В киевском «Динамо» за всю его 80-летнюю историю играло немало
отличных футболистов, однако есть имена, которые и сейчас произносят
с восторгом. Один из них, бесспорно, Виктор Колотов.
Восемь лет нет с нами этого прекрасного Человека, Мастера с большой
буквы, но, как и прежде, очень трудно писать о Викторе Колотове
в прошедшем времени: сердце и разум еще долго будут отказываться
в это верить.
Вспоминая Виктора Колотова
В киевском «Динамо» за всю его 80-летнюю историю играло немало отличных
футболистов, однако есть имена, которые болельщиками нескольких
поколений произносятся с восторгом – Виктор
Колотов, бесспорно, – один из них…
В такие дни, посещая дорогие нам могилы, мы, сами того не замечая,
произносим уже ставшие привычными, повторяющиеся раз за разом слова
о том, что память – превыше всего, что мы живы, пока о нас помнят…
И каждый раз страдаем, сталкиваясь с забвением, с человеческой черствостью
и бессердечностью.
Думаю, в эти дни, когда киевское «Динамо», пережив не самые лучшие
времена, вроде бы, «поднимается с колен», несколько страничек из
книги воспоминаний об этом удивительном человеке, помогут легендарному
клубу наладить отношения со своими почитателями. Пусть молодежь,
которой не повезло восторгаться игрой суперкоманды Лобановского
80-х годов пришлого века, прикоснется к величию этих Гигантов. Первым
из которых был, бесспорно, Виктор Колотов. Тоже, кстати, легионер.
Из Татарстана.
Удивительно, но о Викторе, несмотря на его огромнейший вклад в динамовские
успехи и всенародную любовь, при жизни было написано очень мало.
Возможно, врожденная скромность не позволяла ему раздавать интервью
направо-налево, но, вспоминаю, сколько автографов ему приходилось
раздавать!.. Неужели писатели-журналисты думали, что этот человек
вечен и еще не пришло время для мемуаров?
Вспоминаю, когда произошел тот «футбольный детектив» с переездом
Колотова из Казани в Киев, нашлось столько «респондентов», разоблачавших
его «неблаговидный» поступок и «рвачество», что удивительно, как
по совокупности обвинений не завели уголовное дело... Тогда целые
страницы «Советского спорта» были буквально испещрены гневными письмами
возмущенных читателей! Но стоило Колотову буквально через несколько
месяцев заиграть и в «Динамо», и в сборной СССР, и начать забивать
решающие голы, куда девались те обличители!..
Эту книгу при жизни надо было бы писать – по свежим впечатлениям.
Вот тогда бы все увидели, что это за человек, и, может быть, в дальнейшем
его меньше трясло на тренерских «ухабах». Все помнят, как он не
щадил себя, когда был игроком, но именно так же Виктор вел себя
и будучи тренером. Однако это уже была другая ситуация, со своими
далеко не футбольными отношениями, когда зачастую приходилось рассчитывать
только на себя, а вчерашние партнеры вдруг оказывались и не товарищами
вовсе... Именно такие моменты и ранили его двужильное сердце – он
с трудом приходил в себя после тех потрясений. И так и не смог «перестроиться»
в новом для себя мире. Хотя проработал тренером почти 17 (!) лет
– срок немалый для кого-нибудь другого, желающего удержаться «на
плаву» за счет былого авторитета и связей... С его честным и бескомпромиссным
отношением к футболу трудно было рассчитывать на длительный успех
– Виктор не терпел двусмысленности, и, по-моему, как это ни прискорбно,
был обречен...
Я воспользуюсь цитатами из собственной книги «О настоящем человеке.
Рубцы на сердце Виктора Колотова» – воспоминаниями моих соавторов:
Люся Казакова, Валерий Кузнецов, Владимир Бырся и Михаил Данцкер
– были друзьями Виктора Колотова. Хоть никогда и не играли в футбол.
Футбол – не детская забава
«Пожалуй, он не был замкнутым, скорее – погруженным в свои проблемы...
Ведь, когда Витя играл, проблем было намного меньше – разве что
травмы... А жизнь была где-то там, за пределами стадиона и тренировочной
базы, вокруг – лишь свои ребята, умеющие играть в футбол и в чем-то
этим же футболом ограниченные... И крохи времени, что оставались
после футбола, без остатка уходили на «празднично-застольное», по
существу, общение с друзьями и почитателями. Многие не выдерживали
такого образа жизни, потому что не научились ставить перед собой
«долгоиграющие» задачи...
