Сколько их осталось - тренеров, выигрывавших чемпионат
СССР? Симонян, Малофеев, Романцев. Да Герман Зонин, который в 1972-м
взял золото с луганской "Зарей", а теперь тихо доживает
свой век на Ушаковской набережной. Одно из самых прелестных мест
Петербурга, кстати говоря. Москвичи это понимают особенно хорошо.
Ему 83 года, по квартире ходит на костылях, - но жизни в этом старике
больше, чем в любом молодом. Видели бы вы, как горят его глаза.
С юмором у Германа Семеныча тоже все очень достойно.
Высматривал нас у кухонного окошка. Завидев, принялся стучать -
указывая путь к подъезду.
- Я думал, вы памятник пошли смотреть на месте дуэли Пушкина, да
заблудились. Вон он, наискосок от моего дома. Не понимаю я Александра
Сергеевича.
- Отчего же? - поразились мы.
- Первым не мог выстрелить?!
* * *
- Не разучились радоваться жизни, Герман Семенович?
- Что вы, радоваться надо каждому дню. Особенно в моем возрасте.
Проснулся, посмотрел в зеркало: "А я еще жив".
- На "Петровский" выбираетесь?
- Ни единого матча не пропускаю, у меня место в VIP-ложе.
- И как вам нынешний "Зенит"?
- Кажется, Спаллетти - тот тренер, который нужен "Зениту".
Очень требовательный, трудолюбивый. В 9 утра уже на базе. Игроки
его побаиваются. Мне рассказывали - стоило Широкову что-то ляпнуть
на тренировке, Спаллетти так его одернул, что Рома сразу шелковым
стал.
- У вашего долголетия есть секрет?
- Каждое утро начинаю с зарядки по 40 минут. Раньше бегать любил,
а сейчас ноги совсем больные. Всех операций и не упомнишь. Одну
Садырин оплатил. Он в моем "Зените" капитаном был.
- Пока вы его не выгнали?
- Я не выгонял, а мягко уговорил уйти. Пашка был тихоход, в центре
поля все проигрывал. А перед этим я действительно из "Зенита"
пять человек отчислил - во главе с Вьюном.
- За что?
- Улетел я на совещание в УЕФА, читать лекции тренерам. А эти без
меня две игры продали. Сразу из команды выставил!
- Воспитывать было бесполезно?
- Абсолютно. Я Садырина воспитывал, когда тот тренером стал. Говорит:
"Зачем мне в команде Загуменных, этот пьяница?" Хоть тот
- игрок от Бога. Убеждал Пашку: "А кто не пьет?" Между
прочим, Садырина еще в 84-м хотели убирать из главных тренеров "Зенита".
Отправили меня проверяющим от спорткомитета.
- Проверили?
- Написал: "Трогать Садырина до конца сезона нельзя".
Утром, перед тем как отослать, Пашке записку прочитал - он чуть
не прослезился: "Герман Семеныч, спасибо". "Зенит"
стал чемпионом в тот год. Я и Варюшина, директора ВШТ, уломал Садырина
безо всяких экзаменов принять. А Павел думал, даже с характеристикой
ему не помогу.
- Что так?
- В "Зените" в какой-то момент против меня принялись подписи
собирать. А Садырин парторг был. Подозвал его: "Как тебе не
стыдно?"
- Стало стыдно?
- Потом стало. Встретились в Солнечном, на даче. Я с женой иду,
он тоже, еще и сын в коляске. Подошел: "Герман Семеныч, я все
пересмотрел. Был в корне не прав. Если можете, извините…" Я
простил. Сам, кстати, за всю жизнь ни одного отрытого письма не
подписал. Ни в каких подковерных делах не замешан. А вот Морозов
все время ходил: "Снимите тренера, поставьте меня".
- Жесткий был человек.
- Не жесткий, а пьяница. Руки постоянно дрожали. Говорю: "Ты
что с собой делаешь?" У него в портфеле все время была бутылка
спирта. Даже не коньяка! Я прежде не знал, чтоб Морозов так поддавал.
А потом мне рассказывают: "Мосягин, Лобановский и Морозов могут
выпить столько, сколько две команды не осилят".
- Почему у Лобановского прозвище было Бухгалтер?
