Сколько их осталось - олимпийских чемпионов Мельбурна-56?
Симонян, Парамонов, Иванов, Исаев, Ильин, Рыжкин, Беляев. Да Борис
Разинский, самый молодой из этой компании. Личность уникальная и
легендарная.
Единственный футболист, который на чемпионатах Советского Союза
играл в качестве и вратаря, и форварда. На золотой для нашей сборной
Олимпиаде он провел один матч, в остальных же был дублером Яшина.
За год до этого, в 1955-м, завоевал с ЦСКА Кубок СССР. Кроме того,
успел поиграть и в "Спартаке", и в киевском "Динамо".
За армейцев он отметился двумя голами с пенальти, став лучшим бомбардиром
среди вратарей высшей лиги. Ведь в советском футболе не было своих
Чилавертов и Рожерио Сени. Позже, оказавшись играющим тренером липецкого
"Металлурга", который выступал в классе "Б",
Разинский переквалифицировался в нападающего и наколотил за сезон
19 мячей! Анзор Кавазашвили, сам в прошлом блистательный вратарь,
говорил о нем с восхищением: "Для Бориса не существовало понятия
"мертвый мяч". Он настолько прыгуч, что мог отбить мяч,
летящий в "девятку", находясь даже в противоположном углу!"
Сейчас Борису Давидовичу 77 лет. Ходит с палочкой, но жизни в этом
старике больше, чем в любом молодом. Видели бы вы, как горят его
глаза! И с юмором тоже порядок.
- Не разучились радоваться жизни, Борис Давидович?
- Что вы, радоваться надо каждому дню! Особенно в моем возрасте.
Проснулся, посмотрел в зеркало: "А я еще жив". Я дружу
с Владимиром Зельдиным, потрясающим актером и болельщиком ЦСКА.
Ему 96, но в какой он форме! До сих пор играет пять спектаклей!
Однажды спросил его: как же дотянуть до такого возраста? Отвечает:
"Главное, определись, к какой медицинской группе себя относишь.
Их всего две. Первая группа называется "пиздец". Лечись
ты, не лечись - бесполезное дело. Вторая группа - "хуйня".
Само пройдет".
- Вы себя ко второй отнесли?
- Конечно! Когда на 75-летие устроили матч ветеранов, я натянул
перчатки и встал в ворота. А до этого кроссы каждый день бегал.
Правда, сейчас, увы, не до них. Одолели-таки старые болячки. Тазобедренный
сустав от нагрузок начал разрушаться. Теперь с палкой хожу. Из-за
этого дачу в Тульской области пришлось продать. Раньше-то с женой
много времени там проводили. Помните Володю Дорофеева, нападающего
ЦСКА 70-х? Он сам из тех мест, работал в администрации и помог нам
с покупкой дачи. Но сейчас с женой ее уже не тянем. Прежде-то выходил,
брал лопату и чистил снег. Мне это даже было в удовольствие. А сейчас
какая лопата...
- Машину тоже не водите?
- Вот за рулем нормально себя чувствую, у меня маленькая "Фольксваген
Джетта". Только ездить некуда. Живу в Коньково, а к дочке до
Теплого Стана быстрее пешком дойти.
- За последнее время много ваших товарищей ушло. Чью смерть особенно
тяжело переживали?
- Последний раз был на похоронах Володи Федотова два с лишним года
назад. А больше не ходил - ни к Вале Ивакину, ни к Володе Маслаченко,
ни к Вале Емышеву. Просто душевных сил не хватает. Если б можно
было чем-то помочь. А так...
***
- Ваш отец - летчик. Его жизнь полна была подвигов и приключений?
- Папа был летчиком-истребителем на самолете И-16, тупорылом таком.
Начинал ведомым в звене у Анатолия Серова. Это знаменитый ас. Его
жена, актриса Валентина Серова, позже ушла к Константину Симонову.
Отец получил орден Боевого Красного Знамени за бои на Холхинголе,
а в Великую Отечественную - орден Ленина. Сначала воевал в истребительной
авиации, затем в разведке, занимался аэрофотосъемкой. С фронта вернулся
живым и здоровым. Проклятая война настигла отца через десятилетия.
Уже на склоне лет пришлось ампутировать ногу, но и это его не спасло...
А мы с мамой войну провели в эвакуации.
- Где?
- В городке Болотное, что в 120 километрах от Новосибирска. Мать
захватила с собой отцовские отрезы, вещи какие-то. Там все выменяла
на корову. Она во время войны нас от голода и уберегла. Огородик
свой был. Дом топить было нечем, так я собирал уголь вдоль железной
дороги. Либо с вагонов воровал. А осенью 1944-го решил на фронт
убежать.
- В 11 лет?!
