СЕРГЕЙ СЕМАК: «Я УПЁРТЫЙ. А ЕЩЁ МНЕ ПОВЕЗЛО С ЛЮДЬМИ...»

Полузащитник «Зенита» Сергей Семак - о своей первой золотой медали, планах на будущее и отношению к скандалам

Дал слово маме

- Для вас было важно иметь в аттестате зрелости пятерки по всем предметам, многие из которых вряд ли пригодились в жизни?

- Отпуская меня в спортинтернат, мама взяла слово, что буду заниматься как следует. До поступления в специализированный футбольный класс учился на отлично, и снижать планку было нельзя. Пообещал ведь маме!

- Учителя в спортинтернате делали поблажки?

- Мне повезло с учителями по общеобразовательным предметам. Это были настоящие подвижники. Что-то мы сдавали досрочно, что-то - после возвращения с футбольных полей. Относились к тем, кто старался учиться, серьезно. Это тройку могли поставить просто так, а пятерку нужно было заработать.

- Футбольного образования, полученного в спортинтернате, хватило для начала карьеры?

- Очень сложно сразу же со школьной скамьи попасть во взрослый футбол. Он сильно отличается от юниорского. Интернат заложил какую-то техническую базу, а главное - позволил выработать характер. Да и умению находить общий язык с партнерами, вливаться в новый коллектив научили в интернате. Эта школа очень помогла, когда проходил университеты в сильнейших российских клубах и ПСЖ.

- После школы вы отправились в Москву с целью покорить столицу?

- Все было гораздо прозаичнее. Других предложений, кроме как от московского «Асмарала», не было. В Киев не звали, там на выпускников своего интерната ставку делали, а луганская «Заря» переживала не лучшие времена. Приглашение из Москвы рассматривал как шанс.

- Мама не боялась вас отпускать так далеко, да еще и за границу?

- В тот момент еще никто толком не понимал, как будут жить раздельно Украина и Россия. Границ настоящих и сейчас толком нет, а тогда СНГ воспринимали как тот же СССР. Конечно, родители хотели бы видеть меня рядом, но деваться было некуда. К тому же я очень упертый. Все равно бы поступил по-своему. В семье это знали.

Все начиналось с «Асмарала»

- Клуб, который создал и назвал в честь своих детей колоритный иракский бизнесмен Хусам Аль-Халиди, в начале 90-х гремел. Сталкивались ли вы с боссом команды?

- Конечно. Воспоминания от общения с руководителями «Асмарала» остались самые лучшие. Для Аль-Халиди футбол не был бизнесом, а уж тем более - возможностью как-то его легализовать. Он ведь не только в Москве команду организовал, но еще и в Кисловодске, и в Петрозаводске.

- В Карелии и вам пришлось поиграть. Сейчас это назвали бы арендой, а в начале 90-х как оформлялись подобные переходы?

- Как раз для этого Аль-Халиди и создавал свои «Асмаралы» в разных концах страны. Те, кто не был готов играть в главной команде, могли получить игровую практику в низших дивизионах. Для молодых ребят это была отличная ступенька в карьере. Мы почувствовали вкус настоящего мужского футбола. Одно дело - играть в турнире молодежных составов против сверстников, и совсем другое - против мужиков, выходящих тебя «затоптать». В таких матчах матереешь быстро.

- Многие специалисты говорят, что молодым как раз не хватает такой школы, и из-за этого мы теряем талантливых игроков...

- Сейчас конкуренция за место в основе клубов премьер-лиги совсем другая. В начале 90-х после развала союзного чемпионата многие ведущие футболисты уехали играть за рубеж, и молодежь была востребована. Сейчас в Россию едут игроки высокого класса, которых с учетом их трансферной стоимости никто не будет держать на скамейке запасных. В 90-е в России легионеров из дальнего зарубежья не было вообще, да и из ближнего меньше, чем сейчас бразильцев. Хотя проблема «отцов и детей» была всегда и везде. Когда сегодняшние молодые доиграют до моих лет, им тоже будет казаться, что в начале XXI века пробиться в состав было легче. Ведь лимит на легионеров собираются отменить.

- Сильно ли изменилось ваше мировоззрение после перехода из разряда «детей» в «отцы»?

- Не сильно. Большинство моих принципов - родом из детства.

Переход переходу рознь

- После возвращения в Москву вы какое-то время тренировались под руководством легендарного Константина Бескова...

- У Константина Ивановича была какая-то особенная аура. Одно его имя поначалу приводило молодых ребят в трепет. В какой-то степени льстило, что именно Бесков был инициатором моего возвращения из Петрозаводска в Москву. Оказывается, Константин Иванович следил за моими выступлениями. На тренировках Бесков большое внимание уделял культуре паса и тактике. У многих имя этого тренера ассоциируется с последними успехами «Спартака» в чемпионате СССР, но у Бескова была своя футбольная философия, которую он воплощал во всех командах, с которыми работал. Уроки Константина Ивановича вспоминаю до сих пор.

