ЛЕОНИД СЛУЦКИЙ: "ВЕСНА БЫЛА ТЯЖЕЛЕННОЙ"



В гостях у "Спорт-Экспресса" побывал главный тренер ЦСКА Леонид Слуцкий.

- Если бы Дед Мороз предложил вам переиграть один матч в уходящем году, какой выбрали бы?

- Наверное, последний матч с "Анжи". Из сугубо прагматичных соображений. Если бы выбрал АИК или, скажем, "Реал", дальнейший путь переигровок получился бы длиннее!

- А когда внуки спросят о 2012-м, что вспомните в первую очередь?

- Многое. И "Реал", потому что такие матчи запоминаются на всю жизнь, и сложнейший период с кучей травм и упущенными серебряными медалями, и жизненные испытания, которые пришлось преодолеть. Весна была тяжеленной, осень выдалась удачнее, но судить о ней можно будет только по итогам всего сезона.

- Говоря о жизненных испытаниях, имеете в виду заявление об уходе?

- Не только. Испытания - это и тот кадровый цейтнот, в котором мы работали, когда казалось, что хуже некуда, а жизнь затем доказывала обратное. Никогда не забуду, как мы привезли в Германию Дзагоева с переломом мизинца, и там нам медики сказали, что видят травму именно в этом месте впервые за 25 лет. А через неделю прилетает Игнашевич с тем же диагнозом: нате, посмотрите... Словом, доходило до сумасшествия.

- Но ведь люди не по вашей вине мизинцы ломали. Почему тогда написали заявление?

- По большому счету в команде все происходит из-за тебя. Комплексно. Что-то не получается, наслаиваются какие-то процессы, растет недовольство. Если нет результата, в любом случае отвечаешь ты. Именно в тот момент я понял, что объективных причин в футболе не бывает. Вообще. Можешь сколько угодно объяснять себе и окружающим, что команде мешают травмы, злой рок и все прочее, но легче от этого не становится.

- То есть принимали то решение не на эмоциях.

- Нет, какие тут эмоции... Заявление было написано через пять дней после окончания чемпионата. И было абсолютно продуманным, спокойным и взвешенным.

- Представляли в тот момент, что будете делать дальше?

- Вообще не задумывался. Настолько был эмоционально выхолощен, что не чувствовал в себе ни физических, ни душевных сил для продолжения работы. Были какие-то общие прогнозы, что будет дальше и как, но не факт, что мои задумки сочетались бы с планами потенциальных работодателей.

- Предполагали, что заявление не примут?

- Когда подал его в первый раз, Евгений Леннорович (Гинер. - Прим. "СЭ") предложил мне подумать, тем более что я на десять дней уезжал с семьей на отдых. Не скрою, я допускал, что сначала так и будет. Но предположить, что и через десять дней со мной не попрощаются, а скажут продолжать работу, я, честно говоря, не мог.

- Где же взяли силы, когда поняли, что надо продолжать?

- До сих пор удивляюсь. Когда начали подготовку к чемпионату, я был полностью опустошен. Состояние можно описать, как совершенно ужасное. Мы затеяли реконструкцию игры, и на это требовалось много труда, времени, эмоций, умственных усилий. Но поначалу я все делал на автомате, а не на вдохновении.

- "Резервуары" наполнялись по ходу сезона?

- Основной способ наполнения этих, как вы выразились, резервуаров - победы. Они действуют быстро и эффективно. При том что неудачи могут в одну секунду опустошить даже самые глубокие хранилища.

- АИК не стал такой неудачей?

- Как ни странно, нет. Я видел качество игры и понимал, что это просто стечение обстоятельств. 35 ударов, из них 25 - в створ. Редкая команда может похвастать подобной статистикой. 20 ударов за матч считаются топ-показателем. У нас, повторю, их было 25, причем в створ. Просто ужасное невезение. А вот матчи с "Амкаром" и "Зенитом" расстроили и в плане игры, и результатом. Следовало ожидать, что затеянная нами перестройка не пройдет гладко, к тому же в этих матчах фактически бездействовал Думбья - оба раза он провел по тайму, и мы были вынуждены его менять.

- Зачем же выпускали?

- Всегда есть надежда, что игрок выйдет - и решит. К тому же у нас вообще не было никакого запасного варианта. Понимали, что Сейду тревожит спина, но питали надежду, что можно еще подождать.

- Правда, что у Думбья эти проблемы были с самого начала?

- Да. Не буду вдаваться в медицинские термины, но у него генетически один позвонок подвержен воспалениям. Это могло не произойти вообще - и, наоборот, могло произойти в любой момент, что, собственно, и случилось. В таких ситуациях нужен покой.

- Как сейчас его состояние?

- Месяц назад обследование показало, что 80 процентов воспаления снято. Думбья приступил к специальным занятиям в Швейцарии. К первому сбору должен быть готов.

- Нет риска, что форвард превратится во второго Гонсалеса?

- Ну у него все-таки генетическая, а не хроническая вещь. За всю карьеру это обострение произошло у Думбья впервые.

- А что происходит с Гонсалесом? Это как-то можно охарактеризовать?

- Даже не знаю... Он просто невезучий человек. Те травмы, которые происходят у Гонсалеса, и осложнения, когда после ушиба ему чуть ли не ампутируют ногу, это, конечно, страшно. С таким я столкнулся впервые, да и не только я. Наши доктора тоже говорят, что они таких случаев не видели. Даже и не слышали ни о чем подобном.

- Может, ему и вправду пора заканчивать?

- В последний раз я долго сидел у Гонсалеса в больнице, и Марк сказал примерно следующее: он предпримет еще одну попытку вернуться в футбол и выйти на какой-то уровень, но если и она завершится неудачей - тогда все. Только ведь он и раньше очень сильно страховался в тренировочной работе, не шел лишний раз в борьбу, так что после этого случая найти в себе силы и мужество вернуться будет очень сложно. Я видел, чего Марку стоило восстановиться после прошлой травмы, и даже не представляю, что его ждет теперь.

Дмитрий ЗЕЛЕНОВ. «Спорт-Экспресс», 26.12.2012