Про 56-летнего Юрия Пудышева футбольный мир вспомнил,
когда чемпион СССР - 1982, ныне работающий в тренерском штабе "Динамо"
из Бреста, в конце октября вышел на замену на поле в качестве футболиста
в поединке против БАТЭ, став самым возрастным футболистом в истории
чемпионатов всех постсоветских республик. Выдержав паузу, корреспондент
"Спорта" дозвонился Пудышеву в Брест.
От волнения не смог сдать анализ мочи
- Юрий Алексеевич, ваш выход на поле был исключительно одноразовой
акцией?
- Надеюсь, что нет. По крайней мере сделаю все, чтобы главный тренер
Юрий Пунтус в оставшихся матчах как минимум включил меня в заявку
на игру. А дальше - как карта ляжет.
- Вы старше Пунтуса на 7 лет и работаете в его тренерском штабе.
Как обращаетесь к нему - Юра?
- Нет - Йосипович. Пунтус - хороший наставник и порядочный человек.
Я вместе с ним еще в БАТЭ работал. Он постоянно берет меня в свою
команду, поддерживает мой жизненный тонус.
- У вас были сложности с внесением в заявку в чемпионат Белоруссии?
- При прохождении медосмотра от волнения не смог сдать анализ мочи.
Но потом сдал, со временем.
- Вернемся назад. Большую часть своей карьеры вы отыграли за "Динамо"
- сначала московское, затем минское, ставропольское, барнаульское
и якутское. В каком воинском звании ушли в запас?
- Дослужился до майора. Против БАТЭ вот вышел на поле, вспомнил
молодые годы, как меня партнеры ласково называли - Пудик. Хотя я
сам чаще всего придумывал прозвища. Алейников с моей подачи стал
Батюшкой - он мало говорил, но много делал. К тому же у Сереги лицо
всегда чересчур серьезное было. Зыгмантовича стали звать Зика. Сокола
Еврюжихиным - был такой быстрокрылый парень, за ленинградское, московское
"Динамо" и сборную СССР небезуспешно играл. Сокол по стилю
игры немного на Геннадия походил. Гоцманов Флотским стал - он, когда
поднабрался опыта, смело на всех парах несся вперед на защитников
- как моряк-революционер на баррикады. Кондратьев был Челентано
- Жора похож на Адриано. Защитника Витю Шишкина Морозко звали -
когда он пельмени ел, щеки у него как у Морозко были...
- Правда, что смена клубов у вас была продиктована одним-единственным
обстоятельством - нарушением спортивного режима?
- Чего скрывать, любил шампусик.
- Бывало, что на игру выходили под мухой?
- Каюсь, был такой случай. В чемпионский для минского "Динамо"
год предстояла игра в Москве с ЦСКА. Приехали в Москву 9 мая - аккурат
в День Победы. Ну как же это дело не отметить? Вот мы с Валерой
Мельниковым и отметили душевно. Утром залез под холодную воду, отоспался
немного. Но чувствовал себя неважно. Решил опохмелиться - взял пивка.
Эдуард Малофеев как меня увидел, сразу спросил, что с давлением
- не слишком ли оно высокое? Но я сказал, что сыграю как надо. Вышел,
забил гол. У армейцев мы выиграли 3:2. Но, конечно, в день матча
вообще-то пить нельзя. До сих пор за тот эпизод угрызения совести
испытываю.
Базилевич назвал меня баптистом. Я подумал, дескать, баб люблю?
- Из-за посиделок в "Метрополе" Александр Севидов убрал
вас из "основы" московского "Динамо"?
- Было дело. Я тогда только четыре игры отыграл. В "Метрополь"
пошел отметить с друзьями из Подмосковья (я оттуда родом) удачный
матч. Севидову на следующее утро уже все было известно. Он сказал,
дескать, рано тебе еще, Юра, по ресторанам шастать. И для профилактики
посадил меня на лавку. А мне играть хотелось, аж ноги чесались.
Поэтому, когда пришло приглашение из Минска, я долго не раздумывал.
- В Минске выводили команду с капитанской повязкой?
- Как раз накануне чемпионского 1982-го выбрали. Два года капитаном
пробыл. А затем меня рвачом обозвали - за то, что премии и подарки
для всей команды выбивал. Чиновники имели зуб на меня. Обыгрываем
мы киевское "Динамо" или московский "Спартак",
ребята просят, чтобы я поговорил с руководством о повышенных премиальных.
