Бывший гендиректор «Спартака» Юрий Первак — о том, что на
самом деле происходит с «красно-белыми», болельщики которых требуют
отставки руководства
Видимо, это какое-то проклятье… Практически ни одного сезона
самый любимый и популярный российский футбольный клуб — «Спартак»
— не может пережить без скандала. Но того, что происходит сейчас,
пожалуй, не было никогда. Это еще не катастрофа, но уже серьезный
сигнал. Он не связан ни с коррупцией, ни с тренерской отставкой
и ни со скандальным заявлением игрока. Просто от народной команды
отворачивается народ… Суть кризиса такова: болельщики, недовольные
игрой, покидают стадионы в самом начале матча, требуют смены руководства,
они бунтуют против нефтяной корпорации, якобы уничтожающей самобытный
и уникальный дух их команды. По одну сторону — они и красно-белый
ромбик, а по другую — гендиректор Шавло, президент Федун и черная
капля «Лукойла».
Я решил найти человека, который мог бы стать связующим мостом между
этими противоборствующими сторонами, которому изнутри знакомы и
жизнь клуба, и жизнь его владельца — нефтяной компании. Юрий Первак
занимал высокий пост в корпорации, и он же был генеральным директором
«Спартака», когда тот возрождался из руин эпохи бывшего президента
клуба Андрея Червиченко.
В самом начале беседы Юрий Михайлович предупредил: «Это интервью
— не крик души. Я не собираюсь оценивать действия болельщиков или
ругать владельцев. В болезни надо искать не виновного, а просто
ее лечить. Мы встретились для холодного и здравого анализа».
— Я пришел в «Спартак» уже под конец эпохи Червиченко. Был 2004
год, но у меня тогда сложилось впечатление, что попал в 94-й. В
клубе не было нормальной бухгалтерии, как велись финансовые дела
— вообще непонятно. Платежи производились по каким-то записочкам
или наличными вообще без всякой документации. Бардак… Пришлось все
начинать с нуля: бухгалтерия, юридический отдел, финансовый…
— Что, неужели, вы не знали, куда приходили?
— Меня приглашал в команду президент «Лукойла» Вагит Алекперов,
когда уже было точно известно, что компания выкупит пакет акций
у Червиченко. Я надеялся, что в «Спартаке» будет та же система менеджмента,
что и в компании.
— Как происходил процесс «передачи» клуба?
— На тот момент Червиченко являлся всего лишь президентом: 60% акций
принадлежали «Лукойлу», а остальная часть — Андрею Владимировичу.
Он продал свой пакет, оставив за собой малозначимые 10. Причем,
на мой взгляд, Червиченко недолго думал продавать свою долю: как
мне кажется, все свои вложения он мог «отбивать» с помощью многочисленных
трансферов игроков. Тогда, если вы помните, в «Спартаке» числились
чуть ли не 70 футболистов. Что это были за люди, на каких условиях
они перешли, сколько они стоили и как за них платили, не знал, пожалуй,
никто.
— Однако даже после прихода нового серьезного владельца кризис в
«Спартаке» не миновал — скандалы, тренерская чехарда…
— Подождите, давайте по порядку. Во-первых, команда из середины
турнирной таблицы почти сразу вырвалась на второе место. Что касается
тренеров… Признаюсь, инициатором отставки Невио Скалы выступил я.
Это решение было вполне осознанным и продуманным. Я неплохо знаком
со многими очень уважаемыми людьми из европейского футбола. Это
и агенты, и менеджеры, и руководители топ-клубов. Я советовался
с ними: подходит ли Скала под тот серьезный проект, который мы собираемся
развивать? И они ответили: однозначно — нет.
— А по поводу Александра Старкова вы с ними советовались?
— Конечно. Они ведь видели, как выступила Латвия на чемпионате Европы
2004 года. Было ясно, что он — высококвалифицированный тренер. Единственный
его недостаток на тот момент был отсутствие опыта работы со звездами.
И если бы он смог в себе это перебороть, он стал бы очень хорошим
«спецом».
— Неужели вы верили, что «Спартак» может связывать свое будущее
со Старковым?
