СБОРНАЯ РОССИИ ПО ФУТБОЛУ | СБОРНАЯ СССР ПО ФУТБОЛУ | ОФИЦИАЛЬНЫЙ РЕЕСТР
МАТЧЕЙ
ОБЗОР ПРЕССЫ / НОВОСТИ
АЛЕКСАНДР ФИЛИМОНОВ: «НЕ БЫЛО НИ ОДНОГО
СТАДИОНА, ГДЕ БЫ МНЕ НЕ КРИЧАЛИ: «УКРАИНА!»
Каждый
пользователь Sports.ru, который провел детство в России 90-х, прекрасно
помнит, где был и что делал 9 октября 1999 года. За пару минут до
конца решающего отборочного матча Россия - Украина Александр Филимонов
провалился с мячом в ворота и лишил свою команду поездки на Евро-2000.
Зная, как Филимонов и его партнеры провели 1999 год, были все основания
думать: на этом Евро сборная России могла бы победить любого соперника
и на любой стадии.
Спустя 14 лет Александр Филимонов - пример того, как оставаться
в деле, когда старые друзья давным-давно закончили с футболом. В
октябре он отпраздновал 40-летие, но это не мешает ему играть в
рамке тульского «Арсенала» (22 матча, 8 «на ноль») - еще недавно
лидера, а сейчас четвертой команды ФНЛ.
«Долгие пруды»
- В 2006 году вы сказали: «Если сейчас завершу карьеру, ударом для
меня это не станет». Прошло 7 лет и вы даже не собираетесь заканчивать.
Забавно.
- Забавно, да. Но у всех слов есть контекст. На тот момент ситуация
была близка: я уже давно не играл за «Москву». Завершение карьеры
происходит по трем причинам: или устал, или кончилось здоровье,
или ты не востребован. Но последнее - в меньшей степени. Потому
что востребованность есть всегда: другой вопрос, что не всегда тебя
зовут на тот уровень, на котором ты хотел бы играть. Сейчас слава
Богу здоровье позволяет, желания - полно, играю и приношу пользу.
Если бы понимал, что не тяну, наверняка уступил бы место молодым
ребятам и спокойненько занимался бы тренерской работой.
- Многие из тех, кто играл в премьер-лиге, ничего толком не выигрывая,
брезгуют играть в низших дивизионах. Вы 6-кратный чемпион России,
но никогда не стеснялись выступать даже в КФК. Почему?
- Ха-ха! В КФК меня звали как человека, который своим примером и
какими-то рекомендациями может помочь молодым вратарям - я про команду
«Долгие пруды» из Долгопрудного говорю. То предложение, в феврале
2011 года, рассматривалось как постепенное завершение карьеры. Думал:
потренируюсь, поиграю, никаких задач по выходу дальше у клуба на
тот момент не было. Но так вышло, что по ходу сезона команда вообще
не проигрывала, всем стало интересно и руководство клуба поставило
задачу - выходить во второй дивизион.
Но когда я туда приходил, я сказал ребятам: у меня масса предложений
на коммерческие турниры, на матчи ветеранов; если что - иногда буду
уезжать. «Да-да, без вопросов». В итоге так вышло, что в том 2011
году я играл за четыре команды одновременно. «Долгие пруды» - раз,
пляжный «Локомотив» - два, пляжная сборная России - три и команда
ветеранов «ДСК-1» из первенства Москвы имени Льва Яшина - четыре.
Помимо этого, я еще играл за ветеранов «Спартака» и иногда ездил
на коммерческие турниры.
- На каком пляже вы загорали, что вас позвали в пляжный футбол?
- Я играл за команду парламента России - ее организовал Борис Грызлов.
В ней же был Виталий Погодин - президент пляжного «Локомотива».
Меня звали играть несколько раз. Как-то тренировались на ЗИЛе, встретил
там Андрея Бухлицкого и Юру Гарчинского: «Чем занимаешься? Давай
к нам». Потом уже Погодин позвал. Ну и в третий раз - он же, в Симферополе,
когда играли против ветеранов «Таврии». «Саня, давить не буду: просто
приди и посмотри. Понравится - останешься».
Приехал на этап чемпионата России - просто зрителем. Мне все понравилось,
Погодин объяснил правила и всякие нюансы. Уже потом я пришел на
свою первую тренировку. Изначально я опасался непредсказуемого отскока.