Когда же любимая игра из «детской забавы», основанной лишь на собственных
мироощущениях, превратилась в ежедневные многочасовые дискуссии
на тему «что делать?» и «кто виноват?», а предстоящие матчи потребовали
полного погружения в дебри наукообразных разработок – на привычных
и, в достаточной степени, монотонных тренировках, которые за десятки
лет стали неотъемлемой частью жизни и уже вроде бы не предполагали
сверхусилий, вдруг понадобилось доходить до сознания каждого желторотого
дублера, влазить в его шкуру, стараться быть понятым... Ох, тяжела
ты, тренерская шапка Мономаха!
Наверное, именно тогда, когда он попал на этот тренерский «электрический
стул», простил всем своим наставникам сразу все, в чем когда-то
обвинял их... Ведь ученики, получая информацию от своих учителей,
никогда не задумываются, каким же это образом эта «конфетка» приобретает
такой «удобоваримый» вид, и сколько бессонных ночей просиживает
их нудная и постылая «училка» над затасканными тетрадями, чтобы
успеть к утру привести все в порядок... И кто знает, сколько усилий
требуется, чтобы, придя на первый урок, широко улыбаясь, произнести:
– Здравствуйте, дети!..»
Витя всегда был, а не казался!..
«Он был очень избирателен в выборе друзей, но, если допускал к себе,
дружил очень искренне... В эту квартиру приходило очень много интересных
людей: от соседей по улице до министерских работников самого высокого
уровня и генералов, от годами сидящих без ролей киноартистов до
всемирно известных адвокатов и поэтов-песенников... Однажды в Киеве
вел какое-то крупное дело известный московский адвокат-правозащитник
Генрих Падва, и когда он узнал, что я знакома с Колотовыми, тут
же напросился в гости. Прямо с порога он заявил, что с детских лет
является ярым поклонником «Спартака» и, естественно, всегда предпочитает
его киевскому «Динамо»... Никто на гостя не обиделся.
И, тем не менее, двух динамовцев он считал гениальными и всегда
мечтал видеть их в стане «спартачей»: «Олег ведет себя на поле несколько
артистично, – утверждал Генрих, – кажется, что в каждой ситуации
он разыгрывает, заранее срежиссированные мизансцены: красиво падает,
корчится от боли, вызывает на поле врачей, превозмогая травму медленно
поднимается с травы, и даже его финты предназначались скорее публике,
чем соперникам... Витя же всегда был, а не казался, мужественным
бойцом, которому совершенно безразлично, как к его игре относятся
зрители. Когда он мчался к воротам, этот полет остановить было невозможно:
его били по ногам, делали подножки, подкаты, хватали за трусы, толкали
– только судейский свисток мог прервать эту стремительную атаку...
Это был гениальный футболист и зрелище его игры было потрясающим!»
Он всю вину брал на себя...
«А потом, если честно, то из-за Витиных футбольных неприятностей,
я этот самый футбол, с которым так носились мужики, просто ненавидела...
Но хватало ума, искренне радоваться, когда динамовский дубль, который
он тренировал, выигрывал! Ведь из-за проигрыша атмосфера в доме
могла нарушиться – «в воздухе пахло грозой»... В эти минуты мы осторожненько
старались его утешить – он отмалчивался, а потом: «Да-да-да... Плохо
сыграли». И всю вину брал на себя!..
Имея вполне высокопоставленных друзей, с которыми много лет ездил
на охоту и, при желании, мог бы с успехом сменить профессию, ничем,
кроме футбола он заниматься не собирался... Особенно было тяжело,
когда пошла череда неудач: порвал с «Борисфеном» и «надурили» в
«Прикарпатье»... Думаю, что к этому времени Витя где-то уже устал
от футбола – чувствовалось, что он сознает бесперспективность своих
позиций, но «наступить на горло собственной песне: уже не мог. Случилось
то, что произошло с ошалевшим от свалившейся на него информации
Дон-Кихотом, так и не сумевшим отличить ветряные мельницы от коварных
врагов... Виктору необходимо было «сменить тему». Хотя, думаю, если
бы можно было вывезти его в какую-нибудь благополучную страну с
более или менее «чистым» футболом, через некоторое время мы бы получили
прежнего несгибаемого, рвущегося к победам Колотова!»
Есть такое смешное выражение: «кто на что учился...»
«Витя ведь так и не научился кривить душой, пресмыкаться, просить
о помощи, его невозможно было убедить переступить через впитанные
с молоком матери принципы... Удивительно, но, будучи сыном плотника,
он так и не научился держать в руках молоток, с трудом постигал
бытовую кухонную науку – не было у него таких талантов... Зато он
здорово умел делать то, что другим было не подвластно – великолепно
играл в футбол, был классным тренером и замечательным партнером...
