются: защитник Кичин, Ахметов в «Рубине».

Зарплата Кокорина

— Как вы в итоге оказались в «Локомотиве»?

— Удача какая-то. Родители оплатили нам билеты, мы приехали. Жили в Измайловской гостинице. Со мной здесь был отец, который просто позвонил в «Локомотив»: «Можно прийти на просмотр?» Вот мы из гостиницы пешком до Черкизовской ходили каждый день, тренировались. Если бы не эти игры, вряд ли я бы попал куда-то. Даже не знаю, что было бы в противном случае. Может, родители и собрали бы деньги, куда-то еще отправили на просмотр. Но тут получился момент, когда я решил себя показать.

— Чем поразила Москва?

— Пришлось вернуться в Киргизию, потом приехали сюда на поезде с мамой. Меня встретил Михаил Васильевич Васильев, тренер вратарей «Локомотива», повез в интернат. Мама осталась с сумками, ее встретил брат. Тяжелое время было, как у многих приезжих. Масштабы [города] в то время казались невероятными. Только-только построили стадион, я был на открытии. Черкизовская улица — шоссе в четыре полосы туда, обратно, эстакада! Мне нравилось, но было тяжело — не было денег. Маме все нужно было заново начинать — ни друзей, ни знакомых, ни жилья. Интересно так было. Постепенно все наладилось, за что спасибо родителям.

— То есть в «Локомотиве» вам не платили стипендию?

— Платили только тем, кто жил в интернате. Потом Линьков, он сейчас в «Торпедо» работает, меня оттуда выгнал. Нет, я ничего не сделал, подозреваю, были свои интересы. Тренер Ульянов мне сказал: «В интернате жить не будешь, но из команды я тебя не выгоняю». Было тяжело, без шуток. Платили тогда тем, кто жил в интернате, по 800 рублей, а кто считался на хорошем счету — полторы, что ли. Ну и все, выгнали меня, продолжал тренироваться, начал играть. Жили, где договорится брат. Одну ночь там, вторую — у друга, третью — у полузнакомых. Снять жилье не было денег, потом уже нашли однокомнатную квартиру.

— Вы пришли в клуб в 2004 году — последнем, когда «Локомотив» был грандом. В школе воспитывали в победных традициях?

— Честно говоря, нет. Зато была хорошая конкуренция, я уже в 16 лет попал в дубль, тогда было меньше возрастов. И весь год на просмотр приезжали вратари, человек 12 пробовались. Регулярный поток, разные ребята, но никого не взяли. В школу «Локомотива» все хотят попасть — играть в хороших условиях. «Есть мы — «Локомотив», и больше никого!» — такого не было, но тренер Ульянов нас воспитывал, команда собралась очень хорошая. Мы выиграли две России, если ездили на турниры, то боролись за победу.

— В школе уже знали о таланте Александра Кокорина?

— Да, но он младше был. Выделялся очень сильно на фоне сверстников, забивал чуть ли не в каждом матче. Плюс вратари были низкого роста, а удар уже тогда у него был будь здоров.

— Сейчас его критикуют за нефутбольную жизнь: сауна, «Гелендваген», частный самолет. Заслуживает ли Кокорин зарплаты в 5 млн евро?

— Такие разговоры я воспринимаю так: вопрос не к человеку, который получает, а к тем, кто эти деньги дает. Если Капелло получает большую зарплату, какие к нему претензии? Люди не приходят с требованиями: «Ну-ка, дайте мне столько!» Деньги никто не крадет, их зарабатывают. Люди выходят на поле, тренируются. Про качество отдельный разговор. Поэтому я не понимаю, когда начинают считать деньги.

— Кокорин способен вырасти в игрока европейского уровня?

— Оценивать не хочу. Он хороший футболист. Потенциал? Считаю, любой потенциально способен на многое, но нужно куда-то попасть, показать себя. Наш чемпионат ниже уровнем, чем другие. Некорректно обсуждать подобное: заслуживает — не заслуживает. Платят — значит, заслуживает. Есть много футболистов, по которым действительно возникают вопросы. К Кокорину меньше всего претензий.