- Так он же все высчитывал - сколько метров игроки пробежали, с
каким пульсом… Ввел разные поддерживающие режимы - А, В, С, D. Коньков
спрашивает Базилевича: "Режим А, В - это я понимаю. А что такое
D?" - "Как что? Деньги…" Помню, в сборной киевлянин
Трошкин бьет по воротам - мяч улетает далеко-далеко. А он стоит,
взглядом провожает. "Ты чего замер? - кричу. - Беги назад!"
И слышу: "Лобановский приучил смотреть, куда мяч падает. Чтоб
за него не вычли".
- Сегодня все восхищаются невероятными ударами Хонды. В ваше время
такие умельцы встречались?
- Был у меня в Луганске удивительный игрок. Шуталев фамилия. Позже
в "Карпаты" ушел. У него с рождения не было пальцев на
ноге. Играть это ему совершенно не мешало. Даже наоборот, мяч после
его ударов летел так, что вратари за головы хватались. Из-за дефекта
стопы предугадать траекторию полета мяча было невозможно.
- Почему же звездой не стал?
- Пьяница.
* * *
- Откуда у вас фотография Никулина с автографом?
- Мы в прекрасных отношениях были. Однажды с женой уезжал в Москву,
вагон СВ. А в соседнем купе - Никулин с женой и сыном.
- Он вас знал?
- Еще бы. Его отец - болельщик "Зари". Рассказывал: как
к отцу прихожу, тот говорит: "Юра, ну-ка, передвинь мою "Зорьку"
повыше, здорово играет". У него самодельная табличка была.
В том же вагоне ехал Шуйдин, который в паре с Никулиным выступал
на манеже. Керосинщик страшный.
- Да ну?
- Как у меня в купе с вечера на пол упал, так только утром проснулся.
А жене Никулина, Тане, я блок сигарет вручил. Достал виски, выпили
по стопке. Собираюсь еще разлить, она: "Ю-юра…" Он: "Понял!
Пивка можно?" А у меня как раз вобла нашлась. Правда, чистить
не на чем.
- Как выкрутились?
- Никулин достал афишу Карандаша: "Извини, Учитель, но воблу
ты любил. На тебе и будем чистить".
- С артистами ладили?
- Кирилл Лавров мой приятель был, чудеснейший человек. На "Петровском"
вдвоем сидели, он ни одного матча не пропускал. Когда взяли Фатиха
Текке, тот сказал: "Забью 61 гол". Так мы с Лавровым смеялись:
"Наверное, не доживем до 61-го". Время прошло - Текке
два забил. Кирилл меня встречает: "Представляешь, сколько еще
ждать?" Пару лет назад прихожу на футбол, болельщики окружили
- автографы берут. А Лавров рядом стоит. Я поворачиваюсь, указываю:
"Вот у кого надо автографы брать! Кирилл Юрьевич, давай, работай".
- Кто-то из актеров поражает знанием футбола?
- Да посмотрите на Боярского! На Мигицко! Это сумасшедшие люди!
Боярский как-то с ногой в гипсе приковылял на "Петровский".
Карабкается на трибуну. "Мишка, - говорю. - Ты ж упадешь…"
Сейчас директора на стадионе заменили, жаль. Хороший был мужик -
Коля Скляренко. Бывший полковник МВД.
- У вас жена тоже, кажется, полковник милиции?
- Майор. В Союзе для женщины последний чин был - капитан. Майора
давали, провожая на пенсию. А нынче везде бабы. Даже в моем доме
живет женщина - генерал МВД.
- Опасная у супруги была работа.
- Ее, следователя, по два раза за ночь вызывали на происшествия.
Как-то раскрыла убийство, которое давным-давно лежало в архиве.
Этот случай в институтах изучали.
- С женой сколько вместе?
- С 62-го года.
- А дети? Внуки?
- Нет у меня никого, одни футболисты. До сих пор телефон разрывается.
Часто звонят те, кто у меня играл - и в Луганске, и в Тбилиси, и
в Ростове.
- Бердыева в ростовском СКА застали?
- Конечно. Он и Серега Андреев жили в военном доме, как-то зашел
к ним. Андреев даже не поднялся. Я разозлился: "Ты что разлегся?
Король, да? Смотри, доиграешься у меня". Когда Бердыева выбрали
капитаном, на Андрееве лица не было. Мрачный ходил по Кудепсте.
