Евгений Ловчев - о своих конфликтах с Константином Бесковым.
- Это очень непростой рассказ для меня. Тонкая тема. Очень дорогие
воспоминания, но большая игроцкая трагедия - именно из-за Бескова
я и ушел из «Спартака». При всем моем уважении к Константину Ивановичу
как к тренеру, все равно буду говорить в основном о том негативе,
который у меня с ним связан. А учитывая, что целое поколение спартаковских
болельщиков выращено на футболе Бескова, понимаю, что читать этот
текст многим будет нелегко.
КОНСТАНТИН БЕСКОВ И ЕВГЕНИЙ ЛОВЧЕВ (СПРАВА): ПОСЛЕ
ПРИХОДА ПЕРВОГО
В «СПАРТАК» ВТОРОМУ ПРИШЛОСЬ УЙТИ. Фото: sovsport.ru
В 71-м году Валентин Николаев принял сборную и включил в нее, что
логично, 12 армейцев - ЦСКА в те годы играл хорошо. Сборная отправилась
в поездку по Южной Америке, и в этом турне я сдружился с Володей
Федотовым, который впоследствии женился на дочери Константина Ивановича,
Любе.
Я стал вхож в семью Бесковых, довольно часто бывал в доме на Маяковке,
где жил Константин Иванович. Был в общем-то неплохо знаком с тренером
еще до того момента, как он возглавил «Спартак».
Сезон 72-го года закончился для меня странным образом - с одной
стороны, «Спартак» занял 11-е место, с другой - я был признан лучшим
футболистом страны.
Отдыхать после сезона, как всегда, поехал в Кисловодск - так было
принято в футбольной тусовке. Там же отдыхал и Константин Иванович.
Подходит Володя Федотов: «С тобой Бесков хочет поговорить».
Захожу в санаторий КГБ «Кисловодск». Номер, как сейчас бы сказали,
люкс. Сидит Константин Иванович, рядом хлопочет супруга Валерия
Николаевна. Кофе, чай.
- Хочу тебя в «Динамо» пригласить, - говорит тренер.
Начинаю отнекиваться, понимая, что делать все надо корректно, не
рубить отношения:
- «Спартак» - моя команда, люблю ее.
- При чем тут любовь, - парирует тренер. - Мы тебе сделаем звание,
машину дадим… А «Спартак» твой валится!
Это не могло не отложиться в памяти. Но та ситуация мягко-мягко
сошла на нет. Вопрос был замылен.
74-й год. Бескова назначают тренером сборной. И в мае мы играем
в Одессе товарищеский матч с чехами. Поселили нас на базе «Черноморца».
Форвард чехов Нехода забил гол с центра поля - наш вратарь, Женька
Рудаков, вышел из ворот, и его просто перебросили сильным ударом.
После игры обычно банкет, а потом всех везут на базу, на следующий
день - разъезд по клубным командам. Рудаков говорит: останусь с
друзьями, а потом вернусь на базу.
Вечер, уже сумерки, группка игроков сборной плюс администраторы
стоят у одного из домиков базы. В этот момент вдоль забора едет
машина, останавливается и гасит фонари. Мы понимаем, что подъехал
Рудаков. Но почему он не выходит?
Оборачиваемся, а вдоль забора идет всегда бдительный и мнительный
Константин Иванович. Идет в нашу сторону. Болтаем о том о сем, вспоминаю
какой-то смешной эпизод… Бесков реагирует на смех, подходит: «Вы
смеетесь, а вся страна переживала! Вот из-за такого вашего отношения
к футболу вы так и проиграли». Я ответил: а почему вы? Мы проиграли,
вы как тренер, мы как футболисты.
Для него это был удар. Тренер вспыхивает, и начинается тирада -
а тебе надо помолчать, ты два года в футболе ничего не делаешь,
два года деградируешь. Нас растаскивают.
Всю ночь не сплю, наутро иду ко второму тренеру Алексею Парамонову
и говорю, что в сборной больше не играю. Захожу к Бескову, прошу
в сборную меня больше не вызывать. Но, понимая, что за такие слова
надо отвечать, а в 70-е еще помнили Сталина, говорю отступную фразу:
считаю, что не достоин играть сейчас в сборной.
