АНДРЕЙ АРШАВИН: «В 2014-М ХОЧУ ПОЕХАТЬ НА ЧЕМПИОНАТ МИРА»


Фото: fc-zenit.ru

Главный российский футболист нулевых после четырех лет в Лондоне вернулся в Петербург и уже не собирается быть таким, как раньше. В интервью «Нашему «Зениту» Андрей Аршавин объяснил, почему он закрыл сайт и модный бизнес, вспомнил последний разговор с Венгером и признался, что на самом деле мечтает следующим летом отправиться на чемпионат мира.

- Все знают, какой вы футболист, и никто не знает, какой вы человек. Так?

- Мне трудно оценить, знают меня люди или нет, потому что много всего было обо мне написано, многое перемешалось - и правда, и неправда. То, что люди обо мне читают, или мои интервью - это не то же самое, как если бы они общались со мной.

- Ваш публичный образ вам нравится?

- Мне, если честно, все равно. Может быть, иногда это мешает, а с другой стороны, люди верят в то, во что хотят верить.

- Как мешает?

- В некоторых ситуациях у людей, которые меня не знают, складывается какой-то стереотип. И когда они пересекаются со мной, говорят: «О, а мы думали, что будет вот так, так и так, потому что мы считали, что ты будешь вести себя так и так. А оказалось наоборот».

- Вас в последнее время стало меньше.

- Да, я даю меньше интервью. В Англии не хотел давать, потому что их потом переделывали в России, а эти переделанные еще раз переводили обратно в Англии. Получалось три интерпретации. Давал одно интервью - его печатали три раза, и смысл слов терялся. Вот я и подумал, что это создает только проблемы, и вообще перестал в Англии с журналистами общаться.

- Так можете не через журналистов - в твиттер или на сайт. Там, правда, последняя новость за апрель.

- Сайт - все, больше я его вести не буду. А другие такие вещи - твиттеры, инстаграмы... Не знаю. Твиттер я чуть-чуть повел, но мне это было не очень интересно. Я за живое общение, поэтому меня ни в каких социальных сетях и нет.

- Известно, что ваш твиттер вел другой человек. И не только ваш - Валуева, например, тоже он.

- Ну нет, слова там были мои, просто по факту я сам не писал. И не только этот человек, разные люди за меня печатали.

***

- Вы весь прошлый год провели в роли человека, которому не дают делать свою работу. Было тяжело?

- Брр. Психологически - тяжело. Приходишь на тренировку, и нет никакой разницы, как ты тренируешься. Заранее знаешь, что ты не поедешь на выезд, не будешь сидеть на скамейке. Смысл теряется. А люди со стороны говорят: «Ну ты же профессионал, ты должен делать свою работу». Вот этим я и занимался.

- О чем в последний раз поговорили с Венгером?

- Когда он узнал, что где-то появилась статья о том, что я хочу завершать карьеру, то сказал: «Иди и играй. Я тебя в состав не выбираю, но это не значит, что тебе надо заканчивать». Не то чтобы подталкивал к чему-то - просто вот такой был последний разговор.

- Что он за человек?

- Он... Честно, он не очень похож на тренера, потому что не очень эмоционален. Точнее, может, эмоции и есть, но внутри. Он их редко показывает. Он стратег. Может видеть ситуацию на год, два, три вперед. Что будет с командой, с игроками молодыми. Когда кто-то приходит, он сразу понимает, через сколько тот начнет показывать уровень. Иногда он кажется странным, потому что он свои поступки не объясняет, а совершает просто потому, что так привык. Но, с другой стороны, если уж он с тобой говорит, то свои мысли может объяснить очень доступным языком.

- Когда тренер так долго работает в одном клубе, это не проблема?