Очень тяжелый характер.
- У Бердыева легче?
- Курбан каждое слово за мной записывал. Он был старшим лейтенантом
- я помог ему демобилизоваться и перейти в "Ростсельмаш".
Как в 80-м году мы расстались, так много лет и не виделись. Время
спустя я приехал в Казань, а Бердыева как раз в "Рубин"
взяли. Сидим с местным начальством, сказали, что Курбан должен подойти.
Ждем-ждем, открывается дверь - заходит какой-то лысый. С красивой
девушкой. Садится. Я спрашиваю: "Где Курбан-то?" И тут
до меня доходит - это ж он, Бердыев! Воскликнул: "Где твоя
шевелюра?!"
- А что за девушка?
- Племянница. Говорю ему: "Ты от руки за мной упражнения записывал,
а я сейчас тебе все в отпечатанном виде привез". Он очень благодарил.
Вместе выступали перед казанскими тренерами. Курбан от макета ко
мне поворачивался: "Правильно я говорю?" Киваю - правильно.
- Без уточнений?
- Один момент у него поправил - хоть десять человек в линию поставь,
главное, не забывай о диагональной страховке. Курбан уже тогда полтренировки
уделял стандартным положениям. Помнил, как я в СКА мучил их этими
"стандартами".
- А Гамула до сих пор забыть не может вашу "тропу смерти"
из песка и опилок.
- Да, смастерил опилочную дорожку под уклоном. Сначала шесть барьеров
надо перепрыгнуть, затем рывки и удары головой по мячам, подвешенным
на разной высоте.
- Опилки-то зачем?
- Чтоб снизить нагрузку на коленный сустав. Это у Морозова в "Зените"
90-х по сто прыжков за тренировку делали, после чего полкоманды
с менисками полегло. Юра, говорил ему, кенгуру меньше прыгают, чем
твои футболисты!
- Тренерскому взлету Бердыева удивились?
- Нет. У Курбана огромная самодисциплина. Трудолюбие. Сидит напротив
мечети, четки перебирает, о футболе думает.
- Нынче Бердыев даже шампанского не позволяет себе пригубить в чемпионской
раздевалке. А прежде?
- Тоже - ни грамма. Это вам не Заваров с Гамулой. С ними я просто
извелся. А теперь Гамула говорит, что я его жизни научил, сделал
человеком.
Я Бердыеву и сейчас звоню: "Курбан, прошу - оставайся самим
собой, не задавайся. И береги здоровье, а то сидишь в пиджачке на
морозе. Замерзнешь насмерть, в сосульку превратишься. Одного такого
раскопали на Севере, тот ожил. Так же хочешь?"
- Что отвечает?
- "Я должен быть как ребята". Они Курбана обожают.
* * *
- Тогда давайте о Заварове с Гамулой. Как хулиганили.
- Они не хулиганы были, просто привыкли квасить в Луганске. Заваров
получит 500 рублей, соберет вокруг себя шпану - сразу половину пропивают.
Самое дешевое вино брали. И Гамула такой же.
- От какой их проделки открыли рот?
- Почти полночь, Кудепста, сбор. Этой пары нет, все двери заперты.
Они жили на втором этаже. Открыл их комнату, сел в кресло и жду.
Слышу - крадутся.
- Пьяные?
- Ну не трезвые же? По дереву лезут. Перемахнули на балкон, дверь
специально оставили открытой. В комнате темно, Гамула шепчет: "Зонина
нет, дрыхнет старик". Зажигают свет - а тут я!
- Ловко.
- "Физкультпривет", - говорю. Гамула начал было выступать,
- но едва я повернулся в его сторону, сразу рукой голову прикрыл,
плюхнулся на кровать: "Все, все…"
- Простили?
- Для Гамулы вызвал патруль и парикмахера. Остригли его и отправили
в хозроту. Распорядился: дать ему самую длинную шинель, сапоги на
три размера больше, пусть пять портянок накручивает. Вскоре начал
меня покаянными письмами забрасывать. Я перед командой их зачитывал:
"Опять я получил письмо. Пишет наш товарищ Гамула. Заваров,
вникай. Посмотри на себя в зеркало - ты кудрявый, как баобаб…"
- "Шо?" - "Я тебе дам "шо"!" Что,
спрашиваю, сжалимся над Гамулой?
