Матч за Суперкубок, как и каждый год, стал точкой отсчета нового
российского сезона - и для футболистов, и для болельщиков, и для
милиции.
Если поехать на футбол пораньше и выйти из поезда метро на станции
"Воробьевы горы", то невозможно будет отказаться от метафоры,
которую подсказывает самый красивый вид на Москву-реку - с метромоста.
Известный литературный персонаж непременно заметил бы, что лед тронулся.
И это не просто метеорологическая сводка, а образное описание матча
за Суперкубок. Половина реки уже освободилась от покрова - это февральские
матчи в еврокубках, другая держится из последних сил - это предстоящие
совсем скоро игры чемпионата. Игра ЦСКА и "Рубина" - между
ними: вроде трофей серьезный, но авторитета пока не набравший, уже
не межсезонье, но еще и не чемпионат. Так в холодный предпраздничный
день стартовал наш внутренний футбольный сезон.
И хотя с "Воробьевых гор" выход на стадион в дни игр запрещен,
из каждого вновь прибывшего поезда метро появляются люди в красно-синих
шарфах. Путь им преграждает кордон из трех милиционеров. "А
вы куда это собрались?" - следует суровый вопрос. До поры до
времени правильный ответ на него: "Малая спортивная арена.
Кубок Дэвиса". Впрочем, вскоре троица поймет, что на теннисный
матч Россия - Индия все желающие давно прошли, и даже на журналистскую
аккредитацию будет смотреть скептически.
Правильный путь к стадиону один - через станцию метро "Спортивная",
эскалаторы которой в это время работают только на подъем и только
на благо любителей футбола. "Ох, ну что же мы так сглупили-то",
- две печальные дамы, выбрав не лучшее время для похода на лужниковский
рынок, обсуждают свою непредусмотрительность. Да и жителям тихого
района в это время лучше отсидеться дома: людьми в серой и пятнистой
форме на улице перегорожено все, что можно перегородить, а к магазинам
и ларькам тянутся очереди в красно-синем. Без ожидания можно купить
только атрибутику - шарфы в такую погоду предусмотрительно повязывают
еще дома.
Но и шарф не спасет, если предстоит простоять два часа на продуваемой
трибуне, так что предварительная оценка количества желающих открыть
сезон оказывается завышенной. За сорок минут до матча поезда, прибывающие
на "Спортивную", заполнены едва наполовину. Оценка этой
статистической информации зависит от подхода - как в старой притче
про стакан воды: если ты пессимист, значит, вагон наполовину пуст,
если оптимист - полон. На эскалаторе болельщики ЦСКА распеваются:
хор нестройный, голоса тонкие, детские. Фанат постарше сетует: "Одни
пацаны пришли, откуда их столько?" Сам он, человек серьезный,
еще успеет накричаться на секторе.
На аллее, ведущей к стадиону, парень оправдывается перед спутницей,
слышится реплика: "Я, что ли, виноват?" И в самом деле,
разве он виноват, что начался новый сезон, что ЦСКА играет в Лужниках,
что никакое восьмое марта не заменит сектор стадиона и что матч
состоится при любой погоде? Особенно такой матч. Армейцы ведь еще
не побеждали в этом году, вот она - возможность положить начало
удачному сезону. В рядах поклонников ЦСКА сомнений нет: "Будет
2:1", - уверенно заявляет один. "3:1, - поправляет его
приятель. - А когда ответный матч?"
Состав шествия, движущегося от метро к трибунам, пестрый. Некоторых
уже поддерживают под руки боевые товарищи - спиртное на матч проще
всего пронести в желудке. Кое-кто помогает себе костылем: сломанная
нога - не повод пропускать матч. Родители ведут с собой двух ребятишек-близнецов,
у братьев одинаковые шапки с надписью "ЦСКА" - у одного
красная, у другого синяя. Есть шанс, что лет через 15 в ЦСКА появятся
новые Березуцкие?
Болельщик из числа тех, про которых говорят "со стажем",
делится проектом: "Суперкубок нужно проводить в Питере. Или
в Нижнем Новгороде, чтобы одинаково ехать было. "Рубин"
к нам в прошлом году приезжал - проиграл. И в этом проиграет, потому
что у них болельщиков нет". И хотя поклонников казанской команды
в итоге наберется на сектор, нельзя не согласиться - в толпе никого
в зеленом не видно. Но вот последние препятствия преодолены даже
теми, чей билет отказывалась считывать хитрая электроника лужниковских
турникетов, флаги и баннеры развернуты, процесс "боления"
пошел.
Весь матч армейские фанаты гнали свою команду вперед кричалками,
песнями и барабанным боем, даже файеры зажигали - и заглушить себя
позволили лишь один раз, когда новоиспеченные обладатели Суперкубка
благодарили три сотни своих поклонников за поддержку и получали
в ответ аплодисменты и радостное: "Кубок наш!" Дав минутную
слабину, красно-синие тут же исправились - своим похлопали, "Рубину",
а заодно и судьям, посвистели. Неожиданно нашелся какой-то смысл
в том, что фанатский вираж выпускают со стадиона последним: все-таки
у награждения были зрители. А вот центральные секторы, где болельщиков
никто не задерживал, в последние 10 минут поредели и со свистком
арбитра мгновенно опустели.
Дорога от стадиона кажется гораздо короче: останавливаться и сворачивать
в стороны на ней нельзя - сразу же слышится строгий окрик представителя
власти. Да и делать в Лужниках больше нечего, разве что посмотреть,
как грузят в потрепаный пазик барабаны и двинуться дальше меж двух
рядов грустных и вконец продрогших солдат. До болельщиков им дела
нет, они пытаются не отпустить последние капли тепла, сохраненные
за несколько часов дежурства, и тихо переговариваются о насущном:
когда сегодня разрешат постираться и у кого занять денег. Красно-синей
торсиде тоже обсуждать нечего - остается просто торопиться в тепло
общественного транспорта.
А на "Спортивной" картина, привычная, как очередь в лужниковском
туалете: по эскалаторам летят вниз монеты, машинисты поездов требуют
отпустить двери и не задерживать отправление, звучат призывы "Москва
без мяса!" Перрон набит под завязку, и подъехавший к нему именной
поезд метро "Красная стрела" через несколько секунд становится
"Красно-синей". Заканчивается воскресный поход на футбол.
Тают последние льдины межсезонья.