Руки Пелиццоли

— Школа «Локомотива» работает продуктивно, но воспитанников в команде мало. Почему так происходит?

— Могу судить по себе: в дубле я был долго, около пяти лет играл у Саярыча (Ринат Билялетдинов. — Ред.). Меня подключали к тренировкам с основой, Заур Хапов подтягивал. Исполнилось мне 20 лет, а вратарей в команде было пять или шесть: Гилерме, Пелиццоли, Поляков, Рыжиков, Якупович. Целая банда. Допустим, я был шестым, и куда мне? Серега Рыжиков — сильный вратарь, и тот не играл. Тогда я поехал в аренду, вернулся, опять уехал. Потом можно было со мной продлить контракт, я в «Локомотиве» получил обыкновенную зарплату — официанты больше зарабатывают. По арендам играл, а потом от меня просто избавились. Хотя я был доволен — почувствовал другой футбол, пусть и во второй лиге. Это лучше, чем сидеть и на тебя вообще никакого внимания. Потенциально как воспитанник я мог бы где-то играть, но оказался не нужен. Обид никаких нет, возможно, это мой частный случай — не считали достаточно сильным.

— Забавно, учитывая Ивана Пелиццоли. Что это было за явление?

— У него были длинные руки и огромные ладони! Он мне давал перчатки померить — 12-й размер! У меня десятый, тоже, кажется, большие руки. Так у него просто огроменные! И техника у него была отличная. На разминке он очень здорово ловил, прыгал, занимал позицию, но вставал в ворота в официальном матче, и что ни удар — гол. Может, не было мотивации, приехал чисто заработать. Вообще из тех вратарей мне больше всего нравились Леха Поляков и Серега Рыжиков. Тренировались лучше всех, но играли мало. Овчинникова не беру, он тогда ушел, но у него уровень запредельный.

— Гилерме приехал нескладным мальчонкой?

— Мне так показалось, что приехал он действительно нескладным, но на него рассчитывали, возможно, потому что потратились. И в один момент он заиграл.

— Могли вы тогда представить, что Ринат Билялетдинов в будущем возглавит клуб премьер-лиги и вытянет его из нижней половины таблицы в зону еврокубков?

— Ринат Саярыч — человек со вспыльчивым характером. У нас всегда были долгие разборы игр, часами сидели в раздевалке. Ругал нас сильно, кричал, весь красный! Причем такие выражения подбирал… Мотивирующие, ага. Но у меня от него все равно остались положительные эмоции. Тренеры в школе и дубле ведь помимо работы еще и воспитывают, учат в быту. Честно говоря, я никогда не думал, что он сможет возглавить команду РПФЛ, потому что он не тренировал никогда. Семь-восемь лет работал в школе и с дублем. Я думал, что без опыта его не возьмут, но он показал, что готов давать результат.

— Анатолий Бышовец не пытался воспитывать?

— Со мной вообще не разговаривал. На сборах был тренер вратарей, а меня Бышовец и не замечал.

Цымбаларь

— И вы уехали в «Нижний Новгород».

— Пришел такой момент, когда мне сказали, что нужно куда-то ехать играть. Всю эту кухню — вторая, первая лига — я не особенно понимал. Но и в 20 лет быть шестым вратарем в «Локо» — уже маловато. Если бы мне не сказали, может, и не уехал бы, так и сидел. Три месяца я отыграл за «Нижний Новгород», вернулся в «Локомотив» и сказал: «Отправляйте меня назад». Почувствовал футбол, понял, что во второй лиге и деньги можно зарабатывать. Совсем небольшие, конечно, но я хотя бы начал себя содержать.

— Тренером у вас там был Илья Цымбаларь. Каким запомнили его?

— Хорошее чувство юмора — это плюс не только для человека, но и для тренера. Цымбаларь — один из тех тренеров, на которого не обижались даже ребята, которые не играли. Не было ни одного человека, с которым бы он не общался. Часто играл с пацанами в «квадраты», он очень техничный. Если били серию [пенальти], он всегда выходил последний и пробивал мне. Встанет, левая нога хорошая, бил несильно. Как правило, забивал.