- Из четырех ваших братьев двое пробовали свои силы в футболе, но не смогли добиться таких же успехов, как вы...

- Не могу сказать, что более талантлив, чем Андрей или Николай. Скорее, наоборот, данные для футбола у них были лучше. В чем-то взял за счет характера, где-то повезло с командами и тренерами. Чтобы добиться удачи, нужно сочетание многих факторов.

- Вы поменяли не так уж много клубов. Чем руководствовались при переходах?

- Каждый случай индивидуален. В ЦСКА меня призвали на действительную военную службу, после окончания которой должен был вернуться в «Асмарал». Только к этому времени клуб Аль-Халиди уже дышал на ладан, и я задержался в армейской команде на десять лет. В Париж уезжал в 29, понимая: это мой последний шанс попробовать свои силы в сильном европейском чемпионате. Было просто интересно посмотреть, что представляют из себя европейская жизнь и европейский футбол. Смена обстановки и помогла продлить мою спортивную жизнь.

Не раздувать конфликты

- Не удивляюсь, что окончивший с золотой медалью советскую школу Семак быстро выучил французский язык, но как вам удается поддерживать его на таком уровне, чтобы давать послематчевые интервью парижским журналистам?

- Не могу сказать, что овладел французским в совершенстве. Остались какие-то совершенно необходимые для тренировочного процесса и повседневного общения фразы. В Париже даже не учил язык специально. Сходил на несколько занятий с преподавателем, которого выделил клуб, а все остальное усвоилось само собой.

- Вас не удивляет, что легионеры, приезжающие в нашу премьер-лигу, за малым исключением, не стремятся выучить русский?

- В ПСЖ я был единственным российским футболистом, и, чтобы общаться с партнерами, просто необходимо было выучить язык. Причем быстро. В «Зените» Халку есть с кем пообщаться на родном языке, да и на каждой тренировке переводчик присутствует. Если возникают бытовые вопросы, он тоже всегда на проводе.

- Вы были капитаном практически во всех командах, в которых играли...

- Не вижу больших сложностей в том, чтобы вывести команду на поле. Не считаю также, что повязка накладывает обязательства быть проводником тренерских идей на поле. С этой задачей в одиночку не справиться. Конечно, именно капитан должен поддерживать диалог игроков с тренером и руководством. Только, мне кажется, сегодня в Питере слишком много внимания уделяется проблеме капитана.

- Перед Евро-2008 Гус Хиддинк доверил вам капитанскую повязку в сборной волевым решением, но один из ваших партнеров по национальной команде сказал мне: «За Семака проголосовали бы многие футболисты. Он умеет выстраивать отношения с руководством...»

- Это не так уж сложно. Нужно просто с уважением относиться друг к другу, уметь выслушивать каждую из сторон, соблюдать субординацию и не стремиться раздувать высосанные из пальца конфликты.

От Игнатьева до Хиддинка

- Ваша карьера в сборной началась в Неаполе, когда в стыковом матче возглавляемая Борисом Игнатьевым команда уступила итальянцам путевку на ЧМ-1998. Сложно ли было дебютировать в столь ответственном матче?

- Конечно, волнение было. Когда меня выпустили на замену, все сразу же улеглось. Другое дело, что сыграл не так много, чтобы можно было говорить о каком-то вкладе в спасение игры.

- В 2002-м вы отправились в Японию на чемпионат мира, но не сыграли там ни одного матча...

- Возможно, Олег Романцев и его помощники больше доверяли опытным игрокам, возможно, тем, кто больше подходил под спартаковский стиль. Мне в эти вопросы даже вникать не хотелось. А обижаться на кого-то - не в моих правилах.

- Последний раз вы вышли в футболке сборной России в прощальном матче Гуса Хиддинка в феврале 2009-го. Думали тогда, что это и ваш прощальный матч?

- Какого-то специального прощания с Хиддинком не было. Сфотографировались на память, Гус пожелал нам удачи - по-другому в той ситуации, наверное, и быть не могло. В тот момент я и не думал, что это мой прощальный матч.

- Для футболиста лучше, чтобы тренер сборной объявил о том, что не будет вызывать его на сборы?

- Это целиком и полностью прерогатива главного тренера. Адвокат мне позвонил, объяснил свою позицию. Кто-то из футболистов предпочитает сам объявлять о завершении карьеры в сборной, кто-то не устает повторять: «Вызовите - приеду и сыграю». Только если не вызывают, зачем лишний раз об этом говорить?

Удовольствие от футбола

- Вы говорили, что после завершения карьеры игрока не видите себя ни тренером, ни президентом клуба, ни руководителем РФС, хотя вас прочат на эти посты...