- Вернули?
- Вернул. А шинель его, будто одежку писателя Островского, приказал
повесить на самое видное место. Всем в назидание. С того момента
Гамула как меня видел - сразу кланялся.
- Почему Заварова в часть не отправили?
- Чтобы вдвоем в части не пили. Под суд попадут.
- Как еще вы игроков ловили?
- Да вот случай. Уже в Ленинграде. Узнал, что за два дня до матча
загуляли в ресторане три футболиста "Зенита" - Поляков,
Хромченков и Орлов. Жили они в одном доме. Подъехал туда с шофером,
стал ждать. Причем его предупредил - как увидишь троицу, врубай
дальний свет. Наконец в три часа ночи вываливаются из такси. Вдруг
их ослепляют фарами, а я подаю голос из темноты: "Добрый вечер".
Ребята так и рухнули. Утром на базе вызываю керосинщиков к себе.
Приходит второй тренер: "Они не идут. Боятся, что отлупите".
- Могли?
- Конечно. Готовишь команду, столько сил отдаешь, - а эти безобразничают.
Однажды Заварова папкой отлупил, когда совсем допек.
- Поумнели Заваров с Гамулой после ваших мер?
- Были умными, пока я не ушел. Потом моментально к прежнему образу
жизни вернулись. Володю Федотова вообще ни во что не ставили, издевались
над человеком. И мне же рассказывали: комнаты на базе соединял общий
балкон. Заваров с Гамулой смотрят - Федот спит на кровати. С другой
стороны обходим, стучим. Он: "Да-да, минуточку!" Через
секунду уже сидит за столом, в зубах трубка, свет зажжен. Мы от
хохота катались.
- Федотов вам не жаловался?
- Еще как жаловался. В три часа ночи звонил из Душанбе: "Помогите!"
- "Что случилось?" - "Они завтра не хотят выходить
на поле. А я офицер, что мне делать?" Позови, говорю, к аппарату
двух Кузнецовых, Заварова и Гамулу. Так им всыпал, что вышли как
миленькие. В тот год Кубок выиграли.
- Что ж они Федотова не оценили?
- Говорили: лучше бы работал - а то схем каких-то навешал по стенам,
векторами разрисовал. Федот слабохарактерный был. Когда выиграли
Кубок, нас с женой пригласил в "Метрополь". Выпил: "Герман
Семеныч, это ваша команда. Вы ее создали - а я развалил. Нет у меня
такого характера, как у вас, Константина Иваныча, Пономарева…"
- Были тренеры в ваше время.
- Да уж. Когда надо было тренерскую категорию получать, на экзамене
присутствовали люди из ЦК. Ахалкаци нервничал, дымил как пароход.
А Виктор Маслов просто в предынфарктном состоянии был. Так я перед
комиссией все ответил и говорю - внизу Маслов мнется, боится: "Он
до вас не дойдет, инфаркт случится. У него уже взгляд ненормальный.
Проявите уважение, посадите его в президиум".
- Посадили?
- Да. Маслов потом меня под локоть взял: "Пойдем по рюмочке.
Ты мне жизнь продлил. Когда ж пить-то начнешь?" - "Да
никогда". Даже если после сезона собирались командой в кафе
- я садился рядом с цветами.
- Зачем?
- Спиртное в горшок незаметно выльешь, а водой вроде запиваешь.
- Неужели сроду не напивались?
- Было раз. Еще в ленинградском "Динамо" играл. Генка
Бондаренко привез из Грузии чачу. В блюдечко налил, поджег - горит!
Увидев пламя, многие пить отказались. А я махнул. Бутусов, главный
тренер, смеялся: "Вот, Гера, и тебя напоили". Господи,
как же мне утром было худо! С кровати подняться не мог. Жена за
молоком на рынок сбегала, отпаивала. С того дня меру знаю. Не то
что некоторые. Сейчас вспомнил вратаря Фарыкина - тот в "Зените"
год отыграл…
- Что за Фарыкин?