— Вторая лига — романтика?

— Еще какая! Особенно когда на автобусе объездишь, блин, весь Урал-Поволжье. Едешь сутками: Оренбург, Учалы, Тюмень, Челябинск… По полторы тысячи километров! 450 км — минимум. Всем надо выйти, в туалет сходить, останавливались кушать где-то на трассе. Хорошо, хоть автобус был новый. Айпадов тогда не было, обычные телефоны. На телевизоре в салоне включали сериалы, фильмы. Едешь, даже ночью орет какая-то мелодрама. Мне потом предлагали остаться во второй лиге, но я решил попробовать себя в первой. Хватит, наездился.

— После перехода из «Нижнего Новгорода» в «Волгу» вам угрожали болельщики?

— Дерби Нижнего Новгорода — это больше соперничество не между болельщиками, а политическое, местного характера. Да и какие там болельщики, когда «Волга» вылетала, люди вообще не ходили. Камера показывала панораму стадиона, а там тысяча человек.

— Почему так? Город вроде немаленький.

— Да у нас, в принципе, немногие ходят на стадион. Люди любят футбол, смотрят обзоры, читают, интересуются, но не ходят. Мы с «Динамо» играли, казалось бы: клуб, стадион неплохой. И полупустой! Играли с ЦСКА в Химках, тогда хотя бы два фан-сектора были за воротами, поддержка чувствовалась. В регионах еще меньше посещаемость, люди на топ-клубы еще могут прийти посмотреть. Хотя вот Тула — даже в первой лиге чуть ли не на каждой игре биток, а город — 300–400 тысяч жителей. Зато поговорить любят все: всегда футболисты плохо играют, что бы ни было. Критиковать у нас готовы — власть, футболистов, зарплаты. На посещаемость влияет много компонентов: стадионы, погодные условия, может быть, для кого-то недостаточно интересный чемпионат, качество. Честно говоря, и я в плохую погоду на футбол не пошел бы. Сколько мы с «Мордовией» сыграли — просто метель! Ну элементарно холодно ведь. Кто-то сидит в воротах мерзнет.

— Выход — манежи?

— Да нет, ведь смотришь какой-нибудь хоккей с мячом — зима, минус сколько-то, а полный стадион. Манежи не выход, просто удивляет: мы летом опять будем готовиться, когда в эти месяцы можно было играть. Комфортнее было бы всем. Сильно удивляешься, когда выходишь на поле в ноябре — начале декабря: метель, минус десять. Идешь по снегу и вспоминаешь, как летом полтора месяца готовились, ничего не делали, потом еще сборная отпросилась. Злишься: какого черта играть в метель, а не в июне—июле.

— Игроки «Волги» недавно отравились пивом и раками перед игрой с «Крыльями Советов». Это нормальная ситуация для ФНЛ?

— Ой, ну захотели ребята пива с раками, не вижу тут ничего предосудительного. Футболисты — обычные люди, которые иногда хотят пива и раков. Просто нужно думать, что делаешь, раки такая вещь, но отравиться можно где угодно. Такое в командах бывает, 30 человек — все индивидуально. Просто люди реагируют: «О! Футболисты! Пиво! Раки!»

Чужое несчастье

— Где самые вкусные раки в Ростове?

— Мы заказывали у тети Вали. Ей звонили все: наверное, у нее какое-то маленькое производство, заводик по выращиванию раков. Все отлажено. Хочешь раков — звонишь, тебе привозят ведра, оплачиваешь. Раки в Ростове — супер, я их там впервые попробовал. В Киргизии с морепродуктами вообще не особо.

— Но ушли в «Ростов» вы не ради раков.

— Меня просто туда отправили. Тренером в «Волге» был Омари Тетрадзе, как-то у нас не сложилось, и он принял решение убрать меня из команды. Гойхман, президент клуба, сказал: «Езжай в аренду, но в клубе остаешься». На мое место взяли Абаева, Кержакова. Уходить я не хотел, уже три года был в Нижнем Новгороде. Мне нравился город, вообще все устраивало. Но кому-то ты не понравился — такое бывает. Получилось так, что я еще больше остался доволен. Понимал, что в «Волге» у меня точно шанса не было бы, а в «Ростове» отыграл прилично. По-человечески та история, когда Радич получил травму, неприятная. Так сказать, мне повезло на чужом горе начать играть.

