ПЕРВЫЙ ТРЕНЕР ЛЕОНИДА КУЧУКА: "ЛЁНЯ ВСЕГДА УМЕЛ СЛУШАТЬ И УСВАИВАТЬ УСЛЫШАННОЕ"


Николай Блашко. Фото Goals.by

Николай Иванович Блашко - человек, давший начальное футбольное образование Леониду Кучуку. В большом интервью Никите Мелкозерову некогда защитник минского «Спартака» рассказал о пытливости нынешнего наставника московского «Локомотива», предприимчивости Николая Шпилевского, первом матче Алексея Кульбакова и тех временах, когда разрыв крестообразных связок практически не лечился, а футболисты не могли позволить себе автомобилей с южным отдыхом.

- Вашего воспитанника Леонида Кучука не так давно признали лучшим тренером страны.

- Это да. Это приятно. Хотя мои воспитанники вызывались в различные сборные, получали признание и раньше. Так что я привык. В общем, успехи были. Правда, должен отметить, Леня по-настоящему взлетел.

- К этому имелись какие-то предпосылки?

- Никаких. Хотя он стремился стать тренером. Леня еще в детстве всем интересовался, не стеснялся задавать вопросы насчет установки на матч, насчет каких-то нюансов. Человек всегда умел слушать и усваивать услышанное.

- Когда случилась ваша первая встреча?

- Я работал в спортивном клубе МАЗа. Набирал ребят Лениного возраста, когда они учились в первом или во втором классе. Уже не помню. Может, увидел Кучука в школе, может, его кто-то привел. Хотя практика походов тогда существовала. Я приходил в школу, узнавал, в каких кабинетах учатся ребята нужного возраста, и шел смотреть. При этом можно было спросить у пацанов про их способных одноклассников. Ребята потом приводили еще по четыре-пять человек. Затем начинались разговоры о годе рождения. Сложные разговоры. Потому что находились такие дети, которые могли и обмануть.

- Говорили, что младше?

- Что младше, что старше. По-разному. Допустим, мальчик помладше, но хочет заниматься в группе со знакомыми ребятами. Вот он и добавляет себе год, чтобы с друзьями проводить время. Помню Колю Шпилевского. Ребята из его компании, которые пришли записываться ко мне, появились во второй раз. А Шпилевского я увидел впервые. Сразу возникли сомнения по поводу его возраста. Коля прибавил себе год. Но ребята сказали, что он учится в младшем классе. Говорю: «Придешь в следующем году, я тебя запишу». Шпилевский убежал. Пришел с отцом. А отец играл за цеховую команду автозавода. Батька говорит: «А чего вы его не берете? Он же родился 31 декабря. Оттого и учится на класс младше». Короче, убедил меня.

- Каким футболистом был Шпилевский?

- В сборные привлекался, когда подрос. Побыл в дубле «Динамо», потом Колю в Могилев позвал Байдачный. Оттуда его продали в Польшу. А из Польши Шпилевский попал в Германию. В детской команде он играл правого нападающего. Но однажды выбил палец. Бегал где-то на улице и травмировался. Приходит. «Что, Коля?» - «Николай Иванович, я травму получил. Палец болит. Играть не могу». - «Ты все равно приходи на тренировки». Ходить-то он мог. Вот я и направил Колю к отбойной стенке. Там он бил только с левой ноги, которая была здоровой. И вот месяц, а то и больше, Шпилевский отрабатывал удар с нерабочей ноги. Так мы из правши сделали левшу. После Шпилевский стал играть левого нападающего. Хотя прекрасно владел обеими ногами.

- Так, а Кучук?

- Очень был трудолюбивым. Очень! Боец. Очень за все переживал. Это в нем до сих пор сохранилось. Вот когда Леня около бровки начинает пальцами что-то футболистам своим объяснять, жестикулировать, это переживания. Да и по лицу видно. А в детстве Леня играл переднего защитника. Хотя мог и правого, и левого. Мы тогда использовали схему 4-3-3 с чистильщиком и передним защитником.

***

- Как вы сами начали играть?

