Маршрут из Санкт-Петербурга в Москву для чемпиона СССР 1984 года
пролегал через Норвегию
Из чемпионского состава «Зенита-84» только один человек работает
сейчас на прямых конкурентов питерцев в премьер-лиге. Как получилось,
что коренной ленинградец, воспитанник СДЮШОР «Зенит» Дмитрий Баранник
оказался в Москве и стал спортивным директором и вице-президентом
«Локомотива»? Об этом сам Дмитрий рассказал в эксклюзивном интервью
«Спорт уик-энду».
Садырин был рассудительнее Морозова
- В следующем году будет отмечаться 25-летие победы «Зенита» в чемпионате
Советского Союза. Сейчас очень много разговоров, что это был всего
лишь эпизод в истории отечественного футбола. Ведь в первой половине
1980-х три года подряд чемпионами СССР становились днепропетровский
«Днепр», минское «Динамо», «Зенит», а клубы, на протяжении многих
лет занимавшие лидирующие позиции, сдали…
- Думаю, что нельзя говорить о какой-то случайности или командах-однодневках.
В ту пору советский футбол вышел на очень высокий уровень. В середине
80-х был самый сильный чемпионат СССР за всю историю. В различных
регионах Советского Союза, в том числе Ленинграде, было много сильных
игроков. В 1980-м «Зенит» завоевал бронзу, и с этого времени, за
исключением 1981 года, находился в пятерке. До 1987-го ленинградская
команда постоянно играла в еврокубках.
- Многие говорят, что успех «Зенита» Павла Садырина был во многом
заложен во времена Юрия Андреевича Морозова. Другие, наоборот, утверждают,
что Морозову не удавалось довести команду до чемпионских высот,
и «Зениту» просто повезло, что возглавивший в качестве освобожденного
тренера национальную сборную Валерий Лобановский пригласил его в
киевское «Динамо»…
- Я не так много работал с Юрием Андреевичем и могу сказать только
одно: тот фундамент, который был заложен в «Зените» при Морозове
- физическая подготовка и дисциплина - не мог не дать результат
в 1984-м. Конечно, Юрий Андреевич был человеком очень жестким, но
он не боялся экспериментов и доверял молодежи. За это ему должны
сказать огромное спасибо многие питерские футболисты. Возможно,
именно колоссальная внутренняя энергия не позволила Морозову стать
тренером чемпионов. Эмоции у него перехлестывали через край и не
давали довести великолепные начинания до логического завершения.
- Именно на базе морозовского фундамента выстроил чемпионский «Зенит»
Садырин?
- Безусловно, Павел Федорович был более рассудителен, чем Морозов,
расчетливее и спокойнее относился к самой игре. К футболистам Садырин
относился поначалу с особым уважением. Он умел разговаривать и с
молодежью, и с ветеранами. Именно обстановка взаимоуважения, до
некоторого времени царившая в «Зените», заставляла ребят выкладываться
на сто процентов на поле, биться за своего тренера. При Морозове
такого не было, взаимоотношения в цепочке «тренер - футболисты»
были иными. Хотя, еще раз повторюсь, именно школа Юрия Андреевича
с трехразовыми тренировками на сборах в Сочи помогла мне вырасти
как футболисту. До сих пор не понимаю, как мы выдерживали те нагрузки.
Сейчас ребята так не тренируются, а все равно жалуются. Футболисты
поколения 80-х работали на износ. Возможно, именно из-за этого у
них сейчас в 45-50 лет проблемы со здоровьем.
- В чемпионском составе «Зенита» только трое - Михаил Бирюков, Анатолий
Давыдов и Вячеслав Мельников - не были воспитанниками ленинградского
футбола. Насколько важен был факт, что за ленинградскую команду
играли именно питерские ребята?
- Это был очень важный момент. В «Зените» в ту пору существовала
преемственность поколений. Когда я пришел в команду, там уже были
Владимир Долгополов, выросший в зенитовской школе, ребята из «Смены».