— На тот момент Старков как фундаменталист был очень полезен для
нашего проекта. Может, иногда его футбол был не таким зрелищным,
где-то от обороны. Но человека тоже можно понять: это был его первый
серьезный контракт. Он получал тогда 1,2 млн в год. Конечно, ему
не хотелось рисковать ни результатом, ни деньгами.
— Вы вот все время говорите о неком большом проекте. А в чем, собственно,
его основная суть?
— Я все время пытался сделать из «Спартака» клуб высокого европейского
уровня: только успехи в Европе могут вернуть «Спартаку» имя и превратить
его в настоящий суперклуб.
— Но для этого проекта должны же были быть какие-то четкие заготовки?
— Главное — для этого были нужны серьезные инвестиции. С ними проблем
в клубе благодаря «Лукойлу» не было и нет. Ими просто нужно было
правильно распорядиться.
Я планировал пригласить в команду в качестве консультанта Отмара
Хитцфельда — тренера мирового класса, который выиграл в Европе все
что можно. И это было реально: у Хитцфельда было соглашение с телевидением,
по которому он получал 2 млн и не имел права подписывать ни один
контракт. Но консультировать он мог. Помощь немца, безусловно, сказалась
бы и на результатах, и самое главное: насколько бы изменилось мнение
о нас в Европе?! Отношение судей стало бы другим, на ином уровне
велись бы переговоры с игроками. Да и сам уровень игроков, готовых
поехать в «Спартак», вырос бы в разы. Профессионалы ведь в первую
очередь спрашивают, кто тренер, а уже затем считают ноли в контракте.
— И что не срослось?
— Мне трудно сказать. Федун вроде был готов. Решающее слово было
за Старковым: если бы он согласился, немец бы приехал. Но что в
итоге случилось — непонятно. Может, ему «посоветовали», что Хитцфельд
нам не очень-то и нужен? Не знаю.
— Что еще входило в ваш проект?
— Были интересные задумки по полному ассоциированию бренда «Лукойла»
и «Спартака», чтобы ромбик клуба висел на заправках компании по
всему миру. Были идеи и по продвижению бренда на азиатский рынок.
Я, к примеру, хотел купить в команду японца Накамуру. Он ведь отличный
игрок, выступал в Италии, потом в «Селтике», но помимо этого он
очень популярен у себя на родине. Если бы Накамура оказался у нас,
я вам гарантирую: одну игру чемпионата России раз в неделю точно
бы показывали в Японии. А это — права на трансляцию — значит, и
деньги клубу, не говоря уже об имидже.
— Ну и, наверное, самая главная часть проекта — строительство стадиона?
— Безусловно. Прошло уже три года с момента, как я ушел из «Спартака»,
а строительство, по сути, не сдвинулось ни на шаг. Я пригласил в
Россию одну из лучших в мире строительных фирм и менеджеров, которые
вообще-то занимались подготовкой чемпионата мира 2006 года. Компания
Hochtief должна была строить, а менеджеры продвигать бренд. На тот
момент проект стоил 130 млн. Но! Разработчики говорили, что компания
LG также заинтересована в этом проекте. И они готовы заплатить 20
млн, чтобы стадион назывался их именем. Далее: примерно 20% стоимости
любой арены уходит на технику и аппаратуру; LG, естественно, устанавливала
все это бесплатно. То есть реальная стоимость стадиона колебалась
в районе 80 млн.
А в итоге мне сообщили, что у меня нет времени заниматься строительством,
и его отдали в руки другого человека. Три года прошло, и теперь
все это обойдется в 550 млн долларов. Причем это реальная на сегодня
стоимость, хотя бы потому, что изменился сам проект: там будет уже
две арены — одна крытая, другая — нет.
— А за вас вообще часто решали, есть ли у вас время или нет?
— К сожалению, да. Например, в истории с переездом Кавенаги. У меня
уже была аргентинская виза, но в последний момент то же самое: у
тебя нет времени, едет смотреть и заключать контракт Женя (Смоленцев
— нынешний технический директор «Спартака». — Р. А.). По правде
говоря, у меня тогда этот трансфер вызывал много вопросов: дорогой,
сможет ли прижиться, попадет ли в тактическую схему? И я больше
склонялся к покупке бразильца Дуду. Он стоил гораздо дешевле, и
как-то верилось в него больше. В итоге, время показало, кто принес
большую пользу российскому футболу.