Мне очень не нравятся вещи, которые от меня не зависят, а мяч на
песке скачет как угодно. Но на тренировке я понял, что с этим можно
бороться. Провел две тренировки, через неделю поехал с «Локомотивом»
в Самару и уже через день стал обладателем Суперкубка России.
- Самое сложное, что вам приходилось делать в пляжном футболе?
- Поднимать мяч ногой с песка. Когда было свободное время, выезжал
на пляж в Москве и сам тренировался: пытался поднять мяч ногой.
Потом стало получаться.
- Золото на пляжном чемпионате мира вы считаете большой победой?
- Да. У меня даже татуировка есть про эту победу. У меня их всего
две. Одна - секретная, вторая - Кубок мира на лопатке. Я не делю
спартаковские чемпионства и этот Кубок. Он не был выигран походя.
Кто-то думает: «Ну что это за чемпионство такое?» А я видел, как
люди плакали после этой победы. Люди, которые всю жизнь этим занимаются,
для которых это было недостижимой мечтой.
«Бекешчаба»
- Вы прикоснулись к удивительному событию 90-х - камышинский «Текстильщик»
в еврокубках. Вы помните свой первый матч в Кубке УЕФА?
- Москва, стадион «Динамо», соперник - клуб «Бекешчаба» из Венгрии.
Осень, ливень, мы выиграли 6:1. Народу было очень мало - ну кто
в Москве придет на какой-то «Текстильщик» из Камышина? Много лет
спустя, когда я попал в пляжную сборную России, ее тренер Михаил
Лихачев рассказывал: «Я один из тех сумасшедших, кто был на игре».
Теперь если он кого-то хочет проверить на знание футбола - своих
игроков, например, - он задает вопрос: «Что такое «Бекешчаба»? Практически
никто правильно не отвечает.
- Матч против «Нанта» - это уже следующий раунд Кубка УЕФА - один
из самых особенных в вашей жизни?
- О да. Мы видели, как они на предыдущей стадии обыграли «Ротор»
- приезжали из Камышина в Волгоград, смотрели. Атмосфера на стадионе
- сумасшедшая. Битком, люди в один голос поют песни, сам себя не
слышишь - для нас это было очень необычно. Я уже рассказывал как-то:
та игра - единственный раз в жизни, когда у меня буквально тряслись
колени от волнения. Правда, как только стартовый свисток прозвучал
- как отрезало, все снова стало хорошо.
- Не все в курсе, но в вашей карьере есть один забитый гол. Как
это случилось?
- Записи нет, к сожалению, даже моего отца тогда не было на стадионе,
хотя он был вторым тренером команды. Вторая лига чемпионата СССР,
наш «Спартак» (Йошкар-Ола) играл против арзамасского «Торпедо».
Проигрывали 0:1, сравняли, атаковали почти весь матч. Ближе к концу
матча мяч оказался у меня в руках. А в тот самый период мы со вторым
вратарем много тренировали вынос мяча: оставались после тренировок,
занимали места в воротах и лупили друг другу - у меня получалось
довольно далеко. И вот я выбиваю мяч, а погода - дождь, ветер. Мяч
летит далеко, наш нападающий и вратарь соперников пытаются его сыграть,
не получается, он приземляется где-то у линии штрафной и снова отскакивает
вверх. Вратарь поскальзывается, мяч перелетает через него и закатывается
в ворота.
Я понимаю состояние нападающих, которые после гола бегают с выпученными
глазами по всему полю и орут. У меня был только один гол, но делать
хотелось то же самое. Я рванул из ворот и уже через несколько метров
увидел, что вся команда, все 10 человек бегут ко мне. Даже успел
испугаться.
- Многие помнят вас с длинными волосами. Почему в конце 90-х вы
постриглись коротко?
- Это еще из детства. Я жил с родителями в Кишиневе, случился Чернобыль,
и перед поездкой на море, видимо, из-за каких-то соображений гигиены
весь наш спорткласс обязали постричься налысо. Мне понравилось.
В 90-х модными были длинные волосы - начал отращивать. В 97 году
мне это надоело, я вспомнил былое и решил вернуться к детской прическе.
Точнее - к ее отсутствию.
Мимика и жесты
- Вы как-то говорили: «Все знают, что договорные матчи существуют,
но ничего доказать не могут». Как вы думаете: почему?
- Никто не хочет. Почти всех все устраивает, поэтому желания и не
появляется.
