ИГОРЬ СМОЛЬНИКОВ: «МОГ ВЫБРАТЬ ЦСКА. НО АРМЕЙЦЫ КУПИЛИ ФЕРНАНДЕСА»

Обозреватель «Спорт-Экспресса» съездил в Санкт-Петербург, чтобы поговорить с игроком-открытием и лучшим крайним защитником чемпионата России-2014/15, который, скорее всего, выйдет в стартовом составе сборной в матче года против Австрии 14 июня.

Удельная. Два дня до матча с «Локомотивом». Чемпионы России-2014/15 после тренировки величаво плывут к парковке.

Малафеев в элегантном пиджаке. Шатов в ярко-огненных кроссовках. Рондон в дырявых джинсах, задний карман оттопыривается толстым бумажником. По базе разгуливать так еще можно. На Невском я бы поостерегся.

Данни, прижав к уху мобильник, журчит на португальском. Его тормозит Радимов, чей «Зенит-2» разминается на соседнем поле. Обнимает, хлопает по животу, фотографируется с ним. Данни выдавливает улыбку. Три часа назад, здесь, в Удельной, он объявил на пресс-конференции об уходе из «Зенита» и мыслями уже далеко.

Рязанцев с бесформенной котомкой на плече к машине не спешит. Заходит в главный корпус, берет кий. Вгоняет шар в лузу — и кто-то из персонала затягивает: «Всё для тебя, рассветы и туманы…»

Я жду Смольникова и вспоминаю Юрия Белоуса, который рассказывал мне когда-то, почему пригласил его в «Ростов»:

— Удивительный мальчишка! Отбегает в сумасшедшем темпе 90 минут и скажет: «Еще хочу!» Мало кто в России сравнится с ним в скорости. Он как бультерьер — догонит и съест…

А вот и сам герой. Последний.

— На массаже задержался, — объясняет смущенно.

Это на поле он бультерьер. В жизни — скромный парень с хрипловатым уральским говорком.

***

— Вы обронили в интервью, что совершенно не огорчаетесь отсутствию популярности в родном Каменске-Уральском. И добавили: «Вот маму там знают все». Где ж она работает?

— Сейчас, как и папа, нигде. В этом нет необходимости, я помогаю. Пусть отдыхают, с внуками нянчатся — у меня же в Каменске еще две сестры и старший брат. А раньше мама кем только не работала — и крановщицей, и помощником воспитателя в детском садике. Папа — в частной фирме, занимался всем понемножку. Город маленький, все друг с другом знакомы.

— Так почему вас, игрока сборной, там не узнают?

— Я в 11 лет уехал в Москву. Домой наведываюсь редко, круг общения небольшой — родня, школьные приятели да первый тренер Юрий Востроухов.

— В Череповце периодически выпадает красный снег, в Новокузнецке — черный. А в Каменске-Уральском?

— Такого снега не видел ни разу. Заводов полно, но проблемы с экологией преувеличены. Когда приезжаю, не чувствую, что по сравнению с Москвой или Питером воздух грязный. Дышится нормально.

— Как вас в 11 лет в тех краях отыскал «Локомотив»?

— Это — сказка! Весной 2000-го «Кока-Кола» организовала в России детский турнир. Главный приз — поездка на чемпионат Европы. Востроухов собрал в Каменске мальчишек, назвал команду «Удача». Мы отправились в Екатеринбург на региональный отбор. Заняли первое место, пробились в финал, который проходил в Бронницах. Выиграли!

До вылета в Роттердам успели провести товарищеский матч со сверстниками из «Локомотива», которых тренировал Равиль Салехов. Сгоняли 3:3, и он предложил в июле переехать в интернат, который выстроили в Черкизове.

— На Euro-2000 долго пробыли?