- Иногда, когда я смотрел на все это изнутри, это могло показаться проблемой. Потому что люди там друг с другом вместе очень долго, все так притерлись и привыкли, что все происходящее считается для них нормой, и они никогда не пойдут против, ничего не скажут поперек. А с другой стороны, если специалист столь высокого уровня так стабилен, это не так уж плохо. Английские примеры показывают, что это работает. Тот же Фергюсон и «Манчестер Юнайтед», Венгер и «Арсенал» - люди создали просто империи. Не знаю, как именно было в «Юнайтед», но в «Арсенале» все, что говорил Венгер... Ну, если бы он сказал, чтобы во всех туалетах висела только розовая бумага, завтра бы ее повесили. Он мог влезть во все вопросы, и клуб делал бы так, как он хотел.

- Вернуться в «Зенит» - это было сложное решение?

- Нет, ничего сложного.

- Перед тем как подписать контракт, вы встречались с Алексеем Миллером. О чем говорили?

- Алексей Борисович, видимо, хотел услышать, что я хочу играть в «Зените», - он это услышал.

- Не боялись, что могут не взять?

- Да я думаю, что если с тобой встречается такой занятой человек, как Алексей Борисович, то результат заранее понятен. Просто нужно было поговорить. Не сказал бы, что это была совсем техническая процедура, - просто он хотел послушать меня, узнать мои мысли, услышать, что со мной произошло за четыре года.

- Но «Зенит» явно был не единственным вариантом.

- Ну, это понятно.

- Звали в Азербайджан?

- Да нет, таких-то вариантов не было. Катар или Эмираты, что-то оттуда. Америка была, но это еще зимой.

- Не захотели?

- Если бы предложение было позаманчивее, то, может, и согласился бы. Я, в принципе, был два раза в Майами, мне Америка как страна симпатична, поиграть я бы там хотел. Вот если бы в Майами была команда, точно бы туда поехал. Хотя спортивного состязания там нет.

- В Катаре тоже не смогли сделать заманчивое предложение?

- Ну, понятно, что в финансовом плане предложение было хорошее, но спортивной составляющей - никакой.

- Когда только стало понятно, что у вас в «Арсенале» не получается, не думали трансфер попросить?

- Я думаю, что когда играешь в английской премьер-лиге, то есть только два варианта, ради которых стоит уезжать, - «Реал» и «Барселона». А в другие страны и другие команды - для чего? Тем более если ты уже играешь в «Арсенале». Все будет только хуже. Английская лига - самая лучшая. Куда еще можно ехать? В Германию? Там две команды - «Бавария» и «Боруссия», и то «Боруссия» - последние года три-четыре, пока Клопп ее возглавляет. Чемпионат двух команд. Испания - то же самое. А в Англии хотя в последнее время и происходит что-то похожее, но конкуренция все равно выше и турнир интереснее. И условия футбольные, особенно когда ты живешь в Лондоне, отличные. Мало что может заставить уехать. Лучше уж тогда вернуться домой.

- Ваши симпатии к «Барселоне» сохранились?

- Да.

- В 2008-м действительно была возможность перейти?

- Да.

- Ездили туда?

- Разговаривал по телефону с Жоаном Лапортой (бывшим президентом «Барселоны». - Прим. авт.).

- Переживали потом?

- Да нет, я уже практически забыл. На тот момент было обидно, хотелось, а потом и не вспоминал. Хотя можно было осуществить мечту.

- Остаться в Англии, но не в «Арсенале», можно было?

- Ну, в принципе, еще сезон можно было потерпеть. Если бы я четыре с половиной года постоянно играл и стоял вопрос о том, чтобы остаться на год-два, поехать поиграть в условном «Вест Хэме», чтобы в итоге мои дети получили паспорт, то я бы это сделал. Просто ситуация в моем случае нахождения в Англии не предполагала и смысла не имела. А если бы по-другому жизнь сложилась, то вполне возможно.

- В 2008 году вы были в сотне самых влиятельных людей России. Такая популярность не напрягала?

- Нет.

- Но девять из десяти человек вас узнавали и узнают.