- Я 1937 года рождения. Был такой тренер Михлин в моем родном Бобруйске. Ну, как тренер, официально числился инструктором и занимался командой горсовета «Спартак». Тогда никакого разделения не было. Зимой - хоккей. Летом - футбол. «Спартак» проводил зимнюю тренировку. В конце ребята поделились на команды для двухсторонки. Одного человека не хватало. А я как раз присутствовал на стадионе. Коньки, клюшка - весь комплект. Мне сказали: «Иди, пацан, вон за ту команду поиграй». В итоге продолжил тренироваться со «Спартаком». Когда потеплело, тренер меня спросил: «А что футбол?» - «На улице играл». Тогда же детских школ не было. Сплошной уличный футбол. Стал тренироваться и летом. И вот в 1954-м меня позвали в Минск. Главная команда «Спартака» в тот год стала бронзовым призером чемпионата СССР. А 1955 вылетела во вторую лигу.

- «Спартак» до того назывался «Динамо».

- Верно. Просто сделали команду профсоюзной. Переименовали из «Динамо» в «Спартак». Потом передали ее тракторному заводу. Команда стала называться «Беларусь». Не в честь страны, а скорее в честь тракторов, которые выпускал завод. Так вот про «Спартак». Я отказался ехать в Минск в 1954-м. Чуть позже мы выиграли соревнование белсовета «Спартака». Можно сказать, стали чемпионами республики, обыграв своей бобруйской одноименную минскую команду. Почти во всех республиках Союза имелись спартаковские подразделения. И вот однажды в Бобруйске проводился большой чемпионат между ними. Белорусская сборная создавалась на базе нашей команды. Туда попал отчисленный по возрасту из профессионального «Спартака» Борис Курнев. Отец Владимира. После 30 лет тогда редко кто оставался в команде мастеров. Помню, и Гену Абрамовича освободили, когда ему пошел 30 год.

- Как сложились для вас спартаковские соревнования?

- Мы провели два матча чемпионата центрального совета «Спартака». Наступила пауза. Курнев поехал домой в Минск. Там его встретил главный тренер команды мастеров Михаил Бозененков: «Ну, как вы сражаетесь?» - «Да вот одну проиграли, одна ничья». - «Молодые там есть? Или все такие, как ты?» - «Нет, есть один хлопец, здоровый, крепкий, бежит хорошо».

- И что потом?

- Бозененков заинтересовался. Приехал на следующий наш матч. Посмотрел. Подошел ко мне: «В команду мастеров хочешь?» - «Что за команда?» - «Ну, как? Та, которая играет на первенстве Советского Союза. Ребята не работают. Получают хорошую зарплату». - «Надо с матерью поговорить, если отпустит, поеду». Мама отпустила. Поехал в Минск. В то время при наличии документа, который подтверждал, что ты родился в Беларуси, за дубль можно было играть без заявки. Просто до начала матча судьям показывались нужные документы. Я провел полторы игры - и уехал. К Новому году в Бобруйск пришла телеграмма. Нужно было явиться для прохождения учебно-тренировочного сбора в санатории «Несвиж».

- На снегу?

- На снегу. Поработали в этом «Несвиже», потом отправились в Сочи. На сборах нас было человек 25. Плюс два возраста ФШМ - футбольной школы молодежи. Наши тренеры договорились, что заодно посмотрят и тех ребят. Выходило, человек 70 на просмотре. И нужно было попасть в заявочный лист. А это всего 18 позиций. Если нет - свободен. Или армия, или КФК. А КФК предполагал параллельную работу.

- Что нужно было сделать для попадания в число 18-ти?

- Во-первых, играть более или менее. Учитывалось и отношение к тренировкам. Помню, просыпался утром, когда все еще спали. Костюм на себя - побежал. Прихожу, умываюсь, ложусь досыпать. Подъем - на зарядку. Снова нагрузка. Потом две тренировки. Одна - до обеда, вторая - после. Вечером индивидуальное занятие. Берешь мяч, идешь к отбойной стенке и бомбишь ее. Свободного времени практически не было. Хотя ребята, которые уже чувствовали, что оказались в составе, могли позволить себе расслабиться.

- Вы сдавали какие-то тесты?

- Нормативы были. Рывки 30 метров, 60 метров, 100 метров, полторашка - полтора километра. Надо было выбежать из нужного времени, ясное дело. Если нет - до свидания. Затем технический норматив. Ворота расчерчивались квадратами. Ты стоишь, слышится задание: «Левый верхний». Бьешь. Надо было попасть в названный квадрат. Норматив на обе ноги. Плюс подтягивания на перекладине.

- Зачем?

- Ну, был такой норматив. Требовалось подтянуться 15 раз. В начале сбора висели, как мясо в магазине, а потом стали нормально подтягиваться. Сбор-то проводился целый месяц. Было время научиться.