- Нет вратаря, которого хоть раз не подозревали в сдаче. Вас - тоже?
- Меня постоянно подозревают. Если вспоминать тот же матч с Украиной,
процентов 90 болельщиков считает, что я продался. А после того,
как я уехал в Киев, людей, которые в этом уверены, стало еще больше.
Но Лобановский не взял бы в команду человека, который продает игры.
Зачем тебе нужен вратарь, который продал игру? Продал кого-то -
продаст и тебя. Лобановский не дурак, таких вещей он бы не сделал.
Еще в юности отец объяснял мне на конкретном примере, почему в такие
истории ввязываться нельзя. Был такой тренер Владимир Емец - он
работал в «Днепре», Никополе. Когда он был на Украине, знал футболистов
из других команд, через которых можно было договориться о сдаче
матча. Когда он пришел тренировать кишиневский «Нистру», то встретил
некоторых из этих игроков там. Выгнал их сразу - люди, которые могут
продать, ему были не нужны. Отец говорил: «Футбольный мир очень
узок. Даже если твои партнеры не знают, знает противная сторона.
А противная сторона через год, через два может стать твоими партнерами».
В жизни были случаи, когда мне предлагали сдавать. Не лично мне
- я был самым молодым - а всей команде. Я говорил партнерам: «Делайте,
что хотите. Тренеру я говорить не буду, но и зарабатывать так не
хочу». Это была заря российского футбола, суммы начинались от 100
долларов, потом - 1000, потом доходило до 10 тысяч.
- Ну и как вы выходили на поле?
- Выходил и делал свое дело. Два раза мы должны были сыграть вничью,
один раз - проиграть. Все результаты, которые планировались, и происходили.
В одной из ничьих мне удалось сыграть на ноль: я сразу сказал, что
пропускать не буду. В итоге наши нападающие били по воротам с 40
метров - чтобы случайно не забить и не получилось так, что все зависит
от вратаря.
- Бывало ли, что вы стоите в воротах, смотрите в поле и понимаете:
что-то не так?
- Бывали подозрения, конечно. Когда сдавал соперник, я об этом,
как правило, всегда знал. Когда своя команда - чувствовал; все же
футболисты не настолько актеры. По телевизору я бы, может, это и
не увидел, но когда ты в гуще событий, заметить гораздо проще. Есть
много нюансов: мимика, глаза, жесты. Человек может бежать к мячу
с максимальной скоростью, но по тому, какой мимикой он сопровождает
свои действия, многое становится понятно.
Роберто Карлос
- Вы помните свой первый разговор с Олегом Романцевым?
- Конец 1995 года, последний матч сезона «Текстильщик» проводил
против «Спартака» в «Лужниках». Сергей Павлов, тренер «Текстильщика»,
сказал, что Олег Иваныч хочет меня видеть. И прямо под трибунами,
стоя мы и вели разговор. Не знаю, к сожалению или к счастью, но
тогда мы не договорились.
- Ого.
- Я хотел услышать какую-то конкретику: приходишь в команду - у
тебя будет то-то и то-то. Конкретики я не услышал: «Приходишь -
и у тебя все будет хорошо». Уже потом я понял, что если бы сказал
тогда «Готов», - это не значило бы, что назад дороги нет. Это просто
значило бы, что я готов дальше общаться про переход.
- В «Спартаке» вы оказались через три месяца. А я вырос на рефрене:
в «Спартак» два раза не зовут.
- Возможно, Романцев и не позвал бы. Но там тренером был уже Ярцев,
во-первых. Во-вторых, это, видимо, был не второй раз, а продолжение
первого - того, что был в ноябре.
- Самый удивительный игрок, которого вам приходилось видеть в своей
карьере?
- В Элисту Шалимов привозил уругвайца (видимо, речь о Себастьяне
Моркио - Sports.ru). Человек весь в татуировках - причем выглядели
как уголовные. Уровень игры - я даже не представляю, как он попал
в команду. Не футболист. Ну или не футболист премьер-лиги - казалось,
что раньше он играл или на пляже, или во дворе. Защитник, но очень
бестолковый, деревянный, не принять, не обработать.
- Человек, против которого ничего не могли сделать ваши защитники?
- Роналдо. Если бы в 98-м его не было, мы бы прошли в финал Кубка
УЕФА наверняка. Человек сделал обе игры, особенно - в Москве. Приезжал
он в статусе суперзвезды, на тот момент он был официально лучшим
игроком мира, и, в общем, полностью подтвердил класс.