- Представьте себе. Забрался в поезд и - вперед. До Свердловска
доехал. Там уж сам был готов сдаться. Замерз страшно. Стою грязный
и оборванный, плачу. Подходит патруль: "Кто такой? Откуда?"
Сразу в приемник-распределитель увезли, а потом назад в Болотное
отправили. Мать сходила с ума. Меня же недели две не было!
- Когда футбол вошел в вашу жизнь?
- Всерьез играть начал в Туле, куда после войны перевели отца. В
1952-м я поступил в институт физкультуры и первым делом отправился
в Сокольники на тренировку ЦДСА, как назывался тогда армейский клуб.
Никаких иллюзий, конечно, не строил. Просто хотелось своими глазами
увидеть в деле великую команду во главе с Всеволодом Бобровым и
Григорием Федотовым. Вместе с другими пацанами стоял за воротами,
подавал мячи. А дальше - случай. Вратарь Никаноров закончил тренировку,
а Чанов, у которого порвался шнурок, отошел в сторону. И несколько
ребят, я в том числе, кинулись занять место в пустых воротах. Били
нам Федотов, Бобров, Демин, Гринин! Я в броске взял какой-то мяч.
Потом еще. Другим пацанам говорят: "Отойдите!" А мне предложили
остаться. Но в конце 1952-го сборная СССР, костяк которой составляли
как раз армейцы, неудачно выступила на Олимпиаде в Хельсинки. Сталину
это не понравилось, и он приказал расформировать ЦДСА. Офицеров
отправили дослуживать в армейские команды, рядовых демобилизовали.
Разошлись кто куда - в "Динамо", ВВС, "Локомотив".
Меня зачислили в "Спартак". Спустя год после смерти Сталина
армейский клуб решили возродить, и я вернулся.
- Вы читали в книжке такой эпизод: "Когда Разинский вытеснил
из состава опытного Никанорова, тот, нисколько не униженный местом
на скамейке, жестами показывал юному партнеру, как, например, кулаком
отбивать мяч. Кулак у Никанорова был с небольшую дыню, и появился
возле носа Бори, когда на южных сборах "дедушки" пошли
пригубить "Изабеллу" и предложили парню, а он протянул
руку за стаканом..." Было, Борис Давидович?
- Честно, ребята, не помню. Скажу о другом. С Никаноровым мы много
лет оставались добрыми друзьями. Это был честный и порядочный человек.
Знаете, как его называли в ЦДКА?
- Как?
- Совестью команды! И в этом, поверьте, не было ни малейшего преувеличения.
В игре Никанорова мне особенно нравились его реакция и смелость.
Он никогда не боялся бросаться за мячом прямо в ноги сопернику.
- Лев Яшин много курил. А вы?
- Разок попробовал, еще в детстве. Нарезали самосад с пацанами,
а мне кто-то возьми, да скажи: "Неправильно куришь. Набери
полный рот дыма, вдохни и произнеси: "Мама". Я вдохнул
- хорошо, не помер. Рвало страшно.
- Зато от радости поддать вы не отказывались?
- Могу. Хотя в десятом классе напился так, что до дома дойти не
смог. 1 мая вернулся после соревнований домой: родителей нет, а
стол накрыт. Налил себе водки - и на танцы. Там добавлял и добавлял.
Очнулся в комендатуре под лавкой.
- В игровые времена выпивали хорошо?
- Все в ЦСКА выпивали, это от "команды лейтенантов" осталось.
Федотов выпивал, Бобров, Гринин, Демин. Правда, пили они строго
после игры. До - ни-ни. И мы точно так же. Поддадим после матча,
на следующий день...
- Тренировались?
- Нет, еще поддавали. А уж потом выходили тренироваться.
- О тренере ЦДКА Борисе Аркадьеве нам с восхищением рассказывал
Евгений Евтушенко: "Это великий философ и необычайно образованный
человек. Любитель поэзии, он устраивал в своих командах встречи
с писателями, сам читал им стихи". Каким запомнился Аркадьев
вам?
- Одно слово - интеллигент. Аркадьев учился в Академии художеств,
поэтому любил водить игроков в музеи, картинные галереи. Иногда
мог в самолете разбудить всю команду со словами: "Ребята, посмотрите
какой закат!" Как-то вышли на зарядку. Аркадьев стоит, руки
на груди скрестил, подбородок вытянул и спрашивает в шутку: "Похож
я на Наполеона?"
- А вы?
- Посмеялись. Был еще интересный момент. Приехали на сборы в Восточную
Германию. Договорились провести там несколько товарищеских матчей.