- В Петербурге - да, девять из десяти, но я проблем не испытываю. Я уже давно вывел для себя формулу: надо делать свои дела и появляться в тех местах, где ты хочешь появляться. Нужно в магазин - иди в магазин, нужно на улицу - иди на улицу. Надо заниматься своими вещами.

- В Англии болельщики «Тоттенхэма», «Челси» не приставали?

- А я в этих двух дерби особо никому ничего не делал. «Тоттенхэму» только вроде бы забивал в Кубке лиги. На поле - да, с трибун английский мат слышно, а в жизни все относились ко мне лояльно.

- Разница между английским и русским матом с трибун есть?

- Естественно, что английский мат в твой адрес, как бы грубо тебя ни посылали, все равно до конца не прочувствуешь. Когда посылают по-русски, это больше оскорбляет. Но на поле я к этому привык. Я вообще за то, чтобы на выездах были полные стадионы, даже если люди болеют против тебя.

- Было так, чтобы вы играли, когда против вас был весь стадион? В Ливерпуле, например.

- Да нет. В Ливерпуле вообще лучшая атмосфера в Англии.

- «Эмирейтс» хуже?

- На «Эмирейтс» более камерная обстановка. Все игроки, все, кто в клубе давно работает, говорят, что атмосфера по сравнению с «Хайбери» изменилась. Во-первых, он был меньше, во-вторых, билеты были более доступные, а значит, болельщики более простые и эмоциональные. А сейчас «Арсенал» - это как театр. Хорошие места, дорогие билеты, поэтому и публика другая. Более респектабельная, которая хочет шоу и представления, а не кричать.

- На поле это чувствуется?

- Конечно. Меньше драйва.

- Взять вашу любимую «Барселону» - там все тоже больше на театр похоже, но никто не жалуется.

- Там берут количеством зрителей - 100 тысяч. В Петербурге ведь тоже, если построят большой стадион, не получится его весь заполнить фанатами с виража. Может, добавится тысяч пять, но не больше.

- Вы за фанатами «Зенита» наблюдаете? Понимаете их?

- Не слежу, но на играх и плакаты вижу, и то, что они скандируют, слышу. Не когда играю, но когда сижу на скамейке, например. Что-то я понимаю, что-то нет, с чем-то согласен, с чем-то нет.

- Лозунг «Футбол для фанатов» - справедливый?

- Футбол - для болельщиков. Я считаю, что фанаты должны соблюдать правила поведения, а разговор из плоскости «милиция против фанатов» или «фанаты против милиции» надо уводить. Потому что культура в современной России уже какая-то сложилась. Есть хороший пример - хоккей. Приходишь и не видишь там милиции, хотя фанаты тоже есть. Они тоже могли бы и файеры проносить, и зажигать их, и стулья ломать, но их никто не ограждает, все рядом сидят, и атмосфера потрясающая. Можно с детьми приходить. Я вот в этом году ходил в Ледовый на игру со «Спартаком», и, условно, кричали гости: «Сосиска». В принципе, всем все понятно, но ничего страшного. Мой ребенок даже спросил, о чем это.

- И вы что?

- Ушел от ответа. Ну, сосиска и сосиска - смешно. В общем, можно находить какие-то варианты. Вот играет «Зенит» с «Тереком», «Ростовом», «Крыльями» - почему не попробовать не пускать милицию внутрь и уменьшить ее количество рядом со стадионом? Раньше - не знаю, как сейчас, - на еврокубковых матчах как будто война в городе шла: три тысячи таких черепашек-ниндзя вокруг «Петровского» стояли. Я считаю, это неправильно.

- Как дела у вашего бренда «Аршавин»? Одежду больше не шьете?

- Все закрылось. Выпустили одну или две коллекции, но это почему-то стало неинтересно производителю. Может, не продавалось, может, не пошло.

- Вы сами в работе участвовали?

- Где нужно - приходил и участвовал лицом, а остальным занимались другие люди. Потом предложили сменить вектор, я сказал: «Ребята, хотите - занимайтесь. Если нет - то нет». Имидж мой мало зависел бы от этого.