С детских лет он, очевидно, выработал для себя какую-то линию поведения,
утвердил своеобразный кодекс чести и неуклонно («шаг влево, шаг
вправо – расстрел!»), стоически придерживался своих убеждений.
Зная его биографию, я подчас диву давалась, откуда у него такие
аристократические манеры: джентльменское отношение к женщинам, трогательное,
какое-то «не наше» отношение к старикам, умение носить партикулярное
платье, гордый поворот головы, и даже сигарета в его длинных «музыкальных»
пальцах выглядела каким-то неземным «прибором»... Но тут появлялись
дети и собака и весь этот медальный образ в секунду развеивался,
как дым: на полу образовывалась куча-мала и никто уже смог бы отличить,
где малышня, а где заслуженный мастер спорта, капитан легендарной
команды – атмосфера в комнате приобретала мягкий, пастельный оттенок
и все тонуло в обстановке всеобщей любви...»
Компромиссы были не для него!..
«К деньгам и прочим благам Витя относился достаточно прохладно:
трудно сказать, что они ему были не нужны – другого способа рассчитываться
в магазинах и за бензин ведь еще не придумали... Но его «устроенный
быт», как мне казалось, его вполне устраивал... Мне думается, все
свои перспективы он прежде всего связывал с футболом, в котором
хотел добиться еще большего – он не видел предела в своем совершенстве...
Он никогда не мог переступить через свое профессиональное отношение
к футболу. Не терпел некомпетентности, лицемерия и, хотя был очень
отзывчив на людскую боль, никогда ничего не обещал, если это расходилось
с его представлениями о порядочности... Лавировать не умел, и никогда
не хотел был кому-либо хоть в мелочи обязанным. Впрочем, всегда
казалось, что у него все есть – запросы были абсолютно скромными:
квартира есть, машина тоже есть, в динамовские «распределители»
приходил самым последним, когда уже все разбирали... Его щепетильность
поражала. Когда-то приспело время с дачей, но у Колотовых денег
не хватало, несмотря даже на то, что уезжающие за границу друзья
продавали ее «по дешевке»...
Очевидно, когда-то дал себе слово прожить жизнь именно так и не
иначе. В наше время такое поведение выделяется из общепринятого
– он позволял себе роскошь быть порядочным!.. Редко кто из нас мог
себе такое позволить – разве что в исключительных случаях... Компромиссы
были не для него!
Жизнь, отданная людям
«Медики, наверное, объяснили бы причину столь внезапного ухода в
неадекватном жизненным ситуациям поведении, друзья же – видят во
всем этом несправедливость конкретных людей... Мне же кажется, что
во многом виной его НЕСВОЕВРЕМЕННОСТЬ – люди «патологически порядочные»,
ответственные, не склонные к конформизму, – как правило, долго не
живут!
Первый серьезный удар по самолюбию, «под дых», Колотов получил,
когда, приняв олимпийскую сборную от Володи Мунтяна, уехавшего «покорять»
Мадагаскар, совершенно случайно не прошел в финал. Его отстранили,
не став разбираться в подробностях. Что ж, не все тренеры выигрывают
– даже самые великие из великих терпят поражения. Такова жизнь –
убеждены философски настроенные французы...
Представляю, как долго он колебался, принимать или нет, во второй
раз «молодежку» – в руководстве ведь остались те же функционеры...
Так оно, по сути, и произошло: не получив достаточной поддержки,
обделенный вниманием коллег, буквально в одиночку, Виктор сумел
лишь хорошо начать турнир, победив сильных россиян, а потом все
стало на свои места... Амбиции некоторых игроков, недостаточная
готовность других, отсутствие действенной конкуренции – все это
вылилось в обидное, безвольное поражение от Исландии. Думаю, уже
тогда, на лавке запасных его сердце «дало трещину», а когда последовала
отставка, о которой было сообщено по телефону да еще и через Трошкина,
– за здоровье Колотова необходимо было уже всерьез бороться!..
А ведь ему надо было только, чтобы внимательно выслушали, указали
на откровенные ошибки, присмотрелись к объективным причинам... Чиновники
же поступили по-чиновничьи: сам факт назначения вместо Колотова
перед последней игрой в Москве, которая уже ничего не могла изменить,
нового тренера можно расценивать, по меньшей мере, как плевок зарвавшегося
функционера в лицо великому игроку. Этих людей ничто не остановит:
вчера они пели осанну великому, сегодня «разбираются» с проштрафившимся,
а завтра, утирая слезу, витийствуют …над его могилой!..