Причем условились так: все деньги, собранные от продажи билетов,
немцы отдают нам. А когда они в СССР приедут на игры с ЦСКА, уже
мы им по аналогичной схеме заплатим. Чтобы у нас в Германии были
марки, а у них в Союзе - рубли. Дело было в марте, холодно, ветер.
Немудрено, что на первый матч пришло человек сто. Выручка копеечная.
Прознав об этом, из Москвы позвонили начальнику команды подполковнику
Алексею Калинину: "Что вы устроили? Там никто не ходит на стадион,
вы ни черта не заработаете. А когда немцы сыграют в Лужниках - мы
им должны будем кучу денег отвалить?! Немедленно прекращайте эту
авантюру". Калинин говорит Аркадьеву: так, мол, и так, денег
велели не брать. А Борис Андреевич - человек гражданский, армейские
распоряжения ему не указ. И отвечает с ироничной улыбкой: "Да?
Очень хорошо. А мы будем брать!" Калинин чуть в обморок не
грохнулся. Но в итоге Аркадьева все-таки отговорили от этой идеи.
***
- Все отмечали вашу фантастическую прыгучесть. Откуда она?
- Я в отцовском гарнизоне занимался разными видами спорта. Был,
например, чемпионом Калининской области по легкой атлетике. В высоту
прыгал в 1951 году 1,75, а рекорд Советского Союза был 1,89, представляете?
Кто из сегодняшних вратарей прыгнет, как я? Рыжиков, Акинфеев?
- Акинфеев тогда играл бы?
- В классе "Б". Или сидел бы в дубле. Ведь в каждой команде
высшей лиги были шикарные вратари. Взять послевоенное поколение:
Хомич, Акимов, Леонтьев, Никаноров, Леонид Иванов... Затем появились
Яшин, Олег Макаров, Маслаченко, Котрикадзе, Кавазашвили, Банников...
Ну и где бы играл Акинфеев - в "Пахтакоре"? Так и там
Юра Пшеничников блистал, никто бы его из состава не вытеснил.
- Зато у Акинфеева очень сильный удар.
- Это правда, бьет здорово. Кстати, и у меня ударчик был что надо.
В первом своем матче за "Спартак" я как дал по мячу с
полулета, так он все поле перелетел, вратарь бежал за ним от штрафной
и с огромным трудом сумел поймать. Стадион ревел! В те годы это
в диковинку было - чтобы голкипер от ворот до ворот пробил. Сейчас-то
такое сплошь и рядом.
- У кого в ваше время был самый мощный удар?
- В "Кайрате" играл центральный защитник Степанов. Вот
это была колотушка! Гена Красницкий и Вася Бузунов тоже заряжали
от души.
- А перчатки-то у вратарей были совсем смешные...
- Не то слово. С современными не сравнить. Тогда на вратарские перчатки
наклеивали такой же материал, как на ракетку для настольного тенниса.
Хомич, к примеру, чтобы было получше сцепление, канифолью их натирал.
А я водичкой старался смочить или просто поплевать.
- За какой пропущенный гол вам особенно было обидно?
- Помню, в 1959-м принимали "Динамо". При счете 2:2 на
последней минуте Численко выскочил со мной один на один, но я среагировал,
и мяч улетел на угловой. Партнеры по команде кинулись обнимать,
поздравлять. А динамовцы быстро разыграли угловой, и Численко в
сутолоке протолкнул-таки мяч в ворота. Отчет о матче на следующий
день в газете озаглавили "Зацелованный вратарь".
- Победный для вашего ЦСКА финал Кубка СССР-55 с "Динамо"
вошел в историю еще и удалением Яшина. Единственным в его карьере.
- Да, в конце первого тайма Латышев выгнал Леву с поля. Замены не
разрешались, и его место в воротах занял полузащитник Байков. Мы
вели 2:1, и, казалось, сейчас уж точно разнесем "Динамо".
Не тут-то было! Пробить Байкова нам не удалось. Еле-еле удержали
победный счет.
***
- Правда, что Лобановский любил вашу игру на аккордеоне?
- Да бросьте, баянист из меня так себе. Музыке нигде не учился.
Просто в детстве мама подарила аккордеон, и я играл на нем в свободное
время. Но Лобановскому вроде нравилось. Как-то со сборной приехали
в Израиль, после матча - банкет. В ресторане музыка гремит. Выпили
по чуть-чуть и решили подурачиться. Полезли на сцену. Боря Кузнецов
за барабаны сел, Толя Исаев схватил гитару, я - аккордеон. И устроили
концерт! Израильтяне были в шоке.
- Что за человек был Лобановский?
- Что он, что Базилевич - ребята очень серьезные. В киевском "Динамо"
вообще не было таких весельчаков, как в ЦСКА. Единственный балагур
- Виталик Хмельницкий, но он помоложе. А Лобановский... Вот случай.