- Уникальный персонаж. Пил так, что из ушей вытекало. Закусывать
любил пирожками, за что и получил прозвище Пирожок. Однажды тренеры
нагрянули к нему домой с проверкой. Увидели, что почти вся комната
заставлена пустыми бутылками. "Володя, что это?" - "Ой,
сегодня сдам". Ну а кончилось чем? Утонул в реке по пьянке.
Или Сашка Маркин...
- Лучший бомбардир осеннего чемпионата-76.
- Да, талантливый форвард. Кабы не тяга к рюмке, играл бы на самом
высоком уровне. Как-то спрашиваю на тренировке: ты почему упражнение
не выполняешь? Он в ответ: "Маркин знает, как себя готовить".
- "Вон отсюда!" - и выгнал с поля. Потом подсел к нему:
"Саша, я к тебе со всей душой. А ты как себя ведешь? Да и что
знать-то можешь - только когда тебе выпить надо да похмелиться".
Маркин в таких случаях всегда отвечал: "Папочка, простите.
Вот она дурная бестолковка", - и стучал кулаком по башке. Я
ему квартиру в Ленинграде пробил, помог торговый институт закончить.
Маркин рано сошел. Работал директором вагона-ресторана. А погиб
в 45 лет. Дома заснул пьяный с непогашенной сигаретой, вспыхнул
пожар, - и задохнулся в дыму.
- Садырин о вас как-то в горкоме рассказывал - дескать, выпил Герман
Семеныч в Чехословакии.
- Да болтнул сдуру. В том числе и за это извинялся. А в Чехословакии
на приеме приключилось вот что. Мне говорят: "Попробуйте пиво
с шампанским. Вкус - необыкновенный!" Я и попробовал.
- Разыграли?
- Нет, чехи сами шампанское с пивом мешали. Засадил я два фужера
этой бурды, - естественно, повело. Сразу поднялся и ушел спать в
номер.
* * *
- По словам капитана "Арарата" Заназаняна, когда "Заря"
стала чемпионом, тридцать процентов игр было куплено…
- Как ему не стыдно! Клянусь богом, я такими делами не занимался,
- Зонин повернулся к иконе на стене и перекрестился. - Любого футболиста
спросите. "Заря" играла честно. Согрешил я лишь раз, уже
в "Зените". И об этом случае написал в книге. 75-й год,
Анатолий Тарасов возглавил футбольный ЦСКА. Очки армейцам давались
с трудом, и Тарасов через своего помощника Вальку Бубукина предложил
сыграть вничью. Отказать Анатолию Владимировичу я не мог… Вот за
моей спиной договаривались, это было.
- Например?
- Когда Севидов тренировал московское "Динамо", то через
Казаченка уговорил "Зенит" отдать игру на Кубок. Пообещав
в чемпионате вернуть очки. Я об этом узнал уже после матча. А сначала
не понимал, почему в концовке наши защитники вдруг расступились
перед Долматовым, который спокойно уложил мяч в угол. 0:1 и закончили.
- Должок динамовцы вернули?
- Нет. Нас сплавил судья из Львова по фамилии Кусень. "Зенит"
вел - 1:0. Так этот Кусень пенальти в наши ворота придумал, а потом
засчитал гол из пятиметрового офсайда.
- Арбитр был не в теме?
- Он же львовский. А "Зенит" в том сезоне боролся за медали
именно с "Карпатами". Улавливаете? Но история получила
продолжение. Приехали мы во Львов. Хозяевам нужна была только победа.
В городе заранее приготовились к празднику. Причем во всех смыслах.
- Это как?
- Когда спускались в перерыве к раздевалкам, администратора "Зенита"
Матвея Юдковича кто-то схватил за руку и утащил под лестницу. Оказалось
- директор местного завода, герой Соцтруда. Говорит: "Товарищ
Зонин, вы просили пять - так мы еще тысячу добавим. И скажите, куда
вам японский цветной телевизор прислать". Перепуганный Юдкович
указал в мою сторону и тихо прошептал: "Зонин вон пошел. А
я - администратор".
- Герой Соцтруда не знал вас в лицо?
- В том-то и дело. Выбрал Юдковича, наверное, по возрасту - он же
гораздо старше меня. В итоге "Карпаты" мы вынесли - 3:0.
Остались они без медалей. А после игры я разыскал под трибунами
этого директора. Выдал все, что думаю, о нем, о "Карпатах",
о негодяе Кусене, который там же на стадионе ошивался: "Если
год назад кто-то из "Зенита" отдал вам игру, так я этих
людей уже выгнал. Да и не уедете вы далеко с такими методами".