Константин Иванович отвечает: мол, наши мнения совпадают.
Это была первая, но далеко не последняя ссора.
Бесков был человеком с непростым, непредсказуемым характером.
Рассказывают, как только Константин Иванович пришел в «Торпедо»,
то попросил убрать из команды опытнейших и имевших большой вес Стрельцова
и Иванова. Но убрали - спустя некоторое время - его.
В середине 60-х тренер поехал работать в луганскую «Зарю», отработал
год, а потом, как рассказывают, сказал на собрании: «Вы деревенская
команда, вам нужен деревенский тренер. Я не такой, и уезжаю в Москву».
И - уехал.
В принципе, на мой взгляд, Константин Иванович был идеальным тренером
либо для молодых, растущих футболистов, либо опытных, но по большому
счету безвестных. И те, и другие авторитета в футболе не имели,
а посему смотрели тренеру в рот. Но с опытными и яркими, заметными
и известными футболистами так нельзя.
…После одесской истории я уехал в Киев, куда вот-вот должен был
прилететь мой «Спартак», - на матч чемпионата с «Динамо». Николай
Петрович Старостин огорошил с порога: «Ты что натворил в Одессе?
Бесков в ЦК заявил, что ты отказался защищать честь страны на международной
арене!».
Надо заметить, что в 74-м у сборной был всего один официальный,
не товарищеский матч - в октябре, в Ирландии.
В общем, я дал гарантию Старостину - в октябре играть буду. В том
сезоне «Спартак» занял второе место, для меня год сложился удачно.
Тренировался, если честно, исступленно, чтобы быть в порядке именно
к октябрю.
Осенью, за несколько недель до этой игры, меня вызывают в федерацию
футбола. Иду со Старостиным, и там на заседании Бесков высказывает
свои претензии. Молчу. Терплю.
Поехал на сбор, и ребята выбирают меня комсоргом команды. Конечно,
в пику Бескову.
Тот выезд в Ирландию вообще получился запоминающимся. Мы проиграли,
да как - 0:3, а матч команда заканчивала вдесятером!
Бесков предложил готовиться по московскому времени. В день игры
нас подняли в шесть утра, вывели на прогулку… Идем по частному сектору
шаг в шаг с разносчиком молока, который у каждой калиточки ставит
бутылочку. В то утро жители домов молока не получили - все попили
советские спортсмены.
Попили - и отправились в отель. Досыпать.
Но это было далеко не худшим происшествием. Руководителем делегации
был некий Зинченко, деятель с Украины. После игры он запил, лег
в лобби отеля и кричит нам: сходите в спорткомитет и попросите,
чтоб меня не увольняли!
Протрезвев на следующий день, он приступил к раздаче суточных. Надо
сказать, что в том матче в воротах сборной стоял Володя Пильгуй.
И Зинченко почему-то решил именно его сделать главным виновником
поражения. Отсчитав деньги, он бросил их на пол перед Пильгуем.
Володя жутко расстроился, я иду к Бескову: дескать, так и так, что
творит мужик?
Бесков вставил та-а-кой пистон этому Зинченко, что в сборной я его
больше не видел.
После Ирландии Бескова сняли, а сборную в 75-м разделили на две
части. Первую создали на основе киевского «Динамо», а олимпийскую
- на базе «Спартака», и руководил ею Константин Иванович.
После матча с Югославией (сыграли 1:1) в Бане-Луке команда переехала
в Белград, где, как это обычно бывает в зарубежных командировках,
шла отовариться по магазинам.
Вечером на собрании тренер начинает разбор, опять возникает тема
того, что страна смотрела матч, а мы не победили… Слово за слово,
слова все более острые: «Вы совершенно о футболе не думаете, вы
бегали по магазинам, вы, «Спартак», шмоточники! А вот у меня «Динамо»,
когда мы играли в Новый год на турнире в Чили, пришли игроки и говорят:
мы Новый год будем встречать чуть-чуть, а утром тренировку проведем.
Вот какие профессионалы!».
Встает Старостин и начинает, как это обычно бывало, ходить по комнате,
задает время от времени тренеру свой привычный вопрос: «У тебя все?».