— Три дня. Посетили четвертьфинал Голландия — Югославия. Перед матчем нас одели в цвета этих сборных. Я мечтал о голландской футболке, но вручили югославскую. Расстроился. Пока команды разминались, с львенком, талисманом чемпионата, прошлись вокруг поля. А в перерыве нырнул под трибуны и купил оранжевую майку Давидса с 8-м номером. До сих пор храню.

— Матч вам достался роскошный.

— Голландцы победили 6:1, Клюйверт забил четыре. Вернулись в Каменск — телеграмма из «Локомотива»: «Ждем!» Я воспринимал это как приключение и уговорил родителей отпустить, хотя они до последнего колебались. Теперь понимаю их, когда у самого двое детей.

— Сколько раз порывались все бросить и уехать?

— Невероятно тяжело дался первый сбор в Шатуре. Скучал. В единственный выходной пацанов из Москвы навестили родные, а я знал, что ко мне никто не приедет. Тогда же ни скайпа, ни мобильника. Даже поздравить с днем рождения 8 августа меня не могли.

— Обидно.

— Зато вечером в двусторонке, играя форварда, забил четыре мяча. Как Клюйверт. После этого не сомневался, что Салехов оставит точно. Благодаря ему в интернате освоился быстро. В сложные моменты он всегда был рядом, помогал.

— Радимов и Хохлов об интернате ЦСКА вспоминают с ужасом: «Полная нищета».

— У нас были шикарные условия. Кормили, одевали, обували. Выплачивали стипендию — на кино и мороженое. Нынче великолепные академии у «Краснодара», «Спартака», а в те годы вне конкуренции был «Локомотив». Жили дружно. В номерах — ни телевизоров, ни компьютеров. От общения ничто не отвлекало.

— С Сапоговым там познакомились?

— Леха попозже подъехал. Поселился не в интернате — у сестры. Тренировался с нами.

— Уже в юности был с чудинкой?

— Да он хороший парень, веселый. Борец за правду, на все собственное мнение. У меня-то никогда не было с ним конфликтов, а вот у других… Особенно в школе. Кончилось тем, что нас с Сапоговым оттуда выгнали.

— За что?

— Учителя жаловались — плохое поведение. Драки с ребятами из параллельных классов вспыхивали регулярно. Как-то мне и Сапогову они назначили «стрелку» — за нас весь интернат прибежал заступаться. Так надоели мы, что однажды оказались в обычной школе, где спортсменов не было.

— Сколько проучились там?

— Через полгода на территории стадиона открылась школа, и нас перевели. Потом уже без Сапогова отличился. Из интерната чуть не отчислили.

— Снова за драку? Или за пьянку?

— Ни то ни другое. Если коротко — нарушили дисциплину, не хочу вспоминать. Поймали несколько человек. Кого-то исключили насовсем, меня — на месяц.

— Где жили?

— Спасибо родителям Саши Маньякова, приютили. Он с 14 лет был моим агентом, теперь — спортивный директор «Арсенала».

— Куда Сапогов пропал?

— Созванивались недели две назад — гостил у мамы в Тюмени. Тренируется самостоятельно, летом надеется найти команду.

— С такой репутацией это реально?

— Почему нет? Просто надо быть сдержаннее. Зачем доказывать каждому свою правоту? Да и с журналистами поаккуратнее. Я-то знаю Леху с детства, вижу, что иногда во время интервью он куражится. Смеется над корреспондентом, когда слышит нелепый вопрос. А люди принимают все за чистую монету.

— Маленького Кокорина помните?

— С Сашей в интернате общался меньше — он на три года моложе. Его команда 1991 года рождения в Москве громила всех. Кокорин забивал по 8 — 9 мячей за игру. Выделялся не только талантом, но и трудолюбием. По вечерам работал дополнительно. Либо на поле с мячом, либо в тренажерном зале. В голове не укладывается, как «Локомотив» прохлопал такого игрока.

— В вашей команде кто считался звездой масштаба Кокорина?