- Кто и как его должен был держать?
- Тогда была персоналка, хотя мы, конечно, передавали его друг другу.
Самый яркий момент из предматчевых установок у меня случился в предыдущем
раунде Кубка УЕФА. В «Аяксе» был такой Тиджани Бабангида - все тогда
восхищались, насколько он быстрый, как ловко мимо всех пролетает.
Олег Иваныч сказал тогда золотые слова, я их до сих пор молодежи
цитирую: «Быстрый? У нас не легкая атлетика. Соревноваться в скорости
с ним не надо». Если игрок быстрый, можно подстраховать, можно занять
позицию верно, встретить правильно при приеме мяча - много чего.
Если бы с быстрыми игроками ничего нельзя было сделать, в футбол
играли бы только легкоатлеты.
Роналдо не Бабангида, это другой уровень. Он не только быстрый,
но и техничный невероятно. Справиться с ним нам не удалось.
- Самый сильный удар, который вам приходилось видеть?
- Никифоров - ни у кого сильнее не встречал. Еще был один игрок
из мадридского «Реала». Сейчас иногда подкалываю футболистов на
тренировках: «Я у Роберто Карлоса не отбивал мячи, а ловил».
Лень
- После киевского «Динамо» вы были на просмотре в «Генке». Почему
не остались в Бельгии?
- Как я понимаю, не сошлись в цене. «Динамо» хотело за меня приличные
деньги, а клуб финансами не обладал. Потренировался, отыграл товарищеский
матч прилично.
- Европа была вашей мечтой?
- Скорее, мечтой моей бывшей жены. Она очень хотела, чтобы я уехал
за границу, а я не особенно рвался. Но с другой стороны в «Спартаке»
уже происходили вещи, которые мне не нравились. Пришли новые люди,
которые потом все и развалили.
- Вы Андрея Червиченко имеете в виду?
- Да.
- Как вы оказались на Кипре в безвестном клубе «Неа Саламина»?
- Закончился контракт с «Москвой», агент предложил вариант с Кипром.
Это было в ноябре, ждать до конца межсезонья мне не хотелось, поэтому
я его принял. Ни о чем не жалею - интересная страна и опыт. Самый
дальний выезд - полтора часа на автобусе. Причем на такой дальний
выезд - из Ларнаки в Пафос - мы ездили с ночевкой: для киприотов
это очень, очень далеко. У нас столько «Спартак» или «Локомотив»
на свой матч с базы едут.
- Говорят, киприоты невероятно ленивы.
- Это так. Если есть возможность не бежать - не побежит. Если есть
возможность что-то не сделать - не сделает. Чувствует, что не достанет
мяч или достанет, но с трудом - бежать не будет. Они выпивают по
пять-шесть чашек кофе в день, я всегда смеялся над ними: это все
потому, что только кофе их может разбудить, так бы только и делали,
что спали.
Но реально тяжело - я сам стал ленивым. Я жил за городом, до городского
магазина было ехать 20 минут, до деревенского - 10. В городском
и выбор, и сами продукты лучше, но через какое-то время я задавал
себе вопрос: «Ну и чего? Зачем я буду ехать 20 минут, если могу
сделать это вдвое быстрее?».
- В первом дивизионе в этом сезоне вы добирались на выезд на обычных
электричках.
- Было такое. В Туле сели на электричку - самую обычную. Через два
с половиной часа приехали на Курский вокзал. Пошли всей командой
в Il Patio пообедать. Потом сели на «Сапсан» и через четыре часа
вышли в Дзержинске. Ничего страшного - абсолютно нормальная дорога.
Тем более, что приехали мы туда накануне игры - была целая ночь,
чтобы отдохнуть. Все это гораздо легче, чем, например, было в Хабаровске.
Мы прилетели где-то в час ночи по московскому времени, а уже через
шесть часов надо играть. Проиграли 0:3.
К родственникам
- Вы отыграли два сезона в ташкентском «Локомотиве». Говорят, из-за
жары там все сидят на таблетках для сердца?
- Этого не знаю. Знаю, что ребята любят насвай - табак, который
кладут под язык.