- Другим бизнесом заниматься пробовали?

- Я так или иначе бизнесом занимался или занимаюсь, но я бы не хотел об этом много рассказывать.

- Тогда скажите в общем: почему из футболистов, как правило, получаются не очень хорошие бизнесмены?

- Мне кажется, чтобы твои деньги работали на тебя, нужно просто заниматься всем самому.

- Вы этому учились?

- Нет, не учился. Просто там, где сейчас мои деньги, у меня есть доверие к партнеру.

- Швейное образование вам по жизни так и не помогло?

- Нет. Оказалось не востребовано.

- Но знания остались?

- Ну, наверное, если вспомнить что-то, окунуть меня в среду, то получится.

- Как ваша политическая карьера? Тоже закончилась?

- Ну-у...

- В парламент какой-нибудь больше не хотите?

- А когда он у нас был? Такие вещи обычно всплывают в те годы, когда проходят выборы. Он же был, когда я в Англию уезжал?

- Раньше. В 2007-м вас депутатом выбирали.

- А, ну там история простая. Я был в тройке по Санкт-Петербургу, но понятно, что я ни в каком законодательном собрании сидеть не собирался.

- Зато вы успели выступить перед избирателями. Полезный опыт.

- Да, это была встреча с жителями Кировского района, кажется. Кстати, был очень хороший момент. Пришли в основном люди пенсионного возраста, поговорили. Мне понравилось.

- Как дела с вашим долевым участием в Коломягах? Митинги больше не проходят?

- Дом под снос, уже есть решение суда, но я надеюсь, что этого не произойдет.

- Спасти, значит, не удалось.

- Ну что значит «не удалось»? Я просто думаю, что решение принято неправильное. Дом уже построен, никаких серьезных нарушений нет, а люди сейчас могут лишиться крова. В Москве или Подмосковье, наоборот, борются с тем, чтобы людям, которые дали деньги, построить жилье. А у нас все выглядит немного абсурдно.

- Как вы вообще на митинг решили пойти?

- Да так само собой получилось. У меня в одном из домов этого застройщика живут дети, моя квартира тоже недалеко - я там уже лет пять-шесть живу. Все время рядом проезжаем, микрорайон сложился очень комфортный, люди подняли его за 20 лет: прошли от и до с момента, когда СССР стал Россией. Не вижу я там большого криминала.

- Если речь не о вашей квартире или гараже, есть вещи, которые могут заставить вас пойти митинговать?

- Честно - 10 или 13 лет назад я бы сказал, что да. Сейчас такие вещи, наверное, есть, но страхов все равно больше. У меня есть дети. Так что сейчас вряд ли пошел бы. А вот раньше, когда я был один - мама и папа, они же как бы всегда были и будут, - я был бы смелее. Но когда у тебя есть люди, за которых ты несешь ответственность, мне кажется, ты становишься слабее и уязвимее. Главные страхи - они связаны с близкими.

- Вы сколько часов в день отцом работаете?

- Раньше часто водил детей в школу, в секции, забирал их. Играть с ними нравилось. Когда были маленькие, памперсы менял, но сейчас в связи с семейными изменениями времени с ними провожу меньше.

- Чем они вас в последний раз удивили?

- Я тут не видел их месяц, и то, как они говорят по-английски, меня в хорошем смысле убило. Язык очень чистый, мне это нравится.

- По-русски уже хуже?

- Средняя дочка, так как она большую часть жизни провела в Англии, на английском говорит лучше, чем на русском.

- Вас это не пугает?

- Нет, сейчас она уже в России, так что догонит и перегонит.

- Не боитесь, что им будет с вашей фамилией сложно жить?

- Да, может такое быть.

- Какие риски?

- Ну, будут дразнить, если папа кому-то не понравится или поступки его.

- Будете готовить их?

- Нет. Я не знаю, как к этому готовить. Окунутся - и будут справляться сами.

- Жить они будут в России?

