ВЛАДИМИР ГАБУЛОВ: У ВРАТАРЕЙ НЕ ДРУЖБА, А ДОБРЫЕ
ОТНОШЕНИЯ
Беседа с вратарем «Динамо» потекла в русле «почему нет?». Уединившись
за столиком в шумной «Меге» в Химках с корреспондентом «Советского
спорта» Владимир
Габулов рассказал, почему его отец не стал профессиональным
футболистом, почему Владимир не решился украсть собственную жену,
почему не пошел в ночной клуб пораньше и почему не «погибнет» в
своей новой команде, которой после поражения во Владивостоке играть
сегодня с «Зенитом».
«ДОМА ПОЕМ ЕЩЕ РАЗ»
...Мягко говоря, необычное место встречи – «Мега» в Химках в половине
восьмого вечера. На остановке у «Речного вокзала» две разношерстные
толпы: одна возвращается со столичной работы в райцентр в маршрутке,
другая, запасшись пакетами и тележками, бесцеремонно сражается за
сидячие места в бесплатном автобусе до торгового центра. Прибиваюсь
к первой, деваться некуда: Габулов по телефону извиняется, но стоит
на своем – от Новогорска, где база «Динамо», до Химок ему ехать
близко.
Чтобы не терять времени, страж ворот поджидает меня в «Меге» у эскалатора.
Везет на второй этаж супермаркета и усаживает за столик в кафе,
раскинувшегося над ледовым катком. С дивана «парящий орел» (так
на одной из тренировок назвал Владимира наставник сборной России
Гус Хиддинк. – Прим. ред.) с высоты птичьего полета поглядывает
на фигуристов и, не в силах переорать ледовую музыку, когда диджей
особенно зверствует, только отшучивается: «Ничего себе, тихое местечко!».
А сам, пользуясь паузой, уже отрезает очередной кусок от блинчика
с мороженым.
– А домашний ужин? Жена, небось, ждет, готовит…
– Домашний ужин, – Габулов торопливо проглатывает блин, – это святое!
Приеду домой – поем еще раз. У нас гостят родители. У плиты стоят
супруга и мама: они сейчас вдвоем готовят.
– Две женщины на кухне? Обычно это заканчивается скандалом…
– …пока все нормально, – смеется. – Даже традиционные три ребра
и три пирога делают.
– А это что такое?
– Да вы что? – Владимир чуть не обиделся, и разговор мог быть испорчен
в самом начале. – Не знаете три осетинских пирога?! Их делают с
осетинским сыром, картошкой и с мясом (а наряду с тремя пирогами
кладутся на стол три ребра от жертвенного животного. Число «три»
означает стихии, которые окружают человека: солнце, вода и земля.
– Прим. ред.).
– И какой из трех пирогов любимый?
– Все три! Сказать честно, я здесь соскучился уже – не найти в Москве
сыр, из которого пироги эти делать. Вот и пришлось отцу везти его
сюда из Моздока. Я вам сейчас секрет открою. После игры «Динамо»
– «Локомотив» московские журналисты подметили: Габулов во время
матча не выходит за пределы поля – даже если пить хочет, то принести
воды просит мальчиков. Но так я себя только в той игре повел. Это
все предрассудки: иному вратарю что-то по голове дало: надо пойти
поцеловать штангу – и он идет! Я штанги не целую.Даже головой о
них ни разу не ударялся – только спиной и ногами. И линию в самой
серединке вратарской площади – чтобы чувствовать позицию и не терять
ворота – я себе на газоне только на тренировках рисую, да и то у
Игоря Семшова и Димы Хохлова мяч сейчас летит так, что, рисуй не
рисуй, не возьмешь! Но есть у меня другая примета. Уже традиция.