Вообще от Узбекистана много впечатлений. В Ташкенте все цивильно
и качественно. Уезжаешь на несколько часов оттуда - беднота. Приходилось
играть против Ривалдо, когда он был в «Бунедкоре» - он запомнился
как большой профи. Надо бежать отбирать - бежит и отбирает. Учитывая
технику и видение поля, любой пас - вовремя и в ногу. Одеяла на
себя не тянул - все для команды.
- На базар ходили?
- Разумеется. В Москве я на рынках не бываю, мне не с чем сравнить.
Но там я шел к родственникам. Идешь - а тебе от каждого лотка: «Брат!
Брат!..» Там все шикарно. В Узбекистане я понял, что такое сладкий
виноград. Когда я в июле пытался купить виноград, мне говорили:
«Зеленый. Несладкий». Я пробовал, понимал, что он потрясающий -
что же тогда сладкий? Покупал в сентябре - и вот такую маленькую
гроздь не мог съесть. Настолько приторной, настолько сладкой она
была. То же самое арбузы и дыни - покупать их в Москве после Узбекистана
я не могу. Там они, кстати, продаются не на вес, а на размер. Меряют
на глаз и устанавливают цены.
- В «Уралане» с вами работал звездочет. Чем он занимался?
- Говорил тренеру: у этого будет удачный день, у этого - нет.
- Это была находка Шалимова или Илюмжинова?
- Я так понимаю, Илюмжинова. В перерыве матча с «Торпедо» этот звездочет
зашел в раздевалку, обратился к команде и стал призывать к сверхусилиям.
Не знаю, как реагировал Шалимов - может, спорил, может, ругался.
Но это не отменяло того факта, что в раздевалке находился посторонний
человек. Это напрягало абсолютно всех ребят, но высказался про это
только я как капитан команды. После этого в «Уралане» я не играл.
- Самая странная примета, которую вы встречали?
- Жертвоприношение в Узбекистане. Перед началом сезона вся команда
собирается на стадионе. Где-то за воротами выкапывается ямка, приводят
барана. Ему перерезается горло, потом, чтобы животное не мучилось,
ломается хребет - кровь спокойно вытекает в ямку. Потом люди начинают
макать в эту кровь руки и протирают те места, которые когда-то были
травмированы - чтобы травм больше не было. Кто-то мазал этой кровью
бутсы - чтобы они больше голов забивали.
- После Узбекистана вы стали иначе относиться к гастарбайтерам,
наводнившим Москву?
- У каждого народа есть разные люди: и хорошие, и сволочи. Чтоб
вы понимали: в Россию не едут люди из Ташкента. Едут из деревень,
из промышленных городов, которые загибаются. Когда мы ездили с «Локомотивом»
по стране, я однажды видел просто мертвый город: в советское время
там был металлургический завод; когда Союз развалился, закрылся
завод и абсолютно все оттуда уехали. В Ташкенте люди из таких деревень
и городов считаются такими же гастарбайтерами. Я жил практически
в центре города, как-то заходил во двор и слышал, что местные жители,
старые, русскоговорящие ташкентцы, говорили про приезжих: «Понаехали!».
Все точно так же, как у нас.
Алименты
- Как-то раз летом-2009 из Москвы в Ташкент вы вылететь не смогли.
- Видимо, бывшая жена узнала, что я буду вылетать, и сообщила судебным
приставам.
Было так: я стою на регистрации в очереди, ко мне подходит милиционер:
«Можно ваши документы»? А я уже видел краем глаза: вдалеке народ
с камерами, с пушками для микрофонов. «Может, кино снимают?» - подумал.
Но когда милиционер подошел, вся толпа с камерами двинула к нам:
«Может, программа «Розыгрыш»? В итоге меня не повели в комнату милиции
или еще куда-нибудь - просто отошли в сторонку. Оказалось, что это
не «Розыгрыш», а программы новостей всех федеральных каналов. Все
новости в тот день начинались с меня. Видимо, приставы перед поездкой
их предупредили. Кому-то нужно было пропиариться и показать, что
в России все люди - и известные, и не очень - равны перед законом.
- Вы и правда не платили алименты?
- Я не должен был ничего платить на тот момент. Уже на следующий
день через адвоката я доказал, что судейский приказ, на основании
которого меня сняли с рейса, недействителен. Человек меня, грубо
говоря, подставил: этот приказ был сделан еще тогда, когда мы были
в браке и все, что я зарабатывал, приносил в семью. Если упрощать:
я зарабатываю 100 рублей, все приношу домой, а спустя какое-то время
мне говорят, что я должен еще 33 рубля.