- Хотелось бы расставить в этом вопросе все точки над «i». Я говорил о том, что сразу же после завершения выступлений не брошусь принимать первое поступившее предложение. Нужно, чтобы прошло какое-то время. В какой-то момент я не видел себя ни в одной из перечисленных выше ипостасей, сейчас вижу. Закончится контракт - может быть, осуществлю свою мечту и совершу путешествие по всему миру. Потом буду искать новую точку приложения сил.

Жизнь меняется, и нужно самому понять, какими будут мои приоритеты после завершения карьеры игрока. Сейчас смотрю на работу тренера глазами футболиста. Возможно, попробую себя в этом качестве и пойму, что это мне интересно и подходит по всем статьям. Не исключаю, что после первой попытки решу: это не мое.

- Знаете ли вы, что являетесь единственным в отечественном футболе игроком, забивавшим на протяжении 19 сезонов подряд?

- За своей статистикой не слежу. Этим занимается мой старший сын. Да и друзья держат в курсе. О своей бомбардирской серии, растянувшейся почти на 20 лет, осведомлен.

- Неужели почти за два десятилетия не надоели травмы, сборы и тренировки, а также плохие поля, своеобразное судейство, разговоры о «странных» матчах и прочие особенности национального футбола?

- Футбол - моя работа, которая приносит не только заработок, но и удовольствие. У меня есть здоровье и желание. Это те два качества, которые необходимы для продолжения карьеры. Важным моментом стал переход в «Зенит». Питерская команда постоянно борется за золото, стремится успешно выступить в еврокубках, собирает на домашних матчах аншлаги. Это достаточная мотивация. Момент, когда нужно будет сказать «Стоп», я почувствую.

- Случались подобные моменты?

- Уезжая в Париж, думал, что через пару лет вернусь на прощальный матч. Большинство моих партнеров по ЦСКА той поры закончили играть, когда им было около 30. Вернувшись в Россию, тоже отводил себе года два. Позвали в «Рубин» - и еще два года прибавил. Сейчас вот новый контракт «Зенит» предложит - и опять можно будет повременить с уходом. Давно уже не загадываю, когда это произойдет. Хотя, по моим ощущениям, возраст для футболиста топовой команды уже приближается к предельному.

За славой не гонюсь

- Вы никогда не сталкивались с ситуацией, при которой деньги у вас уводили с помощью всевозможных махинаций?

- От этого никто не застрахован. Привык к тому, что периодически на горизонте появляются дружки-приятели с единственной целью. Воспринимаю эту ситуацию просто: нужно давать в долг столько, чтобы не было жаль о потерянном. Зато как приятно, когда деньги, которые уже давно списал из семейного бюджета, неожиданно возвращают!

- С каждым годом к футболистам приковано все большее внимание. Их снимают, о них говорят и пишут, их обсуждают в Интернете. Не сложно ли жить «под колпаком»?

- Не отношусь к людям, которые гонятся за славой и мечтают каждый день мелькать на телевизионных экранах и обложках глянцевых журналов. Прекрасно понимаю и то, что общение и открытость необходимы. Это, в конце концов, составная часть нашей профессии. Настоящим болельщикам интересно ведь не только, как был забит гол их любимой командой. Футболисты интересны им как личности.

Тайны закулисья - не мое...

- Даже после самых жарких матчей, когда еще не схлынули эмоции, вы ни разу не позволили себе резко отозваться о партнерах, тренерах, соперниках и даже судьях, которые чуть ли не автоматически зачислены в разряд «супостатов». Сложно ли контролировать ответы на провокационные вопросы?

- Последнее дело обвинять кого-то в том, что не удалось добиться результата. Играет команда, причем на протяжении всего сезона. Все разговоры о том, кто прав или виноват, должны оставаться внутри команды.

- Если они все же вырываются наружу, это влияет на игру команды?

- Влияет прежде всего на отношение к команде и на отношения внутри команды. Кому-то удается держать все внутри себя, а кто-то не может не выплеснуть эмоции. В футбол играют живые люди, а не роботы.

- После завершения карьеры вы рискнете поделиться откровениями о негативных сторонах отечественного футбола?

- Все и так прекрасно знают, что в футболе много и хорошего, и плохого. Прежде чем выплескивать негатив, нужно задуматься: а для чего это нужно делать? Да и оперировать надо какими-то фактами, а не эмоциями или ощущениями. Поверьте, я не так уж осведомлен о каких-то тайнах футбольного закулисья - к моей великой радости. У меня вообще очень своеобразная память: хорошая, но очень кратковременная. Как у компьютера, который стирает ненужную информацию.

- Тяжело ли быть стопроцентно положительным героем?

- Вот уж к чему не стремлюсь и таковым себя не считаю! У меня, как и у любого человека, есть масса недостатков.

Светлана НАУМОВА, Борис ХОДОРОВСКИЙ. «Спорт уик-энд», 12.04.2013