С утра, в самый день игры мама всегда делает для меня вот эти самые
три пирога…
«ЗА ВРАТАРЯ БЛАГОДАРИТЕ РОДИТЕЛЕЙ»
– А знаете, благодаря кому я в девять лет в ворота встал? – у нового
вратаря «Динамо» откровение следует за откровением. – Благодаря
родителям. Мне вратарская форма нравилась, а мама шила мне налокотники
и накладки на штаны и шорты. А отец играл в футбол за любителей
– и мы с ним на его матчи вдвоем по всей Северной Осетии ездили.
Пока он в поле бегал, я за воротами стоял. Раз даже случай был,
что я мяча не увидел – зазевался – и получил им прямо в лицо. Да
еще с такой силой, что невольно сделал сальто! А когда младший брат
Георгий подрос, стучать мячом во двор нашего маленького частного
дома в Моздоке мы выходили вместе с ним. Мячи в советские времена
редкостью были, а у нас благодаря отцу их была куча – и кожаные,
и резиновые. В то время я больше резиновые любил: ими легче бить.
У сына моего двухлетнего Данэла сейчас десять мячей. На прошлой
квартире, в Перми, он не знал, за какой взяться: один пинает, второй,
третий… Это сейчас мы некоторые припрятали. А тогда – прихожу с
тренировки, уставший, поем, лягу, а он меня с кровати поднимает
и кричит: «Папа, гол!».
– Спорите в семье, где все: дедушки, отец, вы с братом и ваш сын
играют в футбол, – кто лучший футболист?
– Да нет! По Данэлику пока только видно, что он правша. Мои дедушки
оба обожали футбол, но, кроме уличного, ни в какой не играли. Но
зато отец мамы заправским статистиком был: когда мы были детьми,
вел тетрадки, в которых делал самые подробные записи: с кем играли,
какое соревнование, сколько я пропустил и сколько мячей забил мой
брат. Он ходил на игры – и все описывал, а если не попадал на наш
матч, мы прибегали к нему домой, наперебой кричали, как сыграли,
а он записывал с наших рассказов. Дед уже умер – и те его тетрадки
теперь мама хранит. Приятно иногда в них заглянуть.
– Карьерой младшего брата довольны?
– Хотелось бы немножко лучше: он сейчас в «Алании» в аренде от «Локомотива»
играет. Когда мы росли, команда из Владикавказа побеждала – и мы,
все мальчишки Северной Осетии, мечтали играть в «Алании» (сам Владимир
окажется в этой команде в 2001 году, когда уйдет из московского
«Динамо». – Прим. ред.), а сейчас футбол в ней не тот. К Георгию
я отношусь очень требовательно: еще ни разу в жизни не был полностью
доволен его игрой. Хотя и понимаю, что таких футболистов нет, но
я все равно хочу, чтобы он все делал от и до. Мне и самому после
матчей нужна его правда – брат вдвоем с супругой мне о моей игре
говорят больше, чем родители, которые боятся меня расстроить. Отец
от волнения даже важные игры недосматривает: представляете, ушел
от телевизора как раз после того, как Руни мне гол забил. А потом,
когда узнал, что мы англичан обыграли, так рад был! После первой
игры за «Динамо» против «Локомотива» жена Кира сказала: «Нормально
сыграл. Средне. Но пропустил много!» (два мяча. – Прим. ред.). А
Жора добавил: «Пролетел» ты, брат, один раз, когда Сычев освободился,
ты на него выскочил, а он через тебя мяч перекинул…». Но, не выскочи
я сразу, Дима меня просто расстреливал бы – мне же в борьбе и суете
не хватило точности. В голах я и не ошибся, может быть, но и не
выручил…
«СТАЛ УВЕРЕННЕЕ, КОГДА УШЕЛ ИЗ ЦСКА»
– Знаю, что в первый приход в «Динамо», семь лет назад, вы как раз
этим и грешили: все время бежали куда-то из своей штрафной.
– Было дело: достаю или не достаю мяч – все равно бежал. А когда
вратарь без устали мечется по штрафной, возникает ощущение суеты.
Мне один из тренеров вратарей говаривал: «Ты должен выбрать точку
в штрафной, куда тебе этот мяч принесут».
– Научились выбирать?