***

- В высшей лиге за «Беларусь» вы провели всего два матча.

- В 1957-м я играл за дубль. В 1958-м попал в число 18-ти. Мы тогда выступали в классе «Б». В 1959-м тоже играл в составе. По-прежнему в классе «Б». В 1960-м всем союзным республикам дали по команде высшей лиги. На южных сборах провел половину матчей. В числе 18-ти оказался. Мы тогда, если не попадали в основной состав, получали по 130 рублей. 150 давали при условии работы с основой. А игроки стартового состава получали до 200.

- Для 1957 года это сколько?

- Это... Чего-то серьезного не купить. Но рабочие автозавода тогда получали 80 рублей. Купить себе тачку с зарплаты, как нынешние игроки, мы не могли. Ну, как, могли вообще-то - если только тележку :). Ребятам из нашей команды как-то предоставили возможность купить машины. Только у двоих оказались деньги. И то не свои, а родительские.

- Сколько тогда стоила машина?

- 30 тысяч, по-моему, «Москвич» стоил.

- Выступление за главную команду БССР давало вам какие-то привилегии?

- Ну, как привилегии... По сравнению с рабочим классом мы вроде как считались представителями хорошо оплачиваемой профессии. Хотя когда «Беларусь» вновь переименовалась в «Динамо», зарплаты футболистов поднялись значительно. Потому как половина игроков была зачислена белполк, считалась военнослужащими. Из двух источников выходила неплохая зарплата.

- Что касается финансов, как к тогдашним игрокам относились болельщики?

- Определенная ревность была.

- В чем она выражалась?

- Ну, помню, встретишь знакомых из числа болельщиков, а они тебе: «Ну, почему не играете?! Вы же такие деньги получаете! А мы вот меньше и ходим на вас смотреть». Гену Хасина часто спрашивали: «Гена, ты нам скажи, вот вы играете. А когда побеждаете, получаете что-нибудь?» - «Да, получаем». - «Сколько?» - «Сто рублей». - «А если ничейку?» - «Получаем». - «Сколько?» - «50 рублей». - «А если проиграли?» - «А ты, если не ходишь на работу, что-то получаешь?» :) Нам говорили: «Обыграете московский «Спартак», получите по 200 рублей». Суммы варьировались в зависимости от уровня соперника. За «Спартак» и ЦСКА давали много. Но! Мне кажется, нынешние футболисты не сравнятся с тогдашними. Может, я не прав. И все равно, сейчас ребята за первый тайм один раз попадают в створ ворот, а то и вовсе бьют мимо. При этом получают дикие деньги. Ребятки ведь не играют за сто долларов. Не играют за двести. И за триста не играют. Мы же, будучи игроками высшей лиги Союза, не могли себе позволить поездку в Сочи на отдых после сезона. А нынче все на югах. И на церемонии закрытия сезона почти никого нет!

- Правильно понимать, вас не столько трогают места проведения отпуска нынешних футболистов, сколько их отсутствие на церемонии закрытия сезона, которое можно трактовать как проявление неуважения?

- Да! Черник признан лучшим вратарем. Впервые в карьере. Статуэтку за него забирает отец. Нынешние ребята со своими зарплатами могут позволить себе жить на югах и по полгода, наверное. То есть мне не нравятся и зарплаты, несоразмерные мастерству, и неуважение к организаторам церемонии.

- Вы смотрите современный белорусский футбол?

- Смотрю и хожу иногда.

- Что вам не нравится?

- Редко случаются игры, которые могут зажечь аудиторию.

- Хорошо. А что вам понравилось в 2013-м?

- Ой, в 2013-м они играли так же, как и в 2012-м. По телевизору смотрел матч БАТЭ и «Шахтера». Если убрать фанатов, на поле будет мертвая тишина. А футбол ведь красен эмоцией. Плюс индивидуальным мастерством и нацеленностью на ворота. А когда мы за тайм имеем один-два удара в их сторону, что это? Я вспоминаю Малофеева, вспоминаю Мустыгина, которые на пятачке могли разобраться с толпой соперников. Тогда говорили: «Пойдем посмотрим на Стрельцова». Или «Пойдем на Понедельника». На людей ходили, не на команды. А сейчас... Вот смотри. Команда владеет мячом. Полупешком доходит до чужой штрафной. А там стена. Ну, ладно. А дальше что?