Старостин разъярен - на его глазах поливают «Спартак»!
Получив утвердительный ответ, Старостин дал та-акой отлуп, что Никита
Павлович Симонян быстренько попросил игроков подняться и покинуть
помещение.
Собрание мы «досматривали» через замочную скважину. И Старостин,
я вам скажу, не выбирал выражений.
Но - внимание - много ль у нас сейчас таких вот руководителей, которые
порой так жестко спорят, но довольно долго работают вместе?
Потому что все было на пользу общему делу.
Назначение Константина Ивановича в «Спартак» в 77-м стало началом
моего конца в команде. Конфликты шли один за другим.
Ладно бы страдал только я. Но щепки от этой рубки леса попадали
в конкретных людей.
В середине 70-х я перешел в центр полузащиты, но перед матчем с
грозненским «Тереком», где играл забивной Виктор Колядко, Константин
Иванович захотел разменять нас, чтобы я сыграл персонально против
него.
Я уперся, и Бесков на собрании в присутствии нескольких игроков
стал выяснять мнения. Получилось где-то поровну, и в итоге Константин
Иванович обращается к своему помощнику, олимпийскому, между прочим,
чемпиону Исаеву Анатолию Константиновичу: «Ты как думаешь?»
И тот говорит: да думать нечего, Женька знает, где ему лучше.
Меня оставляют в центре, а прямо перед выходом на поле ко мне подходит
председатель общества «Спартак»: дескать, Жень, тебе надо хорошо
сыграть сегодня, Бесков там на тебя бочку катит.
Мы крупно выиграли, я забил гол и отдал две результативные передачи.
Спустя некоторое время Исаева из команды убрали. И каждый раз Анатолий
Константинович мне при встрече говорит: «Я, Женька, из-за тебя пострадал».
Чистая правда.
В конце сезона 77-го года «Спартак» набрал отличный ход - было ясно,
что возвращаемся в высшую лигу.
Тогда же, осенью 77-го, у меня случился последний конфликт с тренером,
после которого из «Спартака» пришлось уйти.
Обычная вроде зарядка, после которой - душ. Там сталкиваюсь с Бесковым.
- Что-то вы, ветераны, - а в душе был еще и наш полузащитник Миша
Булгаков, - не очень помогаете команде…
Что тут ответишь - это ж не разбор, вроде шуточная беседа, потому
как в душе серьезных бесед обычно не ведут.
Отшучиваюсь:
- Вы знаете, как бывает. Команда в форме, ты не в форме. А потом
ты в форме, а команда - не очень… Мы ж не специально!
Бесков всегда подозрительно относился к ветеранам, я знал, что он
всегда помнил и вспоминал историю, когда ряд игроков «Динамо», по
его мнению, якобы продали дополнительный матч за звание чемпиона
СССР 70-го года.
- О, вон как ты заговорил!
Я понимал, что эта фраза сказана неспроста, что он ждет конфликта.
Миша Булгаков благоразумно ушел, а мы довольно долго ругались.
Это стало последней каплей, побудившей к уходу. И в начале следующего
сезона я поехал к тренеру «Динамо» Сан Санычу Севидову и сам фактически
попросился в команду.
Меня взяли, но сезон-78 я - по тогдашнему положению о переходах
- не играл.
Так получилось, что воспоминания о Бескове у меня почти сплошь негативные.
Ни убавить, ни прибавить.
Но хочу, чтобы меня правильно поняли. Бесков был сложным человеком.
Но при всем при этом важно понимать, что футболу Константин Иванович
никогда не изменял. Не шел ни с кем в сговор, хотя многих подозревал.
Вспоминаю историю конца 77-го года. «Спартак» приехал в Ташкент
играть с «Пахтакором», и Бесков на предматчевой установке говорит:
«Нам предлагают ничью. Нас боятся. Я не согласился. Мы их и так
обыграем».
И - обыграли. 3:1, как сейчас помню!
Когда-то Сергей Рожков, который работал с Бесковым тренером, а ранее
играл за «Спартак», сказал: «Думаю, что «Спартак» Бескова сделал,
а не наоборот».