Был еще неприятный эпизод. Вечером накануне матча с тбилисским "Динамо"
встречаю в Удельной троицу - Хурцилава, Кипиани и Кахи Асатиани.
"Какими судьбами?" - "Герман Семеныч, очки позарез
нужны. Помогите". "И здесь покупать пришли?! - вскипел
я. - Сейчас вызову милицию, и со своими деньгами вы не в Тбилиси
отправитесь, а в тюрьму!" Просители извинились и быстро попрощались.
А на следующий день мы обыграли их - 1:0.
- А с Фальяном что за история? Он утверждал, что в 74-м вы его обманули
- договорились поделить очки, но если в Алма-Ате с "Кайратом"
сыграли 2:2, то в Ленинграде ваш "Зенит" неожиданно победил
3:2.
- Ох, Фальян! Вечно выдумывал. Да сроду с ним этих тем не обсуждал.
Мы выиграли честно - а потом узнаю, будто Фальян с кем-то договорился
и в Ленинграде скатать ничью. Он вообще был самодур. Абсолютно непредсказуемый
человек. Я в клубный автобус посторонних не пускал - а у Фальяна
там ездили жены игроков, дети, журналисты. При этом он безо всякого
стеснения материл команду. Я ему говорил: "Артем, ты с ума
сошел? Ты же - тренер, педагог. Разве можно так говорить своим игрокам,
да еще при женах?!" Но ребята к нему тепло относились - Фальян
как никто умел выбивать зарплату. И себе, и футболистам.
- В тбилисском "Динамо" с кем особенно намучились?
- Сложных ребят хватало. Кеташвили совсем дикий был. После игры
восстановительные мероприятия - Кеташвили нет. Звоню ему домой,
трубку жена снимает: "Учтите, если через 15 минут Гела не явится,
будете жить на 50 рублей в месяц". Тут же прибегает взмыленный,
руки заламывает: "Герман Семенович, в последний раз".
А Габелия сколько я отмазывал! Вратарь хороший, но запойный. С Сулаквелидзе
воевал: "Подумай о здоровье. Ведрами винище хлещешь. Ты же
враг сам себе. Какая печень справится с такими нагрузками?"
- О проблемах с наркотиками Месхи-младшего знали?
- Колоться он позже начал. Оттого и умер в 41 год. А его отца, великого
Михаила Месхи, другая беда погубила. Жил через дорогу от базы "Динамо",
но мы практически не общались. Месхи-старший человеком был до 12
часов дня. А потом все, разговаривать с ним невозможно. Он же без
конца пил. Куда ни придет - ему сразу шампанское наливают.
- Видели хоть одного не пьющего грузина?
- Гуцаев. Впрочем, он и не грузин - осетин. С Газзаевым много лет
был неразлей-вода. Рассорились в 95-м, после чемпионского сезона
"Алании". Гуцаев помогал ему во Владикавказе, пригласил
нескольких грузинских игроков и где-то обронил: "Это я Газзаеву
команду сделал". Тот обиделся - и конец дружбе. Но при мне
в "Динамо" пить было некогда. Дисциплина была ого-го.
Даже начальник базы в Леселидзе поражался: "Сорок лет не видел,
чтоб грузины стояли в строю!". Помню, сладкая парочка - Шенгелия
и Сулаквелидзе - на сорок секунд припозднились. Гуцаева спрашиваю:
"Сколько с них?" - "Полтинник". Те взвились
было, но я предложил: "Давайте так, если я хоть на секунду
опоздаю - берите с меня два оклада". Ребята сразу успокоились.
Сверили часы. На следующий день гляжу - эти двое раньше всех на
поле вышли. Потихоньку остальные подтягиваются. А я за углом спрятался.
Остается минута. Шенгелия и Сулаквелидзе от радости даже приплясывают:
"Два оклада, два оклада…" И тут появляюсь я: "Здорово,
джигиты!"
- Теперь мы понимаем, почему вам Арзиани мячом в голову засадил.