Многих из них я знал еще по первенству города. Ведь играя за 1963
год, я смотрел матчи ребят постарше. Когда они попадали в команду
мастеров, это подстегивало. Как говорят сейчас, повышало мотивацию.
Понимал, что нужно «пахать» на тренировках и доказывать свою состоятельность
в каждой игре. У нас был по-настоящему ленинградский дух. Я вспоминаю
сейчас нашу чемпионскую команду и понимаю: такого коллектива больше
никогда не будет.
- Может быть, стоит снова вернуться к подобному принципу комплектования
«Зенита»?
- Это вряд ли возможно. Существующая в мировом футболе интеграция
- необратимый процесс. Хотя в пятимиллионном городе, где единственную
команду боготворят, можно добиться комплектования команды процентов
на 70 из своих воспитанников.
Мы не смогли пройти испытание «медными трубами»
- Не находите ли вы закономерности в том, что после бронзы 1980-го
последовал спад в 1981-м, после золота 1984-го - провал в 1985-м
и даже сейчас, когда в «Зените» иностранный тренер, а на ведущих
ролях легионеры, после чемпионского сезона питерская команда не
может выйти на прошлогодний уровень?
- Говорить о том, что нынешний сезон для «Зенита» провальный - нельзя.
Питерский клуб выиграл Кубок УЕФА и Суперкубок УЕФА. В чемпионате
страны «сине-бело-голубые» пока отстают, но у этого отставания есть
объективные причины. Проблемы с составом сказались, да и сохранить
необходимый эмоциональный запал, играя в таком режиме, невозможно.
У «Зенита» по-прежнему есть реальные шансы попасть в «зону УЕФА»
и даже в число призеров чемпионата, что позволит будущей осенью
стартовать в Лиге чемпионов.
- Чем вы объясните провал чемпионской команды времен Садырина?
- Там была совсем другая история. Мы не смогли пройти испытание
«медными трубами». Многие ребята отмечали это в своих интервью.
Не только футболисты, но и руководство клуба впало в эйфорию. Каждый
возомнил себя главным творцом успеха. А главное - начали заниматься
не своим делом. Начали распределять блага, а «Волг», квартир, дубленок
и норковых шапок в эпоху развитого социализма на всех не хватало.
Тренер должен тренировать, а в «Зените» он стал выполнять функции
инструктора райкома, распределявшего дефицит. К тому же игроки стали
взрослеть и осознавать, что футбольная жизнь не вечна. Конечно,
кто-то был обижен, и с маленькой трещины начался большой раскол.
- История с вами и Сергеем Дмитриевым, к которому ушла ваша первая
жена, сильно расколола коллектив?
- Это только усугубило раскол, о котором я говорил, и во многом
предопределило мою судьбу и мой сегодняшний день. В «Зените» были
люди, которые поддержали меня, были те, кто встал на сторону Дмитриева
- это нормально. Главная сложность состояла в том, что мы с Сергеем
были друзьями - не разлей вода. Больше времени проводили вместе
на сборах, чем в семьях. Вокруг нас складывалось свое окружение,
и случай разрушил не только две семьи, но и расколол весь наш мирок.
Сергей уехал, потом я уехал. Наверное, он был действительно настоящим
другом, пожертвовал собой. То, как сложилась моя дальнейшая судьба,
подтверждает старую истину: все, что ни делается - к лучшему. Ни
зла, ни обиды давно уже нет. Исходя из этого опыта, сделал вывод:
что бы ни случилось, надо жить и работать. Возможно, то, что кажется
бедой, обернется большой удачей.
- Проявлялись ли у ваших партнеров по чемпионскому «Зениту» задатки
тренера, бизнесмена или спортивного функционера?