Я знал свою бывшую жену и понимал, чего от нее можно ждать. Поэтому
был морально готов к тому, что такое может произойти.
- Как так случилось, что ваш второй брак распался? Когда-то вами
все умилялись: какая прекрасная пара - муж-футболист и жена-агент.
- Я бы не назвал это работой агента - скорее, юридическим сопровождением.
Все-таки агенты - это те, кто занимаются контрактами, непосредственно
трудоустройством. А Анна просто присутствовала при заключении контрактов.
Официально мы развелись в 2011 году. Почему? Ну, так бывает - иногда
семьи распадаются.
- Самый высокооплачиваемый вратарь премьер-лиги - Вячеслав Малафеев
- получает 2,6 млн евро в год. Самая большая зарплата, которая была
у вас в карьере?
- На порядок меньше... Да, на порядок - примерно в десять раз меньше.
- Сейчас вы можете назвать себя состоятельным человеком?
- Нет.
- Насколько вас это напрягает?
- Я же не напряжен сейчас. У меня одна из любимых фраз: «Всех денег
не заработать». Очень много пришлось зарабатывать заново. Учитывая,
что меня подставили и все, что было заработано, оказалось в чужих
руках.
- С бывшей супругой вы не поддерживаете отношения?
- Почему? Когда забираю дочек, можем сказать друг другу «Привет
- пока».
- Последняя роскошь, которую вы себе позволили?
- Я только что вернулся с Мальдив. Это роскошь?
- Вполне.
- Я бы не сказал. Тем более, что провел там только неделю.
«Этногенез и биосфера Земли»
- Вы поклонник исторической литературы. Последняя прочитанная книжка?
- Еще на сборах - Солженицын.
- «Архипелаг»?
- Ну-у-у, «Архипелаг ГУЛАГ» я давным-давно прочитал. Сейчас - «Красное
колесо». Правда, дочитал не до конца. Она состоит из четырех книг,
пока остановился на третьей. Читается чуть иначе. В «Архипелаге»
много о советской жизни - о ней у меня хоть какие-то представления
есть. В «Красном колесе» много подробностей, которые вообще неизвестны
- царская Россия или февральская революция. Поэтому «Колесо» читать
сложнее.
- Как так вышло, что вы увлеклись историей?
- Это пришлось на определенную стадию взросления. В детстве любил
приключенческую литературу - Дюма, Джек Лондон. Потом увлекся детективами,
но они заканчиваются одним и тем же: рано или поздно преступника
находят. А историческая литература пишется о том, что есть. Хотя
я критически к этому отношусь: понятно, что историю пишут победители,
то есть это взгляд с одной стороны.
- Книга, которую вы перечитывали несколько раз?
- Такая есть только одна - «Преступление и наказание». Я смог понять,
погрузиться в атмосферу происходящего только к середине первого
прочтения. Смотрел в справочную литературу, в карту: по каким именно
улицам шел Раскольников, где это в Петербурге находится. Дочитал,
перевернул последнюю страницу - и в начало. И уже после этого прочлось
на одном дыхании - как детектив. Ну и от концовки впечатление приятное.
Не то чтобы хэппи-энд, но закончилось все правильно, по-божески.
Когда в 2002 году ездил Японию на чемпионат мира, читал Гумилева
«Этногенез и биосфера Земли». Давалось тяжело - много непонятных
терминов.
- Любимый исторический персонаж Александра Карелина - Петр Столыпин.
У вас?
- Солженицын. Человек много пережил и много правильных мыслей высказал.
Я Достоевского начал читать только после того, как постоянно натыкался
на его упоминания у Солженицына. Солженицын полностью перевернул
мое сознание о том, что происходило с нашей страной. Когда-то я
думал: вот был один плохой человек - Сталин. Прочитав Солженицына,
понял, что зло было в самой коммунистической идеологии. Был бы не
Сталин, а другой человек - творил бы то же самое. И опять же репрессии
начал не Сталин: они начались еще в первые годы гражданской войны.
И Ленин далеко не добрый дедушка, как учили нас в детстве, а жесткий
беспринципный диктатор.
- Ваша любимая музыка - метал. С каких пор?
- В 90-х все слушали сборники. Так получилось, что на том сборнике,
который попал мне в руки, были Metallica и Guns’n’Roses. Уже появился
MTV, на котором показывали такую музыку и программы про нее. Захотелось
послушать еще что-то из этого. Ну и пошло.