- Передача назад.

- Правильно. Соперники начинают поджимать. И в итоге мяч попадает к вратарю. Это они так провели атаку! Ты посмотри, наши игроки, которые могут проявить хоть чуть-чуть индивидуального мастерства, уезжают из страны.

- Кто вам понравился в последнее время?

- Те, которые нравились, уже уехали. Калачев, допустим.

***

- Как вы закончили с футболом?

- В 1960-м провел два матча. Победили «Спартак» московский. Я играл левым защитником. Поехали в Донецк к «Шахтеру». Там я и поломался. В середине первого тайма. Я играл слева. Саша Иванов - в центре. Миша Радунский - справа. Плюс два полузащитника. И пять нападающих.

- Пять нападающих - это вообще как?

- Один справа, второй слева - полусредние. И тройка центральных. Потом перешли на четыре нападающих. А сейчас форвардов иногда вообще нет. В БАТЭ вон один только. Сколько в Борисов нападающих ни приглашали, играет только Родионов. Вот он мне нравится. У парня индивидуальные качества развиты, способен ритм игры менять, техничка хорошая. Ну, ладно, не о том. Донецк. Минут 20 прошло или 25. Последовала длинная передача в мою зону. У «Шахтера» правого нападающего играл Иван Бобошко, который выступал за вторую сборную Союза. Я начал смещаться. Думал, нападающий примет мяч и пойдет в обыгрыш. А он, видя, что я иду на сближение, слету проталкивает себе этот мяч. И пытается, пока я разворачиваюсь, меня оббежать. Доходим до штрафной. Он с внешней стороны, я с внутренней. Бобошко решает пробросить меня. Я играю в подкате, и нападающий наступает мне на колено... Все связки полетели.

- Вас пытались лечить?

- Пытались. Прошло, наверное, месяца три. Начался второй круг. Я не играл. Старший тренер Виктор Иванович Новиков говорит мне: «Хватит тебе. Ты же хорошо бегаешь уже». А я что? Я ж знаю, что после бега колено у меня опухает. Отправили в Москву к профессору Мироновой. Она сразу сказала: «Не ввязывайтесь никуда. Вам бы годик потерпеть». Ну, а как не ввязываться. Заставляют, намекают, что деньги получаю как игрок основного состава. Кстати, в том донецком матче сломался не только я. Но и Радунский.

- И как вы играли без крайних защитников?

- Уже не помню. Но ситуация сложная. Тогда же можно было делать только одну замену. Это не три, как сейчас. Вместо меня вышел Зарембо. Ребята рассказывали, что Эдик сидел на скамейке и повторял: «Чтобы из вас кто-то сломался. Чтоб вы сломались». Это он так на нас с Радунским. Помню, Зарембо, когда только пришел в команду, после каждого матча беседовал с Бозененковым: «Я могу хорошо сыграть!» - «Нет. Пока не можешь. Технички не хватает. Но на три-четыре играешь». А у нас в общежитии висел большой такой лист бумаги, на котором всем игрокам после матча выставляли оценки... В общем, сломались мы с Радунским. Миша восстановился через пару месяцев. А я - нет.

- Новиков заставил вас вернуться на поле?

- Говорит: «Выходи, попробуешь». К нам как раз приехал «Спартак». Новиков отправил меня играть за дубль. Ну, хорошо. Вышел я. Сначала вроде ничего. Боязни никакой. Мы подавали угловой. Я увидел зону, решил подключиться. А у москвичей правого нападающего играл Леонард Адамов. Из под него я и сделал рывок. Получилось так, что Адамов меня догнал и толкнул. Мяч оказался под моей левой ногой, вся тяжесть перенеслась на правую - и связки не выдержали. На этом я и закончил.

- И в 24 года пошли тренировать.

- Да. С 1961 по 2002 года тренировал. С заводской командой МАЗа выигрывали республиканское первенство КФК, считай чемпионат Беларуси, выходили в финал союзного кубка. В марте я писал приказ заместителю генерального директора по режиму и кадрам. Он подписывал: «Освободить следующих сотрудников для работы на стадионе». И вот до поздней осени ребята были заняты только футболом.

- На каком стадионе принимала соперников заводская команда?

- На «Торпедо». В начале 60-х он открылся.

- С тех времен ведь ничего не изменилось.

- Раньше большая трибуна была деревянной, теперь пластмассовые сиденья.

- Кем вы значились на автозаводе?