- В той команде все были яркими личностями. Я играл на позиции левого
полузащитника, Давыдов - левого защитника. В начале футбольной карьеры
он мне здорово помогал. До сих пор при встрече я его называю дядей
Толей. До сих пор помню, как он говорил: «Дим, ты давай, иди в атаку,
а здесь я все налажу!» И я знал, что так оно и будет. Были такие
лидеры, как Миша Бирюков и Леша Степанов. К сожалению, мы не дожили
до благословенных времен, когда игрой на поле можно было заработать
на жизнь.
- Согласитесь, что и тогда футболисты зарабатывали больше инженера
или учителя…
- Соглашусь, но жизнь у нас была совсем другая. Мы приходили с тренировки
или после какой-нибудь кошмарной игры измочаленные и вымотанные
до предела, уснуть от переутомления невозможно. В 12 часов телевизор
замолкал, а видик был у одного-двух человек в команде. Это сейчас
можно пойти в ночной клуб, выплеснуть эмоции. Да и на базе ребята
столько не сидят, как нам приходилось. Естественно, кто-то из футболистов
моего поколения к бутылке прикладывался. Нам тяжело было не деградировать
интеллектуально при существовавшем тогда отношении к футболистам.
Выплывали, как могли. Была и еще одна проблема. Сейчас на досуге
можно подумать, куда инвестировать свои заработки и премиальные,
а мы ломали голову, что можно купить на оставшуюся десятку.
В Норвегию меня сослали
- В перестроечные времена для советского человека было мечтой уехать
поработать за границу. Вы уехали в Норвегию, которая не считалась,
да и сейчас не считается футбольной державой…
- Я не уехал, меня, можно сказать, сослали, просто не оставив другого
выхода. В 1988-м была возможность перейти во французский «Гавр».
В Ленинграде проводился турнир породненных городов, на котором меня
французы и заприметили. Руководители клуба сказали: «Молодой еще,
чтобы ехать за границу». Были предложения из московского «Спартака»,
киевского «Динамо», «Днепра», но меня никуда не отпускали. При этом
ничего не делали в плане решения бытовых и финансовых проблем. Считали,
что питерец должен играть за Ростральные колонны. В двадцать лет
с этим соглашаешься, но в 25 или 27 хочется вести другие беседы.
Когда в 1990-м «Зенит» валился, у меня просто не оставалось выбора.
Пришли новые руководители клуба, которые хотели заставить нас играть
на рабских условиях. У нас были на руках контракты, подписанные
прежним руководством, а новые начальники потребовали их сдать. Я
отказался. Сказал, что доиграю сезон, а потом буду решать сам.
- Вроде бы в этом нет никакого криминала…
- Дальше пошел вообще какой-то бред. От меня потребовали вернуть
какие-то деньги. У меня как раз в сентябре родилась дочка, а в октябре
я ушел из «Зенита», даже не доиграв сезон. Руководство действовало
по советским принципам, угрожая «волчьим билетом». Никого не волновало,
что, отдав десять лет «Зениту», я не имею достойных условий для
существования. В результате остался я с маленьким ребенком и молодой
женой безработным. Решил, что в этой ситуации нужно прежде всего
получить диплом о высшем образовании. В 1991-м сдал госэкзамены
в Академии Лесгафта. В декабре же через старое руководство «Зенита»
на меня вышел агент и предложил съездить в Норвегию показаться.
Других вариантов просто не было. Слава богу, в футбол я играть умел,
и со мной заключили контракт на два года. Прямо скажу, рабовладельческий:
клуб снимал квартиру, предоставлял машину и платил тысячу долларов
в месяц. Зато относились ко мне очень хорошо. Вообще, я сейчас делю
свою жизнь на три этапа: советский, который стал для меня настоящей
школой, растянувшийся на 17 лет норвежский и на нынешний, российский.
- Что поначалу показалось вам непривычным в чужой стране?