В чемпионате наступил перерыв, и повезли нас в одесский санаторий.
Все игроки на своих машинах ехали колонной. Там отдыхаем, загораем,
купаемся. Лишь Лобановский в море ни ногой. Его спрашивают: "Лобан,
а чего ты на берегу-то сидишь? Почему не купаешься?" На что
он презрительно отвечает: "Чтобы я полез в эту грязную, вонючую
воду? Никогда!"
- А Стрельцов о тюрьме что-нибудь рассказывал?
- Нет, не любил он разговоры на эту тему. Да мы и не спрашивали
- неудобно. Эдик - очень славный парень. Добрый, скромный. А игрок
- феноменальный! За сборную ветеранов Союза мы лет десять играли
сдвоенным центром. Какое же это было удовольствие! Он так чувствовал
игру, что стоит чуть открыться, как в ту же секунду следовал пас.
Да такой, что мяч обрабатывать не надо.
- За ветеранов вы предпочитали в поле играть? <br/>
- Да, в ворота вернулся уже после пятидесяти. Я всегда любил играть
впереди. Но так как в своих командах был основным вратарем, тренеры
моего увлечения атакой не разделяли. Кроме Всеволода Боброва.
- Где вы с ним пересеклись?
- В 1963-м в одесском "Черноморце", который возглавил
Бобров. Позвали в команду и меня. Иногда Бобров разрешал мне выходить
в поле. А во время поездки "Черноморца" по Африке я играл
в центре нападения и забил 11 мячей из 21-го!
***
- В 1999-м вы тренировали вратарей в корейском "Самсунге".
Палками на ваших глазах игроков там били?
- При мне - ни разу. Когда-то в Корее такое и впрямь было в порядке
вещей, но уже давно не практикуется.
- А собак ели?
- Надеюсь, что нет. В команде существовало четкое разделение. Корейцы
на местные блюда налегали, а иностранцев сажали за стол, где была
европейская кухня. Но пару раз из любопытства я присоединялся к
корейцам. Усядусь, как и они, на корячки, наберу в тарелку всякой
всячины, поклюю. Черт его знает, может, и собачатина попадалась.
- Нравилось в Корее?
- Да. Зарплата была отличная - пять тысяч долларов. Вратарем "Самсунга"
был Ли Ун Джэ. Когда начал с ним работать, он уже через полгода
стал основным голкипером сборной. А потом в новороссийском "Черноморце"
Левицкого полгода тренировал. Думаю, тоже кое в чем помог Максиму.
- Как в Новороссийске очутились?
- Приехал отдохнуть. Один из моих друзей бизнесом там занимался
и был в хороших отношениях с Валерием Прохоренко, теперь уже бывшим
мэром города. Пригласили на дачу к мэру. Он спрашивает: "Мы
тут вратаря взяли, Левицкого. Может, поработаете с ним?" Я
согласился. Потом поинтересовался моим мнением о Владимире Федотове,
которого собирались главным назначать. Я ответил: "Володя -
прекрасный мужик. Но не такой жесткий, как его тесть Константин
Иванович". После этого решил уточнить: "Федотов-то как
отнесется к моему назначению?" - "Не волнуйтесь, это мы
уладим".
- Там в вашу вратарскую бригаду входил и юный Иван Левенец. Он уже
тогда с режимом не в ладах был?
- Что вы, по этой части никаких претензий к Левенцу не возникало.
Хотя я был не в восторге от его игры, средненький вратарь. Да и
у Левицкого не особо выдающиеся данные.
- Летом 2001-го после отставки Виктора Зернова вас назначили исполняющим
обязанности главного тренера "Черноморца". Почему в этой
роли вы пробыли всего пару дней?
- Назначил меня Прохоренко. Я уже должен был с командой на выезд
в Самару лететь. Но люди, которые содержали "Черноморец",
хотели пригласить другого тренера. Я им не понадобился.
- Вы о генеральном директоре клуба Викторе Ивасеве?
- В том числе.
- Куда он, кстати, пропал?
- Сегодня Ивасев - директор клуба из Наро-Фоминска, это вторая лига.
Я же после увольнения из "Черноморца" недолго поработал
в "Химках" и "Волгаре", а последние десять лет
- на пенсии.
- Разделяете мнение Маслаченко, считавшего, что наша классическая
вратарская школа закончилась на Дасаеве?
- Конечно. Утеряны стиль, манера. С огорчением смотрю на действия
современных вратарей, на их технику, скверную координацию движений,
на то, как ловят мяч. Мы-то бросались руками на него! Получали травмы,
но прыгали, будто в воду с разбега. И не в том дело, что раньше
вратари были смелее. Просто нынешних этому техническому приему никто
не учит.