Уехал из Минска со слезами на глазах - даже проводов мне не устроили.
- Зато истории про вас по всему городу ходили… Кому первому в голову
пришла идея разукрасить стены вашей минской квартиры работами Микеланджело?
- Когда я получил квартиру, у меня просто не было денег на то, чтобы
ее как-то обставить. Нас в "Динамо" никогда не баловали
- зарплата составляла 200 рублей в месяц. В союзной "вышке"
мы получали меньше всех. Правда, на 200 рублей можно было 40 бутылок
шампанского купить. Я купил в квартиру холодильник, кровать и телефон,
а разрисовать стены одну художницу попросил. Она мне за неделю их
и оформила. Нарисовала Иисуса Христа, ангелочков разных. Все гости
были в восторге от этих этюдов. Но в один прекрасный день на мою
квартиру совершили облаву - ответственные работники пришли посмотреть,
как поживает офицер МВД.
- Последствия были ужасны?
- На следующий день на командном собрании Олег Базилевич, тренировавший
в ту пору минчан, насупился и объявил: "У нас в команде появился
баптист. Встать, Юра! Расскажи всей команде, чем у тебя стены квартиры
разрисованы". Я сначала подумал, что меня "баБтистом"
обозвали - дескать, баб сильно люблю. (Смеется.) Не сразу сообразил,
в чем меня конкретно обвиняют. Потом вызвали к генералу из белорусского
совета "Динамо". Он очень холодно осведомился, с каких
это пор советский офицер спит с Христом? "Это же Микеланджело",
- оправдывался я. "Какой еще Микеланджело?" - секунду
недоумевал генерал и тут же отдал распоряжение перевести меня в
общежитие, а квартиру опечатать. Два месяца в общаге кантовался,
пока мне не отдали ключи от квартиры. За это время накопил на два
стула и диван для друзей. Диван в кухне поставил - чтобы друзья
мне сильно не мешали.
На троих десять бутылочек приговорили
- Из минского "Динамо" в московское переходили не благодаря,
а вопреки?
- Усталость накопилась, шампусика перепил. А за мной уже тогда "вражеские
силы" охотились, ожидая, когда я оступлюсь. Сначала вообще
грозила пожизненная дисквалификация. Но тут уже Севидов позвал в
Москву. Спросил, есть ли у меня силенки еще год-другой на высшем
уровне поиграть. Тогда белорусский совет "Динамо" подчинялся
Москве, вот меня в столицу СССР на подмогу команде и отрядили. Московское
"Динамо" тогда плелось в конце турнирной таблицы. Но я
умудрился в предпоследнем туре первенства забить гол "Арарату",
мы выиграли и остались в высшей лиге.
- В "Динамо" вы играли вместе с Валерием Газзаевым. У
него и тогда уже характер с перчинкой был?
- Мы с Валериком обычно за одним столом сидели. Я все время ел лук,
а он - творог. Как-то спросил меня, чего я на лук так нажимаю. "Так
он все микробики убивает. А ты, Валерчик, с чего это так творог
полюбил?" - "Это для суставов хорошо", - с расстановкой
отвечает Газзаев. Прозвище у Валерчика было Лорд - уже тогда любил
красивые вещи надевать. Подлых поступков с его стороны не было.
Наоборот, он мне даже деньги в долг давал.
- Московское "Динамо" на ставропольское поменяли вновь
из-за злоупотребления спиртным?
- Да, история не сильно приглядной вышла. Тогда Михаил Сергеевич
Горбачев как раз сухой закон провозгласил. Мы играли с "Кайратом"
в Алма-Ате. Малофеев меня посадил в запас. И так и не выпустил на
поле. Молодежь тогда уже действительно подпирала: на подходе были
Колыванов, Добровольский, Кобелев. После игры с друзьями из "Кайрата"
пошел горе заливать - пребывал в израненных чувствах. Нормально
усугубил - на троих с десяток бутылочек шампусика приговорили. В
итоге в аэропорту меня не пустили в самолет. На следующий день отоспался
и вылетел в Москву самостоятельно - друзья с билетом помогли. В
черный костюм переоделся и пошел на разговор с Малофеевым - он уже
из Минска в Москву перебрался. Знал, что из команды буду отчислен.
Эдик сказал, дескать, дисквалифицировать тебя не будем, ищи себе
команду. Вот я в Ставрополь и подался.