- Песня, которую вы всегда делаете громче?
- «Nothing else matters» Metallica или «Smoke on the water» Deep
Purple. В машине я слушаю музыку не дисками, а радио - у меня всегда
включено RockFM. Вчера ехал, как раз попал на «Smoke on the water».
Улыбнулся - и на полную.
- Как вы относитесь к шансону? Он вас бесит?
- Спокойно. Для меня это всегда было не очень понятно: если тебе
что-то не нравится - нажми на кнопку «Выкл». У каждого есть право
выбора. У нас говорят про засилье чего бы то ни было в телевизоре.
Борись с этим кнопкой: не нравится - переключай. Так что шансон
меня не бесит. Его просто в моей жизни нет.
Главное
- Про Украину вас спросили более или менее все. Я задам пару вопросов,
которые интересуют лично меня. Александр Панов рассказывал, что
в раздевалке была гробовая тишина и только Бесчастных орал на вас.
Правда?
- Нет, никто не орал. Только подбадривали. Все знали, что это футбол,
что это могло случится с любым человеком.
- 9 октября 1999 года - худший день в вашей жизни?
- Нет. В основном все это надумано. Надумано, что это меня убило.
Поэтому у меня нет оснований считать это худшим днем своей жизни.
- Самая трогательная реакция на этот матч, которая до вас докатилась?
- Меня удивляет непоследовательность людей. Часто люди подходят
и говорят, что не хотят напоминать про этот матч. Но обязательно
закончат: «Ты не переживай!» У всех ощущение, что я переживаю, посыпаю
голову пеплом, готов повеситься. В основном этот матч помнят широкие
массы - просто футбольные болельщики. А вот среди болельщиков «Спартака»
я не встречал ни одного, который подошел бы и напомнил об этом.
Они обычно говорят: «Спасибо за годы в «Спартаке». Без всяких воспоминаний
о 9 октября.
Злая реакция слышна постоянно. Не было ни одного города, ни одного
стадиона, где бы не скандировали: «Не простим!», «Украина!» или
«Шевченко!». Я отношусь к этому как к данности. Если бы я мог что-то
изменить - изменил бы. Но эта реакция существует так же, как я и
шансон - параллельно и друг друга не касаемся. Люди кричат, а я
играю в футбол.
- Вы так говорите, будто вам за тот матч совсем не стыдно. Но вам
же стыдно?
- Нет. Стыдно бывает, когда ты можешь что-то сделать, а не делаешь
- потому что не хочешь, например. Мне не стыдно, потому что я свое
дело всегда делал честно и специально никаких плохих вещей никогда
не делал.
- Но вы же подвели миллионы людей.
- Я в первую очередь подвел себя. У миллионов людей это было, но
они со временем это забыли и пошли дальше. Мне это напоминают до
сих пор.
- Ну как же «пошли дальше»? Мне тогда было 12 лет, и моя жизнь как
будто остановилась. Я до сих пор помню свою истерику в ванной и
ощущение пустоты на несколько ближайших недель.
- Вам говорят об этом каждую неделю? А мне говорят. На каждом стадионе.
На каждом, куда я приезжаю. И в Хабаровске, и на КФК, и в пляжном
футболе. Если бы я продал эту игру, мне было бы стыдно. Я, может,
сгорел бы от стыда. Но я на тот момент, на ту секунду делал все,
что было в моих силах.
У меня есть друг, он всегда мне говорил: «После той игры ты стал
ошибаться чаще». Я отвечал: «Не стал. Посмотри, что было до Украины.
Я и тогда ошибался». Я ошибался и до, и после. Просто на ошибки
на выходах или на глупые голы, которые были до этого матча, внимания
не обращали. На те, что были после Украины - обращали.
На тот момент это не воспринималось как грандиозное событие. Мы
пришли в раздевалку расстроенными, очень расстроенными - да. Мы
играли как могли. Но это могло произойти в любом матче. Мы могли
допустить ошибку в любой из предыдущих игр, и тогда эта ошибка не
играла бы никакой роли. Ощущения, что жизнь закончилось, не было.
После этого матча я три раза стал чемпионом России. О какой, блин,
потерянной жизни, нефарте, снижении мастерства может идти речь?
В 2000 году на групповой стадии Лиги чемпионов мы пропустили три
гола. И вот скажите теперь: мог бы убитый вратарь это сделать?