— Кантемир Берхамов. Его рано начали привлекать к матчам за дубль. Но не повезло — дважды порвал «кресты». Играл в Нальчике, «Урале», сейчас — в «Тосно». По таланту Кантик достоин большего.

— А про вас что тогда говорили?

— На меня ставку не делали. К 16 годам подрос, окреп. А до этого был щупленький, физически на 90 минут не хватало, в основу не попадал. Если за школу не играешь, кому ты в дубле нужен? Так что все справедливо. Из нашей команды Ринат Билялетдинов выбрал ребят, которые выглядели сильнее.

— Спустя два года «Локомотив» позвал обратно.

— Контракт с «Торпедо» заканчивался, предложения были. Отмел их после разговора с Семиным. Повторяю, не было обиды на клуб за то, что не взяли в дубль. Иначе бы не вернулся.

***

— Летом 2008-го в матче на Кубок в Липецке с вами случился странный эпизод, о котором мне рассказал Гуренко: «Десять минут отыграли — и Смольников с места двинуться не может. У команды вопрос: он что, плохо тренируется? Не режимит? Но я понял, в чем проблема. Парень так настраивался на игру, что в организме произошел сбой. Отказали все органы…»

— Такое бывает, когда долго не играешь. Наконец получаешь шанс, и от бешеного желания себя проявить все делаешь невпопад. Носишься бестолково, суетишься, тратишь силы. А когда действительно надо совершить рывок, выясняется, что сдулся, как шарик. На морально-волевых я дотянул до перерыва, Рахимов заменил. Больше при нем на поле не появлялся. Впрочем, кроме себя, винить некого.

— И на следующий год покатились по арендам.

— Отдали в «Урал», но там на меня не рассчитывали. Терять еще сезон не хотелось. Сказал агенту: «Готов ехать куда угодно, лишь бы играть!» Ближе «Читы» ничего не нашлось. Это не смущало. Главное — практика.

— Там детство вспомнили — играли в нападении.

— Форвардом я был в Каменске, а в интернате почти сразу отправили в центр полузащиты, затем на фланг. В «Чите» же к концу чемпионата с трудом набиралось 11 игроков. От безысходности отрядили в атаку. Тактика простая: «Скорость есть — беги за спины». Сзади отбились, мячик мне вперед на ход — бум, и погнал. Играя хава, два гола там забил. А в нападении пробегал вхолостую.

— Налетались за эти полгода?

— Не то слово! Рассказать, как из Калининграда выбирались? Отыграли, спать не ложились, в четыре утра вылет в Домодедово. Рейс в Екатеринбург, где ждет пересадка, — вечером.

— Разве нет прямого из Москвы в Читу?

— Он дороже. А клуб экономил на всем. Чтоб не торчать целый день в аэропорту, поехали с ребятами в соседний торговый центр, скоротали время. До Екатеринбурга долетели. Погрузились в «тушку» — допотопную, с неудобными креслами. Задремал. Проснулся от объявления: «В Чите туман. Садимся в Улан-Удэ».

— Ох.

— Там из самолета не выпускали. Взлетели спустя полтора часа. Когда приземлились в Чите, я все на свете проклял!

— Кто-то годами в таком режиме. Как не сойти с ума?

— Привыкают. И я бы, наверное, привык — если б не было вариантов, кроме «Читы». Да и тогда старался не зацикливаться на бытовых мелочах. Рассуждал так: через это тоже полезно пройти. Пока летел — злился, ругался. Вышел из самолета, отоспался — забыл.

— Платили за эти мучения достойно?

— Я получал 90 тысяч рублей. С премиальными могло быть побольше, но за второй круг у «Читы» — две победы.

— Когда узнали, что некоторые футболисты «Читы» приторговывали играми?

— На поле подозрений не возникало. Позже ребята рассказали.

— Реакция?

— Если люди так поступают — Бог им судья. У меня в «Чите» были другие задачи.

— Неужели руководство клуба ни о чем не догадывалось?