— А вы не могли бы назвать точную сумму, за которую купили аргентинца?
— Нет. Официально звучала сумма, кажется, в 14 млн. Но я не вникал:
мое дело было только перечислить сумму на указанные счета.
— Но, несмотря на все мытарства Кавенаги в России, его удалось удачно
продать в «Бордо». «Спартак» как минимум на нем не потерял?
— А я бы не был в этом так уверен. «Бордо» не настолько богатый
клуб, чтобы позволить себе такую роскошь.
— Но какой смысл «Спартаку» завышать реальную сумму сделки?
— Имидж. Взять футболиста за сумасшедшие деньги, который ничего
не показал, платить ему зарплату в 2 млн в год, а потом продать
за копейки? Этого бы никто не понял.
— Получается, даже несмотря на то, что вы были генеральным директором,
многие вопросы в клубе решались через вашу голову?
— Да. Например, к приезду тех же Моцарта, Родригеса и Ковальчука
я не имел никакого отношения. Ими занимался Женя.
— Зато вы имели отношение к приезду тех футболистов, которые «решали»
или сейчас «решают» в «Спартаке»: Аленичев, Ковач, Йеранек, Видич,
Быстров, Торбинский, Баженов… Кстати, все защитники — выходцы из
славянских государств…
— Так очень важно, чтобы они понимали все указания вратаря. Быстрая
языковая адаптация была одним из самых важных критериев.
— Видич, наверное, одно из самых удачных приобретений «Спартака»
за последние лет десять?
— Если не больше. Причем достался он клубу, не поверите, примерно
за 5 млн. Изначальная его стоимость колебалась в районе 7, но благодаря
тому, что мы не стали затягивать с выплатой на три года и рассчитались
практически одним траншем, нам сделали скидку. Когда мы его уже
взяли, я спросил у Федуна, какую писать сумму отступных в случае
его перепродажи. Он ответил: 10 млн. Хотя уже тогда было понятно,
что Неманья не собирается задерживаться в России, и через год он
будет стоить гораздо больше. А в Англии затем писали, что Видич
— лучшая покупка «Манчестера» за последние 20 лет.
— Помимо Видича у «Спартака» были возможности пригласить какого-то
классного игрока из серьезного клуба?
— Полно. У клуба была возможность заполучить Самуэля Это’О, когда
он еще даже не играл за «Барселону» (он тогда в Кубке УЕФА забивал
«Спартаку» за испанскую «Мальорку»). Мы сделали предложение: сколько?
Нам ответили — 10 млн. Но тогда в клубе у трансферов были немного
другие задачи, а камерунца купила «Барселона».
— И что, неужели Это’О был готов на переезд в «Спартак»?
— А кто бы его спрашивал? Агенты, которым он принадлежал, были готовы,
а футболист — он, как чемодан: куда скажут, туда и поедет.
— И что все футболисты так?
— Не все, но очень многие. Игроки не всегда решают, где им играть.
— И как в таком случае договариваться с агентами?
— Весь мир трансферов построен на процентах агентам и личных договоренностях.
Если ты знаешь агента или других уважаемых специалистов, то всегда
есть возможность договориться.
— А еще примеры можете привести?
— Пожалуйста: Хенрик Ларсон. В 32 года он был свободным агентом
и мог бесплатно перейти в любой клуб. Он просил зарплату в 3 млн
и был готов переехать в Россию. Но некоторым в клубе он показался
старым, и сделка не состоялась. Зато затем Ларсон в свои годы забивал
и в «Барселоне», и в «Манчестере».
Или другой пример — Кристиан Вьери, тоже ведь в прошлом один из
лучших нападающих в мире. У него заканчивался контракт с «Интером»,
и итальянцы за заслуги перед клубом готовы были его отпустить бесплатно.
Главное было «потянуть» немаленькую зарплату. Ему тогда было 32
или 33 года, и пользу «Спартаку» он еще мог принести, учитывая его
опыт и статус. Так вот мы нашли компромисс по его зарплате. У Кристиана
есть собственная линия одежды, и если бы нам удалось помочь ему
наладить распространение в России, то, естественно, размер его зарплаты
уменьшался. Но и с ним вышла та же история — мол, старый, и все.