— Как отреагировали на травму Деяна Радича?

— Поддерживали, я ходил в больницу. Врачи не знали, что делать с почкой: то ли зашивать, то ли удалять. Говорят, в Москве созывали консилиум. Почку в итоге удалили, и Радич не восстановился, все очень серьезно. Он хотел выходить хотя бы тренироваться, сдавал анализы, которые были отрицательными. Так я большую часть чемпионата отыграл, был доволен. Возвращаться в «Волгу» в таком статусе уже было не вариант, но в итоге все еще круче поменялось, и я вообще остался без команды. Тренером был Черышев, который мне сказал: «Ты нужен, будешь играть». А на третий день сборов у нас состоялся не очень хороший разговор. Варианты перед этим у меня были, но время уже ушло, вратарей набрали. Я позвонил в Нижний Егорову, он сказал, что меня заявят. Но сделать этого не могли, они на тот момент в 11–12 человек заканчивали. Так я пять месяцев просто с ними тренировался. Соответственно, никаких денег не получал.

— Эктор Бракамонте научил вас играть на гитаре?

— Мы жили рядом, я слышал, как он подключал усилок, что-то пиликал с утра на гитаре, но мы близко не общались. Бракамонте как внешне виделся, такой и был человек: весельчак. Но не сказал бы, что он обрусел. Конечно, если я в Аргентину уеду, тоже буду приобретать черты, слова. Но до обрусения Бракамонте далеко.

Money ball

— Что вам дал «Спартак-Нальчик»?

— Случилась переоценка ценностей. Там были хорошие люди, тренеры, отлично приняли, но организация дела, мягко говоря, хромает. Год я жил на базе, она тоже так себе. Приезжаешь, все это видишь, но правильно — не обращать внимания, иначе будет только мешать. Приняв то что есть, оставалось только работать. Приехав в Саранск после Нальчика, я подумал, что это Нью-Йорк, хотя многие вообще не знают, где Саранск находится.

— Чем заниматься в Нальчике в свободное время? Бесконечно есть шашлык?

— Ничем, правда. Там отличная природа: голубые озера, Приэльбрусье. Пойти покушать мясо, какую-нибудь местную еду. Погодные условия идеальные, вот где в ноябре можно играть. Минусы тоже были, но общее впечатление у меня осталось положительное. Весь сезон я отыграл, третье место взяли, на Кубок нам два пенальти поставили, не пустили нас дальше. А вот лезгинку не научился танцевать.

— Нальчик остался вам что-нибудь должен?

— Перед этим Новым годом выплатили все, что должны, но почему-то удержали налог. А это были премиальные, с которых раньше налог не брали. Сделали хитро. Но так всегда, выбиваешь деньги с боем везде: у «Волги» через КДК, сколько «Нижний Новгород» остался должен, вообще не говорю. «Ростов» долго-долго отдавал, но по итогам все до копейки выплатили. К Нальчику тоже нет претензий, хорошо, хоть так выплатили.

— Когда Юрий Семин пришел в «Мордовию», что-нибудь сказал вам про «Локомотив»?

— Мне кажется, он меня не вспомнил. С ним пришли Андрей Юрьевич, его сын, и Батуренко Юрий Михайлович. Они меня знают по дублю, с ними пообщались. А с Юрием Палычем я всего раз на сборы в Сочи ездил: Овчинников, Заур Хапов и я. Харизма у Семина сохранилась, он такой же строгий.

— Теперь, наверное, особенно.

— Понятно, что мы весь сезон шли с хорошим отрывом стыков, не было проблем. Теперь наступил тот момент, когда конкуренты близко. Есть понимание, что уже некуда падать, подходим к матчам очень ответственно. Запас очков мы не удержали, значит, придется биться.

Вячеслав ОПАХИН. Еженедельник «Футбол», 27.06.2015