— Понятия не имею. Для меня это пройденный этап. К счастью, в дальнейшем ни в одном клубе с такими вещами не сталкивался.

***

— Вернулись из Читы в Москву — и что собирались делать?

— Жениться! Потом — свадебное путешествие. Но в премьер-лиге сезон продолжался до 30 ноября. Вместо каникул велели тренироваться с «Локомотивом». А свадьба — 21-го. Через неделю иду к Игнатьеву, помощнику Семина: «Как быть? Все запланировано, путевки куплены. Но если надо — сдаю билеты, остаюсь тренироваться…»

— Что Игнатьев?

— Обещал поговорить с Семиным. Юрий Палыч отпустил: «Лети спокойно». С середины декабря я работал индивидуально с тренером по физподготовке Марией Буровой. Гоняла, будь здоров! К сборам подошел во всеоружии. Тут новость — отправляйся в «Локомотив-2», в деньгах не теряешь.

— Согласились?

— Нет! Категорически! Зачем мне вторая лига? На сбор поехал все-таки с основой. В последний день набрался смелости, спросил Юрия Палыча: «Что по мне? Если нет — буду искать команду».

— А он?

— «В „старте“ места не гарантирую, но ты в обойме. Тренируйся, доказывай…» У меня гора с плеч. Семин ставил то в нападение, то в полузащиту. В какой-то момент сдвинул на правый фланг обороны. Сегодня вспоминаю те матчи — смех и грех.

— Почему?

— Как мог играть крайнего защитника?! Я же ничего не умел и не понимал! В тактических нюансах — ноль. Навыка игры на этой позиции не было — отсюда миллион ошибок. Не случайно первое, что услышал в «Жемчужине» от Черчесова: «Наблюдал за тобой в „Локомотиве“. У меня правым защитником не будешь никогда!»

— А кем?

— Хавом. В оборону перевел из-за кадровых проблем. Со мной занимался Мирослав Ромащенко, который в штабе Черчесова отвечает за подготовку защитников. Объяснял, где поджать, как перестроиться, когда вовремя выброситься на игрока. Важнейшие игровые детали, о которых прежде не знал. Бесценный опыт!

— Семин так не разжевывал?

— В том-то и дело! Основную базу игры крайнего защитника мне заложили именно в «Жемчужине».

— Вы едва с футболом там не закончили.

— Хм, было. Матч с «Волгарем», сижу в запасе. Минуте на 20-й ломается Вьештица, выпускают меня. Я в отличной физической форме, но в игру не попадаю. Потеря за потерей. В раздевалке, несмотря на победу, Черчесов при всех напихал. Вроде по делу — но от этого не легче.

— Что вам сказал?

— «Клоун! Выходишь на поле — над тобой болельщики смеются!» И в таком духе. Домой приехал в шоковом состоянии. Жене говорю: «Катюш, может, закончить, не мучить никого?» — «Не горячись, все образуется». Да и сам наутро это понимал. Стиснул зубы, продолжал вкалывать. Я очень упорный.

— «Жемчужина» рассчиталась?

— Нет. За полгода не получил ни копейки. Еще квартиру в Сочи снимал за свои деньги. Руководство обещало компенсировать, но… Клуб — банкрот. С кого спрашивать?

— Печально.

— Значит, нужно было и через это пройти. Вот честно, у меня «Жемчужина» не с долгами ассоциируется. А с работой, которую проводили Черчесов и Ромащенко. После этого карьера резко пошла вверх.

— Когда в Сочи команда развалилась, вы перебрались в «Ростов», где с деньгами тоже было туго.

— Усугублял ситуацию кредит за квартиру в Москве. Шесть месяцев в «Жемчужине» без зарплаты, три — в «Ростове»… Пришлось продавать «Ауди А5», которую жене подарил на свадьбу.

— Как отнеслась к этому?