– Не знаю. Может, это у меня и сейчас не всегда выходит, – голкипер
сборной России и бронзовый призер Евро честен по жизни, – мне еще
многие вратарские нюансы предстоит дорабатывать. Знаете, когда я
ощутимо почувствовал себя увереннее? Когда ушел из ЦСКА. В «Кубани»
я выходил на игру – и знал, что я могу. Конечно, были и ошибки,
и недочеты – но случались они не из-за неуверенности. Подчеркиваю:
я не говорю, что я сейчас уверен, – улыбается. – Но и не говорю,
что я не уверен.
…На этих словах официантка приносит пепельницу и с легкостью, выработанной
с годами, произносит:
– Нужна?
– Кому? – Габулов чуть не перевешивается через стол от удивления.
– Мне?!.
«ТЕЩИ НА МОЕЙ СВАДЬБЕ НЕ БЫЛО»
…Минут через двадцать, уже без вопросов, официантка возвращается
к своей теме, показательно громко водружает стеклянную пепельницу
в центр стола и молча уходит. Габулов смеется. А мы тем временем
от футбольной жизни возвращаемся к семейным зарисовкам.
– Мы с моей супругой Кирой познакомились летним вечером, на уличном
гулянье по случаю Дня Владикавказа, – вспоминает Владимир. – Она
пришла на праздник с учебы, а я вышел прогуляться после двух тренировок
в «Алании». В первые минуты разговора выяснилось: мы оба из Моздока,
но ни разу не виделись, потому что учились в разных школах. В 2004-м
после года в ЦСКА я понял: больше так жить мы не можем друг без
друга, я – в Москве, она – в Моздоке.И поженились. Причем почти
в тот же день, что и мои родители: у них свадьба была 19 декабря,
у нас – 18-го.
– Крали невесту?
– Нет. Все из-за того, что она не захотела, да и родители были против.
Но мы и так неплохо повеселились. Кстати, у нас такой обычай: на
первом дне свадьбы родителей жены не бывает. А на второй – они приходят
с приданым, с родственниками, с соседями и друзьями. И вот у нас
даже этот узкий круг составил триста человек, – смеется. – Но зато
все было весело – с тостами, с национальной музыкой, с зажигательными
кавказскими танцами. А вот я, к стыду моему осетинскому, в тостах
оказался слаб!
– Как сын рождался, видели?
– Нет. Я в это время дома спал. 8 января (у нас в ЦСКА еще отпуск
был) привез утром супругу в роддом, а врачи мне и говорят: «Ну,
езжайте домой: когда она родит, неизвестно, поэтому чего вы здесь
будете сидеть?». А в шесть вечера разбудили меня телефонным звонком:
«Поздравляем, – говорят, – у вас сын!». Я – в роддом. Сначала сказали:
«К новорожденному нельзя!». А потом: «Ай! Ладно-ладно! Папу – пропустим!»
– переодели меня в смешной костюм – медицинский халат мне лишь до
колена доставал, сланцы какие-то непонятные, маска, шапка – и я
с мешками подарков медсестрам, докторам и уборщицам пошел по кабинетам
и палатам. Сестра, когда меня увидела, начала смеяться. Самая большая
нагрузка тогда на дедушек выдалась: у меня через несколько дней
сбор начинался, а они там, в Моздоке, не одну неделю праздновали
– баранов резали! Ой, – исправляется, – это я так выразился: «резали
баранов». Конечно, их резал кто-то, а дедушки только столы накрывали.
А то читатели представят картину: два деда-осетина сидят во дворе
и десятками режут баранов (смеется).
– Сына в честь кого назвали?
– Я хотел назвать его Борисом – в честь отца. А тот наказал дать
внуку древнее осетинское имя – в честь пра-прадеда, которого даже
он сам в глаза не видел. Но отец сказал: значит, нужно сделать так.
У нас принято делать то, что советуют старшие. Мама моя сейчас смотрит
на Данэлика и смеется: он ей своим непростым характером меня в детстве
напоминает. Мы ему не разрешим что-нибудь, а он схитрит: кивнет,
мол, ладно, задобрит нас, а потом – раз, и все сделает по-своему.