В «Спартаке» мог также играть нынешний основной защитник «Манчестера»
и сборной Франции Патрис Эвра. Договоренность уже была, но в последний
момент один «великий специалист» отсоветовал Федуну его покупать:
характер у француза сложный, непонятно, как он себя поведет?
Самая нелепая история вышла с левым защитником немецкой «Герты»
и сборной Хорватии Йосипом Шимуничем. На него тогда претендовало
несколько клубов, но мне благодаря немецким агентам удалось договориться
с игроком и клубом. Причем сумма была тоже вполне реальная — 5,5
млн. От нас уже ждали официального факса, чтобы начать оформление
сделки, когда вдруг в «Герту» звонит все тот же «специалист» и говорит,
что он действует по поручению президента клуба Леонида Федуна. Его
спрашивают: «Где Первак?». Ну, мол, у него сейчас нет времени заниматься
этим вопросом. «Хорошо, Шимунич продается, но за 10 млн».
— Почему они так ответили?
— Потому что у российских клубов еще нет того статуса, чтобы вот
так в лоб вести переговоры по ценным игрокам. Эти дела надо вести
осторожнее: через агентов, знакомых, менеджеров и так далее. А напрямую
нам, конечно, будут рисовать сумасшедшие нули.
— В общем, в клубе постоянно пытались действовать через вашу голову.
И вы, конечно, с этим мириться не стали?
— В общей сложности я написал три заявления об уходе: два порвали,
а третье уже не стали.
— Получается, внутри «Спартака» на протяжении уже стольких лет нет
доверия?
— Это так. Мало того что любой мой шаг рассматривался через микроскоп,
так еще в клубе работали люди (да они и сейчас работают), которые
постоянно, скажем так, «стучали по дереву». Причем не только на
меня, но и на игроков. Я не хочу называть их фамилии: ребята и так
прекрасно все знают.
— И сразу после вашего ухода в «Спартаке» наступил застой: ни результата,
ни игры, ни удачных приобретений…
— Понимаете, у Федуна как вице-президента крупной компании просто
не всегда хватает времени вникать в суть всех проблем. И он, как
любой другой руководитель, полагается на менеджеров. Они должны
отвечать за все, что происходит в клубе.
— Например, генеральный директор Сергей Шавло…
— Да Шавло в этой команде отвечает за скрепки! И то не факт — может,
этим занимаются и другие люди. Он просто визитная карточка «Спартака»,
свадебный генерал — не знаю, называйте как угодно. Какие могут быть
претензии к человеку, который ничего не решает? Уж кого-кого, но
вины Шавло в сегодняшнем кризисе команды никакой нет.
— И кто же тогда выполняет его функции?
— Наверное, Женя. Он хороший юрист, но в футбольной сути разбирается
слабо.
— А вы не могли бы сравнить, сколько стоил бренд «Спартака», когда
его продавал Червиченко, и сколько он стоит сегодня?
— Это трудно оценивать. Но, как я думаю, Андрей Владимирович тогда
его продал примерно за 25 млн, а сейчас он стоит порядка 100.
— Получается это заслуга руководства клуба, который всего за пару
лет настолько подорожал?
— Мне кажется, «Спартак» как проект все это время развивался по
накатанной. А когда инерция сошла на нет, все проблемы клуба стали
очевидными.
— Юрий Михайлович, вам не обидно, что тот большой проект, о котором
вы говорили, так бесславно закончился?
— Что сейчас вспоминать те времена? Их надо забыть — «Спартаку»
нужно искать выход, исходя из сегодняшнего положения дел. Хочу,
чтобы меня все правильно поняли. И когда я приходил в «Спартак»,
и когда уходил из него, меня ничего не волновало, кроме результата.
Деньги мне были не нужны — я уже был состоятельным человеком. Я
не держу обиды ни на Федуна, ни на кого другого. С Леонидом Арнольдовичем
мы, кстати, нормально, без скандалов распрощались. Просто «Спартак»
никогда не был для меня пустым звуком, поэтому видеть все, что сейчас
с командой происходит, конечно, тяжело. Это раз. И второе — жаль,
что проект мне просто не дали довести до конца.