— Катя — девушка адекватная. В Ростове бывали дни, когда дома оставалась тысяча рублей. Занять не у кого — в клубе все на мели.

— Выкручивались?

— Слава богу, платеж за кредит ни разу не просрочили. То помог игрок «Кубани» Артем Фидлер, с которым дружим семьями. То какой-то процент в банке неожиданно свалился. Потом генеральный директор «Ростова» Юрий Белоус вошел в положение. Зная, что в клубе беда с финансами, я не просил всю зарплату. Хотя бы часть, чтоб закрыть кредит.

— Расплатились за него уже в «Краснодаре»?

— Нет, в «Ростове. Когда все наладилось, Кате новую машину подарил.

— Что сейчас с московской квартирой?

— Сдаем. Ближайшие планы связаны с Петербургом. Дальше будет видно.

— Были еще в вашей жизни кредиты?

— Нет. Для квартиры в Питере он не потребовался. Мы сразу решили, что лучше здесь купить жилье, чем снимать.

— В каком районе поселились?

— На Крестовском. Тихо, спокойно, два парка под боком. И до базы, и до центра — минут десять на машине. Катя к Питеру прониклась мгновенно. А я — на второй год. Уже ловлю себя на мысли, что скучаю по городу, когда уезжаю надолго.

***

— «Ростов» изначально взял вас у «Локомотива» в аренду. Белоус в контракте прописал, что может выкупить ваш трансфер за 800 тысяч евро. Когда «Локомотив» спохватился и попытался поднять цену, было поздно. Я ничего не перепутал?

— Все правильно.

— Но почему вы не хотели возвращаться в «Локомотив»?

— Эту страницу к тому времени для себя уже закрыл. Достали бесконечные аренды. А в «Ростове» отнеслись тепло. Доверяли. Хотя дебют получился — хуже не придумаешь. В матче с «Кубанью» заменили на 37-й минуте!

— Почему?

— Проигрывали 0:1. Балахнин, чтоб усилить атаку, выпустил Бракамонте. Уникальный парень.

— Вы о его музыкальных способностях?

— На гитаре Брака играет здорово. Но еще лучше — головой. По точности удара равных ему не встречал! Когда мяч вверху, бороться с ним нереально.

— Вы перешли в «Краснодар» летом 2012-го. А могли на полгода раньше?

— Да. Назвал руководству свои условия — их сочли завышенными. Ну и ладно, остался в «Ростове». Правда, в контракте была указана сумма отступных (2 миллиона евро, — прим. «СЭ»). Летом «Краснодар» воспользовался этим пунктом. Причем сами зарплату подняли.

— Больше, чем зимой?

— Гораздо! У меня был выбор — «Краснодар» или другой клуб.

— ЦСКА?

— Да, встречался в Москве со Слуцким. Хорошо поговорили. Он четко разложил по полочкам мои футбольные достоинства и недостатки. «Игорь, все в твоих руках. Шанс будет — не один матч, а цикл». Леонид Викторович был убедителен, и мне хотелось воскликнуть: «Согласен!» Но решил с ответом не торопиться, тщательно все обдумать, посоветоваться с женой.

— Последняя капля, склонившая чашу весов в пользу «Краснодара»? Деньги?

— Я не в курсе, сколько платили бы в ЦСКА. Финансы надо обсуждать с генеральным директором. Со Слуцким эту тему не поднимали, беседовали о моих перспективах в команде. А капля… Узнал, что ЦСКА покупает Мариу Фернандеса чуть ли не за 15 миллионов евро. Трудно представить, что футболиста, приобретенного за такую сумму, будут держать на скамейке. «Краснодар» же был во мне сильно заинтересован. Понимал, что там буду играть.

— Не пожалели?

— В «Краснодаре» устраивало все: база, город, контракт, отношение руководства. Но на поле чувствовал скованность. Даже в «Ростове» в игровом плане было комфортнее.

— Камешек в сторону Муслина?