- О, у меня в трудовой всяких записей хватает. Вот 1953-й. «Принят на работу учеником слесаря». Затем «Принят в бобруйскую артель «Красный металлист» учеником токаря». 1956-й - «Зачислен в штат футбольном команды мастеров «Спартак» (Минск) инструктором». Дальше «Отчислен из команды в связи с переводом в команду мастеров класса «А» «Беларусь» (Минск)». В 1961-м, после того как получил травму, пошел работать на МАЗ. В трудовой появилась такая запись: «Принят в цех шасси наладчиком». Но в том цеху я только получал деньги. Работал же тренером. Просто зарплата в коллективах физкультуры была всего 95 рублей.

- На что хватало?

- На хлеб - и все. Когда ребята переставали быть нужными командам класса «А», возникла возможность поехать в коллективы класса «Б». Но там наивысшая зарплата составляла 140 рублей. Потому футболистов и тренеров часто устраивали в цеха МАЗа. Много наших было в литейных цехах - там зарплата повыше. Ребята получали по 180 рублей. Плюс имели возможность работать по совместительству. Хотя такие документы выдавались редко. Правда, мне подобные бланки предоставляли. И получалось, что ребята числились на заводе, получая деньги, и работали где-то еще. Помню, Гена Хасин, пока играл, учился в каком-то торговом техникуме. Окончил его и устроился на мясокомбинат директором столовой. Гена взял к себе Диму Корнеева тренером, который играл у меня за заводскую команду на чемпионате республики. Так Корнеев и совмещал.

- На заводе вы тренировали взрослую команду?

- И детские тоже. Взрослой занимался на общественных началах. 19 лет. В 1962 году был организован спортивный клуб МАЗа. Тогда я перестал числиться в цехе шасси, в котором получал 130-140 рублей. А если случались премии, то рублей 160. Официально был назначен тренером. Не инструктором, а именно тренером.

***

- Вы ведь еще и инспектором поработали.

- Да.

- И инспектировали первый матч Алексея Кульбакова.

- Да.

- Расскажите.

- Тогда за судейство в федерации отвечал Юрий Станиславович Савицкий. Играли «Молодечно» и «Звезда-БГУ». Вроде Леша ничего начал. Но игру нужно было взять в руки, а Кульбаков все пустил на самотек. Началась суета. Пигулевский чуть ли на поле не выскакивал, Леше кричал: «Да ты правила хоть раз читал?!»

- Правда, что во время розыгрыша какого-то стандарта мяч от головы Кульбакова чуть не залетел в ворота?

- Нет. Это уже выдумки. Леша смутился. Растерялся. Игра закончилась. Савицкого спрашиваю: «Что делать?» - «Николай Иванович, на вашей совести». Прибегает Пигуля, начинает кричать. А Володя у меня играл когда-то правого нападающего в «Торпедо». Я ему: «Володя, чего ты кричишь? Что, в жизни никогда не ошибался? Ты что, забыл, как я тебя притащил и играть поставил? А ты теперь герой испанских походов! У человека первый матч в высшей лиге. Вы его своим горлом задушили. Он и растерялся». Пигуля махнул рукой в сердцах: «Ай!» Я ему: «Не айкай». В общем, успокоился. Я пошел к Кульбакову. Он сидит расстроенный. «Ну что ж ты, миленький, вроде начал хорошо. А потом с каждой минутой...» - «Да, я знаю, знаю...» В итоге поставил Кульбакову «удовлетворительно». В свое время я возглавлял инспекторский комитет. Потом был переведен к Шунтову - в дисциплинарный. Еще позже - в экспертный. Затем возглавлял апелляционный. Теперь же вхожу в комитет по этике, которым руководит Николай Чергинец.

- И чем ваш комитет занимается?

- Пока только организационное собрание провели.

- Понятно. Как АБФФ помогает ветеранам футбола?

- Ну, вот 10 декабря пригласили на церемонию закрытия сезона. Вручили конвертики. Там полторашка. Все. При Невыгласе нас еще приглашали на День победы. Геннадий Николаевич накрывал стол и конвертик выдавал. День освобождения - стол, конвертик. Подведения итогов - то же самое. То есть раньше с нами встречались три раза. Сейчас один. Не знаю, может, что поменяется. А так да, Геннадий Николаевич к нам очень хорошо относился.

Никита МЕЛКОЗЕРОВ. Goals.by, 08.01.2014