- Я хочу, чтобы они жили в России, но у Юли, например, другое мнение. А так как она живет с ними, скорее она будет на это влиять.

- За последние год-два вы несколько раз попадали в не самые приятные истории: депутат на Евро, ночной клуб.

- Ну, депутату я все, что думал, то и сказал. А клуб... Просто люди хотят таких вещей, а СМИ им их подают.

- В «Манчестер Юнайтед» есть сотрудники, которые следят за тем, чтобы футболисты не оказывались в подобных ситуациях. В «Арсенале» - нет?

- В «Арсенале» в этом плане было устроено так: корреспондент не мог позвонить игроку и попросить у него интервью. Все только через пресс-службу. И даже если звонил, ему спокойно можно было сказать: «Давайте пресс-служба одобрит, мы найдем время, и интервью будет». А в остальном... Так или иначе, от папарацци в Англии скрыться сложно, но, с другой стороны, я проблем с ними не имел. Если ты делаешь все нормально, то ничего и не возникнет.

- Что мешает делать интервью через пресс-службу в России?

- А мне кажется, все к этому и идет.

- Но вам же Борис Левин все равно напрямую звонит.

- Это понятно. Но это какие-то единичные случаи.

- Почему вы в принципе в основном через него с миром общаетесь?

- Думаю, есть некая степень доверия к этому человеку, поэтому все с ним и общаются.

- Вы вообще газеты читаете?

- Нет, сейчас я больше по сайтам. Газеты давно не покупал. В Англии - точно нет, здесь вроде тоже. В этом нет смысла. Все в интернете.

***

- Вам 32 года. Чувствуете, что вы уже взрослый?

- Хм. Ну, может.

- Мудрый?

- Я в 20 лет называл это трусостью.

- Что именно?

- Мудрость. Мне кажется, что мудрость - это трусость.

- Объясните.

- Ну, мы же как говорим - что мудрый человек промолчит, на что-то не обратит внимания, а 20-летний в такой же ситуации скажет свое слово, мнение, заступится. Потому что 20-летний не боится конфликтов, полон сил и энергии. А в 30 лет уже не так важно, прав ты или нет. Смотришь и думаешь - ну и ладно. Промолчишь, и все пройдет.

- Вы с возрастом стали больше читать, смотреть больше серьезных фильмов, у вас изменился вкус?

- В еде - да, вкус изменился. Я стал больше любить перченое, соленое. Захотелось почему-то.

- Это возраст.

- Ха, да. А книжек сколько десять лет назад читал, столько и сейчас - примерно одинаково. Сериал могу какой-нибудь за неделю посмотреть, а потом ничего не смотреть.

- Книг за год - это сколько?

- От шести до восьми.

- Есть знаменитая фотография, на которой вы на пляже с Солженицыным.

- Да, три тома, долго читал. Полгода.

- Это любимый писатель?

- Нет, не сказал бы. Считается просто, что «Архипелаг ГУЛАГ» нужно прочитать. Ну, я и прочитал.

- Было больше страшно или интересно?

- Тут нельзя так сказать, вот в таких терминах. Много нюансов. Что-то тебя шокирует, где-то тебе грустно, что-то заставляет тебя размышлять - почему вот это появилось, почему это так. Ты начинаешь видеть глобальные вещи: почему устройство нашей страны за последние 90-100 лет оказалось именно таким. Почему случилось так, что это все появилось. Потом ты понимаешь, что, например, это было, поэтому сейчас так устроено уже в обычной жизни. Глобально, как мне кажется, Солженицын говорит о том, что у нас очень слабое гражданское общество. Оно было им, оставалось, и сейчас то же самое. Оно слабо.

- Люди трусливые?

- Люди по своей натуре многого боятся. Как он говорит, человек становится абсолютно сильным, когда ему нечего терять, у него ничего нет. Вот это он описывает.

- Вы видели общество в Англии. Есть шанс, что человек, который говорит по-русски, начнет когда-нибудь так же думать, как англичанин?