- Да случайно это вышло. Сулаквелидзе попросил на утро перенести
тренировку - у него в Кутаиси дядя умер, на похороны спешил. Как
раз дождик прошел, мячи мокрые. Отрабатывали удары по воротам. Арзиани
бил последним. Он левша, а мяч под правую лег - и свалился с ноги.
Я в тот момент наклонился и получил в висок тяжеленным мячом. Очухался
в больнице. С сотрясением мозга и разрывом барабанной перепонки.
Три дня в коме провел! Главное, помню, как "уходил". Мозг
стал сжиматься, будто его куда-то решили упаковать. Боль стихла.
Появилась залитая светом дорога, какие-то цветы, - сплошная благодать!
И в эту секунду я пришел в себя. Первое, что увидел, - склонившихся
над кроватью врачей. Потом барабанную перепонку склеили.
- Но к тренерской профессии вы уже не вернулись.
- Случай в Тбилиси стал последней каплей. Я же и до этого перенес
инфаркт, были проблемы с сердцем. Доктора открытым текстом говорили:
"Меняйте работу. Или умрете, как Фальян, во время матча".
Когда лежал в Военно-медицинской академии, туда с сердцем еще двух
тренеров привезли - Фальяна и Пучкова. Коля спокойно лечился, а
неугомонный Фальян вскоре настоял на выписке: дескать, все в порядке,
ничего не болит. Домой пришел, включил футбол, разволновался - хлоп,
и готов. А как Олег Ошенков в Киеве умер? Май, цветут каштаны. Ошенков
выходит на улицу: "Какая красота! А я и не замечал". Схватился
за сердце. Побежали за врачом - но поздно.
* * *
- Машину до сих пор водите?
- Вожу. А начал в 42-м году с полуторки. Все время катался на "Волгах",
последней было двадцать лет. В прекрасном состоянии - проехала всего
760 километров. Ко мне знакомый пристал, за тысячу долларов ее продал.
Мне как инвалиду первой группы положена "Ока".
- Дали?
- Матвиенко вручила ключи.
- Так и ездите на "Оке"?
- Нет, купил "Жигули", "семерку". В гараже стоит.
За четыре года - 150 километров проехал, до базара и обратно. Пока
ногу поднимаешь, педаль маленькая - убьешься три раза. Я около дома
чуть в аварию не загремел, жена с балкона увидела - все, говорит,
завязывай.
- Опасные ситуации в вашей жизни случались?
- Да сколько! Еще в Луганске поехал за город - посадил знакомого
за руль. Дождь прошел, на дороге грязища от грузовиков, асфальт
стал как мыло. Машину повело - водитель успел заорать: "Ложись!"
В канаву свалились, дерево задели - и перевернулись. Лежим на крыше:
"Все живы?" - "Все…" Через окно вылезли.
А в Ленинграде недалеко от Лебяжьей канавки хлебный фургон так в
меня засадил, что багажник поднялся. Вылезает человек: "О,
товарищ Зонин! Наконец-то с вами познакомился!"
Но всего опаснее было во время войны. Я - авиамоторист. Вставал
в 6 утра, 13 километров пешком - в любую погоду. Опоздать нельзя,
сразу тюрьма. У-2 разогревал лампой, готовил к полету. Начальник
мой на елку навешивал в Новый год шкалики - игрушек-то не было.
Танцует-танцует, раз - выпил. Опять танцует.
- Что тут опасного?
- Что?! Я вам расскажу. Как-то в самолете мотор поменяли, а я мимо
шел. Окликнули: "Крутани винт". А я здоровенный, в комбинезоне
- так крутанул, что тот чихнул раз, и я вырубился. Очнулся - вокруг
народ, кровь льет. Всю руку раздробило, хотели отнимать. Но решили
вытягивать без наркоза на лебедке… А меня потом тетка в челюстно-лицевом
госпитале на зубного техника выучила. Такие протезы делал - чудо!
- И сейчас смогли бы?
- У меня напротив дома - зубная поликлиника. Лет пять назад приходил
- бесплатно что-то мастерил. Тоже было интересно: руки забыли или
нет?
- Вы верующий человек?
- Верующий. Дома иконы, молюсь. Я и при советской власти не скрывал,
что хожу в церковь. Однажды приехал ростовский СКА на матч с "Араратом".
Повез я команду в Эчмиадзинский монастырь. Там служба была, народу
много. Поставил свечку. Так начальник команды написал докладную.
