ЕВГЕНИЙ ДЗИЧКОВСКИЙ: ОНИ ТАКИЕ ЖЕ, КАК МЫ

Так они и жили: спали врозь, а дети были. Это про нас с тобой, сборная. Про тебя и твоих болельщиков.

Интернет-пространство пестрит сюжетами: греки клянутся в любви к потрепанной кризисом Элладе. Вылетевшие ирландцы называют итальянца Джованни Трапаттони глубоко родным, в доску "зеленым". Проигравший Славен Билич, не замечая хорватских дымов и файеров, благодарит нацию за любовь к его отчаянным футбольным бандитам. Шведы перед последним матчем обещают посвятить флегматичному желтому морю в Киеве кровавый бой в ответ на позитив, который весь групповой этап исходил от скандинавских болельщиков. Поляки коллективно извиняются: прости, родина.

Россия забилась по норам. Игроки зализывают раны. Публика, напротив, сыплет на них соль. Тренер спрятался в тюльпановый блиндаж. Чиновники по каплям выдавливают из себя кислокапустный оптимизм, призывая поверить: футбол - всего лишь игра. Ну да, верим: в домино соседу проиграли...

На самой игре уже оттоптались. Осталось наиболее неприятное и непонятное: взаимоотношения сборной с болельщиками. В какой момент главная команда страны превратилась в слона, которого водят по улицам? Почему смотреть на него можно, а дотронуться - нет? Когда мы стали для сборной не крепким тылом, а зеваками и моськами? Можно ли сократить растущую на глазах дистанцию? И нужно ли, если в следующем цикле - все по новой? Мы странно встретились и странно разойдемся...

Наиболее сложный вопрос: почему у нас не так, как "у них"? Там ведь тоже трещат копья, проигрываются футбольные кампании, ошибаются тренеры, ерундят главы федераций. В тамошних сборных полно звезд с доходами, размер которых не укладывается в обывательской голове. Но там, за редким исключением, есть какая-то теплота отношений, попытка понять и простить. В клубах, например в итальянских, всякое бывает. Но если речь идет о сборной - прячься все живое, не то утонешь в любви.

В России же сборная - учреждение обособленное. Ее члены, как и каждый из нас, очень дорожат любовью своих малых родин. Друзья и близкие, семья, знакомые - вот за этих людей любой из сборников, да и из нас тоже, ляжет костьми. А за большую родину - смогут? За герб, за флаг, за березки с рябинками - лягут?

Смогут и лягут - вот что я по этому поводу думаю. Более того, уже легли, как смогли. А смогли не очень.

Кто-то не верит? Глупо. Вы бы легли? А почему им отказываете в праве на патриотизм? Чем они хуже всех нас?

Вот в том-то и дело: они такие же, как мы. Разные. Обозленные. Уставшие от работы, публичности и панибратства. Постоянно ждущие подвоха. Недовоспитанные. Несамостоятельные. Ранимые. Придавленные ответственностью. Путающие свободное поведение с внутренней свободой.

Отличия два - они богатые и знаменитые. Это не может не накладывать отпечаток на линию жизни, но это совершенно не отменяет дрожи при исполнении гимна. Не мы им судьи в этом вопросе. Потому что они - это и есть мы, со всеми нашими рефлексами, условными и безусловными.

Российский фанат всегда готов за себя постоять. Он не ведет себя в семье так же, как на улице, где меняется, грубеет в несколько раз. Что, в таком случае, удивило всех нас в поведении Романа Широкова после игры в Казани? У него был повод вступиться за себя, и он выбрал наиболее правильную, с его точки зрения, тактику ведения боя. Вышло по-хамски? Но разве хамство - не часть нашей жизни? Разве не орет каждый из нас те же слова любителям поиграть в "шашки" на дорогах, беспредельщикам в очередях и трамваях? И разве не хамство - отношение к нам полиции, медработников, "мигалок", чиновников, коммунальщиков?

Это не о политике, если кто не понял. Это о нашей жизни, делающей нас волками и заставляющей видеть волков в окружающих.

Аршавин сказал: "Ваши ожидания - ваши проблемы". И я его понял. "Вы нас переоценили, - вот перевод этой фразы. - Вы зря в нас верили. И вы не вправе упрекать нас в том, чего мы вам не обещали". В нашей работе тоже бывает подобное. "Вы не так написали". "Нет, вы не так прочли".

Аршавин мог бы смягчить ситуацию. Ведь у него наверняка было, что сказать в свое оправдание. "Нас не так тренировали", - например. Или: "Нас неверно скомпоновали на поле, плохо подготовили к турниру, не настроили должным образом" и т.д. Не важно, был бы он при этом прав или нет. Важно, что Аршавин в жизни своей никогда ничего не смягчал. "Сжестил" и на этот раз. У него не было ни единой причины ответить иначе.

Болельщики тоже могли бы поставить вопрос по-другому: "Почему вы не смогли обыграть греков и поляков?" Возможно, они услышали бы в ответ что-то профессиональное и относительно логичное. Но болельщики требовали от сборной не объяснения - покаяния.

Каяться можно только тогда, когда чувствуешь вину. Аршавин считает, что провал на Euro - не вина, а беда. И означает это только одно: сборная, как и все мы, не являлась единым целым. Тренер, игроки, чиновники - каждый закрывал свой участок работы. И каждый потом сказал себе: "Я сделал все, что мог, поэтому я не виноват". А коллективный разум, как и коллективная ответственность, это нечто больше. Это переход количества в качество, игра не головой, а сердцем, замена мысли "сделаю, что могу" на "сделаю невозможное".

Каются, впрочем, и невиновные. В том случае, если они любят тех, перед кем каются. К сборной и болельщикам это не относится. Пуповина перерезана, понимания "без них мы не проживем" давно нет ни в клубах, ни в национальной команде. Аршавин и Ко проживут. А любить просто так толпу людей, которых сложно соотнести с березками и рябинками... С какой стати? Оглянитесь: на дворе эпоха большой нелюбви.

Кому-то нравится смотреть на огонь, а Аршавину - на файеры. Почему бы нет? Он в данном случае зритель, он в стороне. Я играю, они жгут - прикольно. Отдает Древним Римом. Нельзя? Ну и что, напрямую меня это не касается. Я побегу, обведу, отдам, как умею, а умею я хорошо. Но если у меня не получится, я сам себе судья, - я ведь хотел, старался. А вы просто орали с трибун и у телевизоров, зачем-то себя накрутив.

Мы, говорите? Нет, "мы" - это греки, ирландцы, хорваты, чехи, шведы. Маленькие нации, живущие по другим лекалам. А в сборной России играли "я". Более того, и болели за нее много тысяч "я", давайте это признаем. У нас такое общество. Мы хворы - не по отдельности, а все вместе. Между нами вместо клея - вольтова дуга.

А тут еще журналисты. Вы пошли бы мыть посуду, если есть возможность безнаказанно ее не мыть? Зачем тогда сборникам идти к прессе? Они не молчат, как многие считают: они говорят, когда у них есть время и желание. Остальное - проблемы самой прессы, ежедневной заинтересованности в ней у сборников нет. Не говоря уж про тренера: ему-то что за печаль - отношения команды с российской прессой? И если он гордится своей работой, почему должны каяться игроки?

Вот, собственно, и все, круг замкнулся. Нам позволено за них болеть, им позволено быть частью шоу. Цирк, сворачивая шатер, не извиняется за сорванное представление. Труппа хотела, но не смогла. Она постарается в другой раз. Ведь вся эта суета - всего лишь футбол. И немножко бизнес.

«Спорт-Экспресс», 20.06.2012