- В Норвегии я оказался в маленьком городке за полярным кругом,
где не было ни одного русского. Поначалу было непросто. По-английски
более-менее говорил, мог объясниться с местными жителями, но в полярную
ночь чувствовал себя очень неуютно. После зенитовских карантинов
приезжать на игру за час до ее начала на своей машине казалось чем-то
из ряда вон выходящим. Вспоминая советский период жизни, жалею,
что не смог показать болельщикам свой истинный потенциал. В Норвегии,
когда мне было уже за 30, играл лучше, чем в «Зените». Меня до сих
пор помнят и любят в командах, цвета которых защищал.
- Как быстро вы выучили язык?
- Проблема наших ребят, уезжающих в чужие страны, - это общение.
Я же человек контактный, а когда люди это видят, они охотно идут
тебе навстречу. Когда я приехал в клуб «Мелнер», его тренировал
англичанин. Английский свой я сразу подтянул, все было замечательно.
Норвежские игроки очень уважали английский футбол и англичан вообще,
и прекрасно изъяснялись на языке Шекспира. Через два месяца тренера
уволили, и вся команда в одночасье стала говорить по-норвежски.
Мне тут же заявили, что я должен быстренько выучить язык. Мой норвежский
можно определить как «раздевалочный». Я был опытный футболист, ко
мне обращались за советами. Что-то кому-то объяснял, рассказывал
и постепенно более-менее овладел норвежским. Были, конечно, курсы,
но почти родным язык стал именно благодаря общению.
Хагену в Питере и английского хватало
- Почему вы достаточно быстро усвоили норвежский, а тот же Эрик
Хаген, отыгравший в «Зените» четыре сезона и получивший в клубе
капитанскую повязку, русский принципиально не учил?
- Когда в команде все говорили по-английски, я тоже изъяснялся на
этом языке и необходимости учить норвежский не видел. Если бы тренер-англичанин
остался, наверное, так и не выучил бы язык. У Хагена была схожая
ситуация. Он приехал в команду к тренеру, который говорил по-английски…
- Хаген приехал в Санкт-Петербург, когда «Зенит» тренировал Властимил
Петржела, который английским не владел, а по-русски говорил так,
что ему требовался специальный переводчик…
- Язык нельзя выучить за короткий срок. Его учат всю жизнь. Да и
стимул должен быть серьезный. Сидя в 1993-м с двумя маленькими детьми
у телевизора и глядя, как бомбят Белый дом в Москве, я понимал,
что вряд ли что-то хорошее меня ждет в России. У меня, опять-таки,
не было выбора, нужно было приспосабливаться к жизни в Норвегии.
- Хаген при этом очень уважительно отзывался о России и даже купил
дом в Санкт-Петербурге…
- Я Эрика хорошо знаю еще по Норвегии, с его братом играл в одной
команде. Сейчас, как я уже говорил, футболисты могут занять свой
досуг, а средства позволяют жить со всеми удобствами. Для Хагена
купить дом в Санкт-Петербурге или в Москве - это что-то вроде вложения
капитала. Эрик, приехавший в Россию примерно в таком же возрасте,
как я в Норвегию, понимал, что через два-три года он вернется домой.
Я же понимал, что меня обратно никто не ждет. Первые шесть-семь
лет, до того как меня пригласили на столетие российского футбола,
у меня вообще контакта с родиной не было.
- Неужели не тянуло домой?
- У меня был футбол, я играл до 1998 года. После десяти сезонов
в «Зените» отыграл еще восемь в Норвегии, и отыграл довольно неплохо.
У меня росли две маленькие дочки, и даже времени не было на ностальгию.
В Норвегии прожить на зарплату профессионального футболиста невозможно,
приходилось еще и работать. Днем тренировал детей, вечером тренировался
сам. За шестнадцать с половиной лет такой жизни я из советского
спортсмена, совершенно теряющегося в обычной жизни, превратился
полностью в самостоятельного человека.
Предложение – от которого нельзя отказаться
- Что же стало побудительным мотивом для возвращения в Россию?