Вызвали в партком. Генералы начинают распекать: мол, что же вы,
коммунист, свечки ставите. А я отвечаю: "Ставил и буду ставить.
Делаю это во всех странах. Даже в Нотр- дам де Пари". - "Где-где?"
- испуганно переглянулись генералы. - "Собор Парижской богоматери,
слыхали?" - "А-а…" Отстали.
- Много нелепого слышали от ростовских генералов?
- Сложно с ними было. Одного генерал-полковника прислали - уши,
как у поросенка, и ни одной извилины в голове. Постоянно с ним воевал.
То с базы бетонные столбы к себе на дачу увезет, то вызывает и заставляет
час в приемной ждать. Другому генералу, заместителю командующего,
вообще приходилось отсылать план на игру. Расписывал состав, установку,
чертил разными карандашами схемы - военные любят стрелочки. Как-то
после победного матча вваливается в раздевалку без стука: "Это
что такое, товарищ Зонин?" - "В смысле? Мы же выиграли"
- "Вы мне установку прислали?" - "Прислал".
- "Я четыре часа ее утверждал! А вы состав поменяли".
Отвечаю в тон: "Разведка донесла, что у соперника изменения
будут, поэтому должен был выбрать новую стратегию". Игроки
еле смех сдерживают, а тот ничего не замечает.
Был еще в Ленинграде забавный случай. Во время тренировки звонок
- первый секретарь ленинградского обкома Романов на проводе: "Это
Григорий Васильевич. Знаю, не любите, когда отрывают от работы.
Но срочно улетаю - прошу вас приехать ко мне в Смольный…"
- Что за срочность?
- Рассказывает: получил, мол, записку от Брежнева. Достал ее: "Смотрел
два тайма "Зенита" с "Торпедо". Ни одного гола.
Пригласите своего тренера, подарите ему мяч - чтоб мы его почаще
видели в воротах…"
- Подарил?
- Вон этот мяч, на серванте. Романов его с польской выставки привез.
К старости мне жаловался, что не любят в Москве ленинградцев. Около
Поклонной горы один-единственный деревянный домик - как раз Романов
в нем доживал. Там и умер.
- Как у вас в Бирме рука начала гнить?
- Авитаминоз. Фруктов много, но солнце в тропиках все витамины выжигает
к чертям! Лекарствами меня обкалывали - ничего не помогало. Поражаюсь,
как три года там выдержал. Жара несусветная, дышать нечем. То москиты,
то обезьяны с деревьев камнями швыряются…
- Самое большое чудо, которое там видели?
- Древний языческий обряд, который помогает очиститься от грехов.
Для этого шаманы вводят людей в транс. Прокалывают им щеки, языки,
затем те идут босиком по раскаленным углям. Я не только видел все
своими глазами, но и снимал на камеру. Это что-то потрясающее. Металлические
иглы, как шампуры, вонзаются в тело, - и ни капли крови! До захода
солнца все пляшут, поют, хороводы водят под грохот барабанов.
А как в город Паган ездил? Да там прежде европейцев вовсе не видели.
Четыре часа пилили в джунглях вдоль реки. Наконец добрались до огромной
пещеры, где лежала восьмидесятиметровая статуя Будды. На красный
камень вода капает, переводчик объяснил - это кровь Будды течет.
Местные сразу на колени упали, начали молиться. Дальше продолжили
путь через пещеры. Часа три топали по бамбуковым мостикам через
речушки, пока не вышли к озеру и маленькой пагоде. Мне протянули
уголек черкануть что-нибудь. И я вывел на стене: "Зонин".
- Что еще из поездок в Азию запомнилось?
- Приехал со сборной Бирмы на международный турнир в Малайзию. Организаторы
устроили шикарный прием. Играл джаз. Каждого тренера приглашали
на сцену, чтобы исполнить песню. Дошла очередь и до меня. Поднимаюсь
и думаю: "Что ж спеть?"
- На чем остановились?
- На Петре Лещенко.
"Я иду не по нашей земле,
Просыпается серое утро.
Вспоминаешь ли ты обо мне,
Дорогая моя, златокудрая?"
Так спел, что на бис вызвали!
Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ, Санкт-Петербург - Москва. ,
07.05.2010
