Вадим Станиславович Никонов, человек советской закалки, любил при
случае задаваться вопросом, который он считал, несмотря на всю его
риторичность, самым важным в футболе: «Что дальше?»
Можно было при коротком знакомстве с Никоновым принять этот вопрос
за ворчание — смущала интонация: резкая, агрессивная. В действительности
же вышеназванная пара слов несла в себе иной заряд: не только озабоченность
переменами, но и стремление понять истинную причину явления, осмыслить
его не обособленно, а вкупе с тем, что было и что будет.
Что дальше? Это ведь сейчас главный вопрос межсезонья в России.
Вопрос про ЦСКА. Про то, что нам теперь ждать от клуба, который
приучил за шесть лет не только к трофеям, медалям, качеству игры,
но и к четкой политике: стратегической, кадровой, да любой иной
тоже.
Отставка Газзаева — а его уход из команды воспринимается после сверхудачной
концовки сезона именно как отставка, притом отнюдь не добровольная,
— в силу отсутствия понимания обросла за короткий срок множеством
слухов и небылиц. Что было вполне предсказуемо — слишком уж мощно
протестовала футбольная среда против окончания едва ли не самой
успешной эпохи в истории красно-синего клуба. Слишком мало было
открытой достоверной информации, объяснившей бы болельщикам, журналистам,
футболистам, тренерам, почему надо так прикипеть к словам, сказанным
не то что в иное время — в совершенно иной ситуации. Почему тогда
можно было принять сложное, но, видимо, единственно верное решение,
а через полгода уже нельзя?
Можно прочитать, что Газзаев говорил с игроками перед своим последним
матчем в ЦСКА, но они так и не выступили в его поддержку, не захотели,
чтобы он остался их тренером — и поэтому-то он и ушел.
Сомнительно. Очень. Иначе — какой им был смысл рвать жилы, умирать
ради победы в абсолютно ничего уже не значащем для них матче, прыгать
выше головы на последних минутах. Было ведь заметно, что команда
играет ЗА своего тренера и ДЛЯ него…
И опять этот самый вопрос — что дальше? Люди, близкие Газзаеву,
говорят сейчас не только о том, что для него решение о разрыве,
принятое в день матча, стало полной неожиданностью, но и о том,
что в Донецк он вряд ли поедет. Не потому, что «Шахтер» не тот клуб.
Потому, что чемпионат Украины слишком уж неинтересен — с точки зрения
вызова, спортивных амбиций — такому гордому и профессионально успешному
человеку. Что лучше взять паузу — и вернуться в российский футбол
красиво. Так, как он сделал это несколько лет назад, придя в ЦСКА,
тоже после небольшого перерыва.
Благо амбициозных и богатых клубов у нас, слава богу, по-прежнему
хватает.
А вот — что дальше для ЦСКА?
На худой конец — как крайний вариант — у Евгения Гинера всегда есть
Йелле Гус. Голландский тренер, протеже другого Гуса — Хиддинка —
пусть и в качестве ином, в роли специалиста по юношескому футболу.
Но ведь был у него за плечами не самый неудачный опыт работы с эстонской
сборной, помните?
Есть, говорят, несколько кандидатур из-за границы. Есть, наконец,
время, чтобы правильно выбрать. Благо ЦСКА сегодня — это не «Спартак»
с его непонятным по своим возможностям составом и еще более непонятной
атмосферой. Газзаев оставил, уходя, очень боеспособный коллектив.
Вопрос, кажется, в другом. В том, что тренера такого масштаба и
харизмы, кто был бы ТАК воспринимаем игроками, не очень-то просто
найти.
Смена тренера — всегда болезненный процесс. Когда уходит тренер
успешный. Потому что следующего будут сравнивать с тем, при ком
все было хорошо. Потому что команда вжилась, привыкла к очень строго
очерченным условиям жизни.