— Ни в коем случае. Это в «Амкаре» он не нашел контакта с командой. В «Краснодаре» такого не было. Муслин умеет поставить игру, донести до футболистов то, что от них хочет.

— Его увольнение из «Краснодара» для многих стало неожиданностью.

— Для игроков — тоже. В подробности нас не посвящали. Единственная версия — в клубе пришли к выводу, что при Муслине достигли потолка.

— Кононова застали?

— Буквально пару дней. И заключил контракт с «Зенитом».

— Кажется, со второй попытки?

— Совершенно верно. Первый звонок был еще в «Ростов» под конец трансферного окна. Насторожила фраза, дескать, если «Зенит» и купит, может тут же в аренду отдать. От такого поворота любой не застрахован. Но когда об этом заявляют с порога, ясно, что не особо на тебя рассчитывают.

— Логично. Но «Зенит» — это касса, сборы!

— Мне от одного слова «аренда» становилось тошно. Надоело! Хотелось в команду, где действительно нужен. Сказал себе: если дорасту до «Зенита» — прекрасно. Нет — значит, «Ростов» мой уровень. Вот когда в июне 2013-го «Зенит» пригласил вновь, сомнений уже не было.

***

— Вы как-то обмолвились, что условия контракта в «Краснодаре» и «Зените» сопоставимы.

— Если вы о зарплате, то выросла она процентов на десять. А бонусы еще надо заработать, сыграть определенное количество матчей. В клубе, где такая конкуренция, этого никто не гарантировал.

— Дебютировали вы в «Зените» при занимательных обстоятельствах.

— Провел с командой одну тренировку. Утром в день матча с «Анжи» Спаллетти спросил: «Минут десять сыграть готов?» — «Конечно!» Весь разговор. Когда на установке прозвучала моя фамилия, обалдел.

— Сложно выходить с листа в такой команде?

— Наоборот! Подумал: «Как легко здесь играть!» На поле все друг под друга подстраиваются. Владеешь мячом — у тебя несколько предложений. Открылся — тебе сразу пас под удобную ногу. Плюс «Анжи», где уже шла распродажа, приехал абсолютно разобранный.

— При Спаллетти атмосфера в команде была гнетущая?

— У кого-то были с ним конфликты, но меня не коснулись. Ребята, которые долго проработали со Спаллетти, судят о нем со своей колокольни. Мне сравнивать не с чем. Могу сказать про него только хорошее. И поблагодарить за то, что поверил в меня. Я не ожидал, что так быстро заиграю в «Зените». Ходил после каждого матча с открытым ртом и радовался: «Как же классно!»

— О чем подумали, когда в седьмом туре Виллаш-Боаш изрек в интервью: «Смольников фантастически начал сезон!»

— Приятно, но нельзя расслабляться и принимать близко к сердцу. Вообще Виллаш-Боаш очень добрый, ни разу не слышал, чтоб он плохо говорил про кого-то из своих игроков.

— Вскоре у вас приключился занятный диалог с Черчесовым.

— Я в двух матчах подряд забивал «Динамо» победные голы. На «Петровском» Станислав Саламович, завидев меня, произнес с усмешкой: «Уже от полуфабрикатов голы получаем». После матча в Химках пересеклись, когда он заглянул на тренировку сборной. Дождался меня возле поля: «Гробишь нас регулярно. Воспитал на свою голову…»

— Какие еще тренерские фразы отложились в памяти?

— Балахнин, если у игрока что-то не клеилось, говорил: «Э-э, коряга!» — с упором на мягкую «г». А Семину, например, тяжело даются иностранные фамилии. Помню установку перед матчем с «Аланией»: «Слева у них играет румын, справа — болгарин…»

В разгар чемпионата мира-2010 была забавная история. Юрий Палыч делился впечатлениями о футболистах сборной Германии. Если на Ламе и Мюллере не споткнулся, то выговорить Швайнштайгер или Мертесакер никак не мог. Алиев сидел сзади, угорал. А я-то — в первом ряду, напротив Семина. Сдержался.