— На ваш взгляд, вообще возможно превратить «Спартак» в успешный
бизнес-проект, не навредит этому знаменитому спартаковскому духу?
— Уверен, что да. Для этого необходимо единение всех: и болельщиков,
и команды, и менеджеров, и руководства. Поэтому нужно полное доверие
к каждому участнику проекта и, безусловно, нужен нормальный диалог.
В первую очередь — руководства с болельщиками. Их надо учить, они
должны понимать каждое наше бизнес-решение. И тогда менеджеры будут
спокойно развивать проект, а болельщики — охранять, как вы его называете,
дух.
— О российском чемпионате постоянно ходят слухи как о коррупционном
болоте. Когда вы были в клубе, сталкивались с этой проблемой?
— Конечно, предложения «сдать» или купить матч поступали постоянно.
Но просто в премьер-лиге это редко исходит напрямую от руководства
клуба-соперника. Как правило, этим занимаются «околофутбольные»
лоббисты.
— То есть все разговоры о том, что наш футбол становится чище, —
просто разговоры и ничего больше?
— Не знаю, я ведь уже несколько лет вне футбола, может, что-что
и изменилось. Хотя я не слышал о том, что упразднили подпольный
тотализатор и покончили со всеми «околофутбольными» деятелями.
— И как вы реагировали на все эти предложения?
— Если сразу прямо говорить «нет», от тебя отстанут. Мне, поверьте,
было что им противопоставить. Повторяю: мне не нужны были от футбола
деньги, интересовал только результат.
— Давайте представим, что вы снова менеджер в «Спартаке»…
— Сложный и болезненный вопрос: я же не знаю сегодня всей внутренней
кухни клуба. Но для всех очевидно: в первую очередь необходимо менять
главного менеджера. Это должен быть настоящий профессионал с полным
карт-бланшем. Готов ли на это Федун — большой вопрос.
Далее. Любому специалисту понятно, что Черчесов сегодня — тренер
не уровня «Спартака». Он отличный человек, но стоит признать: команда
играет в непонятный футбол. Но, с другой стороны, постоянно менять
тренеров — тоже не выход. Тем более что сейчас свободных специалистов
экстра-класса в Европе практически нет. Первый, к кому бы я, например,
поехал, — это Райкард. Но согласится он или нет — тоже вопрос. А
в России потенциально свободен только Газзаев. Но у него специфический
взгляд на футбол.
— Получается какая-то безысходность…
— К сожалению. Ее можно преодолеть, только если произойдет то единение,
о котором я уже говорил. Появится доверие, наладится менеджмент,
улучшится микроклимат, и проект снова начнет работать.
— Вы сами готовы вернуться в «Спартак»?
— Меня туда никто не зовет. У меня очень много условий, причем отнюдь
не финансового свойства, которые нынешнему руководству будет просто
невозможно выполнить. Да и вообще вопрос не в том, вернусь я или
нет. Не это важно. А важно – найти выход. И он, на мой взгляд, только
один – в единении и нормальном диалоге.
Справка «Новой»
- Федун Леонид Арнольдович. Выпускник Ростовского высшего военного
командного училища. В 1993 закончил учебу в Высшей школе приватизации
и предпринимательства. Кандидат философских наук. Вице-президент
по экономическому анализу и информации НК ОАО «Лукойл». С 2004 года
— президент футбольного клуба «Спартак» (Москва).
- Шавло Сергей Дмитриевич. Выступал за московский «Спартак», столичное
«Торпедо», сборную СССР. Играл за австрийские клубы «Рапид», «Фаворитен»
и др. В 2004 году пришел в «Спартак» на должность тренера-селекционера.
С сентября 2006-го — генеральный директор клуба.
- Немецкая строительная фирма Hochtief является четвертой крупнейшей
строительной компанией в мире. Общий объем продаж компании на 2006
год составлял 15,5 млрд евро. В 2006 году Ноchtief занималась строительством
терминала Шереметьево-1 и реконструкцией Шереметьево-2. Второй по
величине акционер компании — Олег Дерипаска.