У сына три любимые игрушки: машинки, мячи и книжки. Книжки он не
рвет – листать любит: откроет и делает вид, что читает, смотрит
на картинки и рассказывает что-то свое. Мне в школьном возрасте
вообще книжки не нравились, а сейчас люблю. Но на боевики и детективы
не размениваюсь: книги читаю хорошие и интересные, стоящие.
– Вам их когда-нибудь дарили?
– Да. Когда впервые оказался в «Динамо», я читал книгу «Зеленый
король» (написанная Полем-Лу Сулицером, она основана на реальных
событиях. – Прим. ред.). Там пересказывалась жизнь одного еврея,
который родился перед войной, прошел ее всю, побывал в концлагере,
а потом сколотил большое состояние и стал очень богатым человеком.
Прошло лет пять – и мне очень захотелось ее перечитать, но найти
ее я так нигде и не смог. А Кира отыскала эту книгу для меня – и
подарила!
«ОЧЕНЬ ДОБРЫЕ ОТНОШЕНИЯ»
…Час нашей беседы истек. Владимир уже попросил счет и вдруг признался:
– Честно скажу, я сейчас в «Динамо» не особо хотел интервью давать:
думал, наладится все – тогда и будем беседовать…
– Вратарская дружба – миф?
– Она существует. Но я бы назвал ее иначе: «очень добрые отношения».
Друзей много не бывает: один-два, самые преданные, которые в жизни
тебя не подведут. А те, с которыми ты поддерживаешь неплохие отношения
и общаешься, – это добрые товарищи. Так у нас сложилось с Игорем
Акинфеевым, еще со времен ЦСКА.
– Об этом товариществе я наслышана. С Игорем вы дружили так, что
даже гетры ему перед игрой подтягивали…
– Ну дает Вячеслав Викторович! (тренер вратарей ЦСКА Чанов. – Прим.
ред.). Мы с Игорем от души посмеялись после его интервью! Оба, наверно,
те его слова наизусть выучили: «Я поправляю Игорю гетры перед матчем,
а когда я играю, то же самое делает он». Мы с Акинфеевым всегда
тепло общались, – Володя не может больше сдерживать смех, – но не
настолько же!
– Владимир, вы знаете, Сергей Овчинников был шокирован вашим переходом
в «Динамо»: «Нельзя, чтобы в команде были два первых вратаря: Шунин
и Габулов – оба погибнут!».
– «Погибнут»… – повторяет за мной Габулов и словно цепенеет от пророчества
опытного Босса. – А Гус (Хиддинк. – Прим. ред.) одобрил мой переход
в «Динамо»: подошел ко мне после Евро и сказал: «Давай работай!
Для игры сборной неплохо будет, если у вас с Колодиным будут отточенные
взаимоотношения». Если руководители «Динамо» обратились ко мне,
значит, у них были на то свои причины, но обсуждать их я не хочу.
Мне важно, чтобы на меня рассчитывали, а чтобы оправдать доверие,
я отдам все свои силы и мастерство: «Динамо» должно выигрывать.
– Но вы понимаете, что две-три ваши ошибки, и в воротах «Динамо»
– Антон Шунин?
– Я не хочу об этом говорить. Все, что я могу сделать, – это думать
о том, как выходить на тренировки и делать так, чтобы я сам не мог
задать себе никаких вопросов по игре. Если вопросов не будет – все
будет нормально. Поверьте: суровее критика, чем я сам, нет на этой
земле.
– В «Зените» была ситуация, когда вратарей – Малафеева и Чонтофальски
– чередовали…
– С этих колоколен я смотреть не буду. Доверие к одному из голкиперов
должно быть стопроцентным. Тасование вратарей ни к чему хорошему
не приведет.
– Как вас принял Антон Шунин? – уже вслед убегающему домой Габулову
едва успеваю выкрикнуть последний вопрос.