В принципе, отставка сама по себе ничего смертельного не несет –
во всем мире тренеров «меняют как перчатки» и они уже привыкли к
подобного рода экспериментам. Мы же – другие, еще не успели отойти
от «бесконфликтности» советского общества... К сожалению, Витя –
продукт той эпохи... Сегодня жизнь диктует уже иные законы и надо
к новой жизни готовиться...
Виктор всегда очень переживал футбольные неприятности: когда он
играл в поле, эмоции гасились физическими нагрузками, когда он сел
на тренерский «электрический стул», основной удар приняло на себя
не один раз травмированное сердце...
Бывало, так хотелось, чтобы он не таил в себе обиды и неприятности
– пусть бы покричал, помахал руками, выплеснул бы свои горести.
Помню, как он вечерами дома постоянно работал со схемами, планами,
списками: тот игрок травмирован, этого не выпускают в составе и
он теряет форму – а выбора нет, играть некому!..
Вообще-то, хоть Витя был очень осторожен в своих комментариях, но
нам, находящимся рядом с ним, поневоле стало казаться, что ему приходится
едва ли не в одиночку тянуть «молодежку»... А ведь это, что ни говори,
СБОРНАЯ – пусть и молодежная! На меня будут обижаться, но создавалось
такое впечатление, что ему все время мешали: то Лобановский в день
котрольной игры вдруг забирает для «Динамо-2» сразу четырех основных
игроков, то Сабо выдергивает половину состава на сборы национальной,
то Бышовец не подпускает к полю целую группу кандидатов из «Шахтера»...
Создавалось впечатление, что задачи, поставленные перед молодежной
сборной легко разрешимы, что все произойдет само собой – и это,
несмотря на то, что в подгруппе была и сильнейшая французская команда,
и очень мощные россияне...
Как-то в компании друзей зашел разговор о несоответствии уровня
игры современных футболистов и выплачиваемых им за это гонораров...
И Витю, который долго молчал, он очень здорово «умел держать паузу»,
и потом, если высказывался, то под дискуссией уже можно было ставить
точку, – вдруг прорвало: «Это просто безответственные пацаны! Когда
мы играли в футбол, то, прежде всего, любили сам футбол, свою команду
и очень высоко ценили престиж Родины... Да за эти гонорары мы бы
«убили» кого угодно, нас бы никто не остановил!.. И еще. Если бы
нам тогда платили такие деньги, то мы всей командой жили бы прямо
на стадионе, спали бы на поле и жрали бы траву!..»
Удивительно, тренер высокой квалификации, постоянно работающий над
собой, не мыслящий себя без футбола, он годами оставался «за бортом»,
сидел без работы... Видимо, когда-то поставил перед собой планку,
ниже которой не хотел опускаться. Нет, он мог по просьбе Григория
Михайловича Суркиса съездить в Ивано-Франковск, вытащить «Прикарпатье»
из ямы, но как только его начали «дурить», тут же собрал чемодан...
Категорически не мирился с непорядочностью, не терпел необязательности
и не шел ни какие компромиссы с такими людьми. Но, тем не менее,
не помню такого случая, чтобы он вслух кого-нибудь осудил, выдал
отрицательную характеристику, заклеймил...»
Мы все «грузили» его своими проблемами!..
«Когда его не стало, мне, взрослому семейному человеку, имеющему
семью, двух сыновей, внучку, стало очень трудно ориентироваться
в жизни. Витя, не побоюсь громких слов, был для меня чем-то вроде
маяка, я всегда старался поступать так, чтобы он, не дай Бог, не
осудил меня, не подумал обо мне плохо... Его потрясающая порядочность
была той планкой, к которой я все это время стремился, стараясь
и на работе, и дома, что называется, соответствовать... Как-то так
получалось, что я постоянно «грузил» его своими проблемами: то с
женой разошлись во мнениях, то на работе в очередной раз «делят»
самолеты, то вконец «задолбали» газеты и телевидение своими страхами...
И Витя, у которого своих проблем было по горло, никогда не отмахивался,
а спокойно и убедительно разъяснял, успокаивал, убеждал... А, может,
это мне просто так казалось, потому что, в основном-то, говорил
я, а он, выслушав, вставлял пару, от силы несколько, слов... И все
сразу же становилось понятным, совершенно незначительным, и не было
никакого повода для волнений... Он очень быстро анализировал любую
ситуацию, но никогда первым не высказывался – ждал, когда спросят.
Удивительно, как эта врожденная деликатность совмещалась с категоричностью...»