- Дети выросли, я в Норвегии поработал и там и сям. Самое парадоксальное,
что в 2006 году получил работу, о которой всегда мечтал: стал главным
тренером клуба «Аскер» из пригорода Осло. Пусть команды второй лиги,
но с хорошими амбициями и приличной экономикой. До этого я работал
в престижной спортивной школе, откуда даже ради должности главного
тренера заштатной команды уходить не хотелось. Наряду с этой работой
был вторым тренером в профессиональных клубах, сотрудничал с федерацией
футбола. В Норвегии есть должность тренера, отвечающего по линии
федерации за всех «сборников» клуба, начиная с 15-летних и до молодежной.
Ее я и занимал, пока не пригласили возглавить «Аскер». В России
к этому времени обо мне уже вспомнили. Особенно активно звал на
работу в РФС Виталий Леонтьевич Мутко. Одним из приоритетов в его
работе является развитие детско-юношеского футбола в России, и это
стало основной темой наших бесед. Пока договорились, что я попробую
себя в «Локомотиве», а уже с этим опытом будем идти дальше.
- Почему на вас вышли представители московского клуба, а не родного
«Зенита»?
- Зимой 2006-го я был с командой «Люн» из Осло на сборах в Испании.
Там же тренировался «Локомотив». Познакомился с Валерием Филатовым,
Хасаном Биджиевым, Сергеем Липатовым. С того времени поддерживал
постоянный контакт с представителями «Локо». Зимой 2007-го мне позвонил
председатель Совета директоров клуба Липатов и предложил переехать
в Москву. Мы уже неплохо знали друг друга, но для меня предложение
поработать в структуре «Локомотива» стало неожиданностью. Осенью
2006-го он спрашивал, не хочу ли я вернуться в Россию, но я как
раз стал главным тренером «Аскера» и попросил отсрочки на два года.
Хотелось посмотреть, какой из меня главный тренер. На этом разговор
и закончился. Липатов был настойчив, говорил, что не может ждать
два года, и предложил мне занять должность спортивного директора.
На раздумья дали неделю.
- Предложение было из разряда тех, от которых нельзя отказаться?
- Я в это время был с командой в Турции на сборах, Липатов туда
прилетел для переговоров. Посоветовался с семьей, и мы решили, что
отказываться нельзя. Не только из соображений материального плана.
«Локомотив» - великий клуб, а Липатов - это человек, с которым хочется
работать в одной команде. Энергетика у Сергея Владимировича такая,
что не зарядиться ею невозможно.
- Имело для вас значение, что он начинал заниматься футболом в Питере?
- Я знал, что у него питерские корни. А вот о том, что Сергей Владимирович
имеет непосредственное отношение к «Локомотиву», узнал только через
полгода после нашего знакомства. До этого мы просто говорили о футболе.
Я не просился к нему на работу. Видимо, что-то в моих суждениях
его привлекло. Меня же заразила энергетика человека, захотелось
осуществить его планы развития клуба. Липатов, можно сказать, идет
впереди нашего футбольного времени. Мне импонирует его европейский
подход к делу. Во многом наши взгляды на футбол и пути его развития
совпадают.
Из досье «Спорт уик-энда» Дмитрий БАРАННИК
Родился 9 ноября 1963 года в Ленинграде.
В чемпионате СССР выступал только за «Зенит» - с 1981 по 1990 год.
Сыграл 190 матчей, забил 8 мячей. Чемпион СССР-1984.
С 1991 года жил и работал в Норвегии. Выступал за клубы «Мелнер»
Нарвик, «Люн» Осло, «Стремгодсет» Драммен. Работал тренером в командах
«Люн», «Хонефосс», «Аскер», а также в высшей спортивной гимназии
Осло.
С июля 2007 года - в ФК «Локомотив» Москва. Сейчас занимает пост
спортивного директора и вице-президента клуба.
Борис ХОДОРОВСКИЙ, Москва - Санкт-Петербург. , 15.09.2008
