Сказать, что он тяжело переживал свое непопадание в состав ЦСКА,
- не сказать ничего. Это была и есть маленькая смерть не просто
амбиций (хотя он, конечно, хочет стать в будущем российским Месси),
это крушение его большой надежды, что сказка, начавшаяся в прошлом
году, будет продолжаться.
Все, кто встречается с Аланом не только в микст-зоне,
подпишутся под этими словами: это самый доступный в общении игрок
топ-клуба. Иногда за него даже боязно: а вдруг скажет что-то не
то, что-то идущее вразрез «с линией партии», а потом пострадает
за это, попав на центральные полосы желтых газет. Но… нет. Чувствуя
себя не в своей тарелке из-за всей этой истории с постоянным перетряхиванием
основного состава, он ни разу не прокомментировал происходящее так,
чтобы всем стало понятно, насколько для него самого болезнен этот
процесс.
Хотя очень, очень переживал и это, и свое непопадание в сборную.
Но… все, что от него можно было услышать в этот период, это сдержанное:
«Конечно, Хиддинк не может меня вызвать, я же почти не играю, а
есть ребята, которые стабильно выступают. Но я докажу».
Это «я докажу» уже как кредо. Последний раз мы виделись в полуофициальной
обстановке недели полторы назад, когда Алан с Жорой Щенниковым,
Димой Рыжовым и Иссой Маазу приехали награждать финалистов турнира
для детей из малообеспеченных семей. Дело было в перерыве между
тренировками, четверка молодых армейцев мчалась из Ватутинок «потому
что надо» (это, кстати, удивительная черта этих ребят), а по приезде
оказалось, что уже через двадцать минут им надо обратно - чтобы
успеть на тренировку номер два. На что я сразу обратила внимание
- Дзагоев заметно хромал. На вопрос, что случилось, как всегда смущенно
улыбнулся, потер по привычке глаза и что-то пробормотал. Ясность
внес Жора Щенников: «Ты смотри, какие у него шишки на ногах. Это
он на тренировке сейчас заработал». То, что он не жалеет себя ни
на будничных тренировках, ни после них, оставаясь на беговые, знают
все. Опять же - все от кредо, от стремления доказать.
Когда в перерыве чемпионата заговорили о его возможном переходе
в киевское «Динамо» или возможной аренде в какой-нибудь западноевропейский
клуб, он в беседе тет-а-тет непривычно резко для своего стиля общения
отрезал: «Я никуда не хочу в аренду. Я хочу за ЦСКА забивать и играть.
Конечно, многое изменилось, но это значит только, что мне надо быть
еще лучше. Если надо - значит, буду». И опять добавил свое упертое:
«Я докажу».
Он долго ждал свой шанс сделать это. Получилось в прошлом туре.
Наверное, в тот момент надо было вести прямую трансляцию еще и из
Беслана, где все были безумно счастливы от того, что их Алан вернулся
на поле и доказал. Как радовался его отец Тариел, как светилась
от счастья мать, как не сдерживал эмоций за много километров от
родного дома, в Набережных Челнах, его брат Гела, теперь уже игрок
«КамАЗа». Это была бы самая светлая и самая народная трансляция
в чемпионате...
Знаете, что самое интересное в истории этого материала? То, что
это должно было быть интервью с игроком Аланом Дзагоевым на тему
его возвращения в основной состав ЦСКА. Оно трансформировалось в
очерк по простой причине: Алан не берет трубку телефона второй день.
И понимаю почему. И понимаю, насколько ему при его открытости и
широте души трудно это делать. Просто он решил не давать интервью.
Даже близким друзьям. Наверное, будь это кто другой, друзья имели
бы право обидеться. Но не в случае с Аланом Дзагоевым. Все понимают:
это происходит потому, что он хочет сконцентрироваться на своем
«я докажу». Ему это сейчас очень надо. И так хочется, чтобы он своего
в очередной раз добился. А потом в микст-зоне искренне улыбнулся
под объективами телекамер и вспышками фотоаппаратов, по привычке
смущенно потер глаза и сказал: «Надо было доказывать, и, мне кажется,
у нас это получилось».
Удачи тебе, Алан Дзагоев! А созвониться... Созвониться всегда успеем.
Главное - чтобы после победы.