- Нет, думать так, как они, мы не можем. Это же все в речи. Мы, например, скажем: «Ты плохой». А у них по-другому: «Ты не очень хороший». Все отсюда, от истоков. Там и общество, и государственность - все дольше выстраивалось. Хороши или плохи законы, оценить трудно - в чем-то они даже до боли абсурдны. Но есть постулаты, что правила и законы одни для всех, все это соблюдают. Это работает как часы. Хотя, конечно, абсурда много.

- Какого?

- Ну, допустим, вот здесь покурить можно, а вот здесь, в метре, уже нельзя. Разница есть? Думаю, никакой. Для человека, который не курит, - тем более. Но вот тут покурю и заплачу 100 фунтов штрафа, а тут покурю - и ничего.

- В России такие правила тоже есть.

- Но не работают. Я считаю, Россия устроена по понятиям. Большинство нашего населения провело какое-то время в тех же тюрьмах и колониях, поэтому, как мне кажется, все на понятиях, все через душу. Мы думаем сердцем и через него общаемся друг с другом. А у европейцев - у них все идет от головы. Все по правилам, по пунктам.

- Вам, получается, там было не очень комфортно.

- Мне было некомфортно. Я скучал по жизни в Санкт-Петербурге. Мне многое не нравилось, я многое не принимал, но за год, так или иначе, сумел адаптироваться, а в конце даже стал находить какие-то интересные черты. Понял, что, когда есть правила и законы, это не так уж плохо, в чем-то это выигрывает в сравнении с нашей страной и нашим обществом. Ну а с другой стороны, жить нужно там, где живешь, по тем законам или понятиям, которые там установлены.

- С русскими вы в Лондоне общались?

- Специально общения я не искал, но в любом случае больше общался с русскими. Лондон вообще устроен так, что там португальцы могут не общаться больше ни с кем, кроме своих, - есть португальские рестораны, булочные, аптеки, люди, которые говорят по-португальски, будут во всех административных офисах. Пакистанцы живут своей коммуной, латыши своей, бразильцы своей, итальянцы своей. Англичане - тоже какими-то своими комочками, своей жизнью.

- «Зенит» - ваш последний клуб?

- Я надеюсь, что да.

- Сколько лет еще хотите играть?

- Если поиграю еще два-три года, то буду счастлив.

- И в сборной?

- Конечно. Я хочу поехать на чемпионат мира. В 2014-м.

- Вы когда закончите, сможете заниматься чем угодно - вам везде будут рады.

- Я бы не сказал, что так уж чем угодно. Посмотрим. Это всегда трудный период, когда из профессии футболиста в какую-то другую переходишь. Привыкаешь зарабатывать хорошие деньги, а другая работа, скорее всего, так оплачиваться уже не будет.

- Готовитесь?

- Трудно сказать. Что-то делаю, а что-то, что нужно делать, наоборот, не делаю.

- Учитесь, инвестируете?

- Стараюсь инвестировать, но не в больших количествах. Учиться нужно. Мне давно говорили, что нужно пойти и получить финансовое образование, но пока я не то что не созрел, но или ленюсь, или не понимаю, как совместить. Вообще я бы хотел, чтобы моя работа так или иначе была связана со спортом или с футболом.

- Можно вообще не работать и просто заниматься благотворительностью. Работать лицом.

- А я к благотворительности отношусь так, что если взять за 100 процентов все фонды, то 95 процентам из них я не верю. Скептически отношусь. Хотя в Лондоне эта ниша развита, люди зарабатывают огромные деньги и помогают большому количеству людей. Но там грамотные законы и правила, они позволяют больше верить в то, что все так.

- Тренером стать вы сможете?

- Может быть, и смогу, но мне этого меньше всего бы хотелось. Это трудная работа, сопряженная с... футболистами. А они люди не самые простые. В общем, пока еще ничего не понятно.

Егор КРЕЦАН. ФК «Зенит», 30.10.2013