***

— Малафеев отметил кислые лица некоторых футболистов «Зенита» после чемпионского матча с «Уфой»: мол, выиграли, ну и что? Вас имел в виду?

— Не исключено. Когда ты на поле, все воспринимается иначе. А я из-за травмы игру пропустил. Поэтому эйфории после финального свистка не было. Лишь на следующий день проснулся и осознал: мы — чемпионы! А в раздевалке сидел спокойно.

— Даже никого шампанским не окатили?

— Ну почему? Пострелял из бутылок наравне со всеми. Но больше обливали меня.

— Почему в тот день русскоязычные футболисты «Зенита» отправились в одно заведение смотреть хоккейный финал чемпионата мира, а легионеры — в другое?

— В раздевалке объявили: «Банкет — 30 мая, тогда и отпразднуем». Мы стихийно собрались с женами в ресторане. Отметили чемпионство, вполглаза поглядели хоккей. К концу вечера к нам подтянулись Виллаш-Боаш с помощниками.

— На вратарском свитере Лодыгина после игры с «Уфой» расписалась вся команда. Вы свою майку пустили под автографы?

— Нет. Для этой цели решил дождаться матча с «Локомотивом». Тем более футболка золотая, со звездочкой.

— Тот же Лодыгин по случаю чемпионства хочет набить татуировку. А вы?

— Я не люблю татуировки.

— В «Зените» без них игроки остались?

— Помимо меня — Кержаков, Аршавин, Анюков, Малафеев, Ломбертс. Кажется, всё.

— Кто-то из ветеранов «Зенита» вас недавно похвалил: «Никакого намека на вальяжность, самоуспокоенность, звездняк…»

— Да какой звездняк?! В «Зените» люди столько трофеев уже выиграли — и ни у кого нет короны на голове. А у меня откуда? Нужно дальше пахать. Я слишком долго шел к успеху не для того, чтоб в одночасье все потерять.

— С планами на отпуск определились?

— В Сингапур хотим. Далековато, зато что-то новенькое. Витя Файзулин там был — в восторге. Летал с маленьким ребенком. И мы детей возьмем.

— Сколько им?

— Саше — 3 годика, Луке — 8 месяцев.

— Самое яркое путешествие за границу?

— Однажды с Катей, Фидлером и его женой встречали Новый год в парижском кабаре «Лидо». Еще запомнилась поездка в Америку. Нью-Йорк летом — супер. Гуляли по городу, ходили в музеи, галереи. Майами понравился меньше. К тому же там меня «развели».

— Кто?

— Торговец. Впарил за 700 долларов фотоаппарат, который в соседней лавке продавался за 200. Купил зачем-то еще крутой объектив — как у профессиональных фотографов. На улицу вышел, задумался: «На фига?! Я же не папарацци…» С этой «пушкой» меня на баскетбол не хотели пускать. Еле прорвался.

— Кто играл?

— «Майами Хит» с кем-то. Я впервые был на баскетболе. Прикольно. Жаль, с местами не угадали. Со второго яруса обзор неважный.

— Катя собирается возвращаться в журналистику? Лет пять назад вела программу в интернете «Женский час с Екатериной Смольниковой».

— Она окончила журфак, ей все это интересно. Но сейчас главное — дети.

— У вас интервью брала?

— Нет. На передачу к ней приходили Алиев, Янбаев, жены Шешукова, Тарасова, Шунина…

— Вам перед интервью советы дает?

— Нет. Когда познакомились, подсказывала, как правильно расставлять ударения. Постоянно поправляла. Теперь уж не ляпну «тренерА», «договорА». А раньше ошибок было столько, что Катя иногда вздыхала: «Эх, ты, грамотей…»

Александр КРУЖКОВ, Санкт-Петербург — Москва. «Спорт-Экспресс», 05.06.2015