Кто-то из современных мудрецов заметил: "Человеку постоянно
необходимо нечто, что помогало бы ему жить, что мешало бы ему жить
и что он мог бы преодолевать". Познакомившись с Дмитрием
Хохловым, я убедился, что он с раннего детства был в полной
мере обеспечен и тем, и другим.
"ОТЦА ЗАМЕНИЛИ ДЕДУШКА И ПЕРВЫЙ ТРЕНЕР"
Он родился в декабре 1975 года в Краснодаре.
- Все мы - мама (она работала бухгалтером на одном
из городских предприятий), дедушка с бабушкой и я жили в "хрущевке",
- рассказывает Дмитрий. - Об отце у меня сохранились только смутные
воспоминания. Пока мне не исполнилось четыре года, он иногда жил
с нами, а потом ушел.
- Видимо, отца вам в какой-то степени заменил дедушка?
- Отца мне заменили два человека - дедушка и мой первый тренер Михаил
Васильевич Афонин.
Дедушка, ярый болельщик, бережно хранил все футбольные программки.
А перед началом каждого сезона приобретал годовой абонемент на игры
любимой "Кубани". Неудивительно, что и я заразился его
увлечением...
А с Михаилом Васильевичем я познакомился, когда заканчивал третий
класс. Он тогда пришел к нам на урок и сказал, что ищет ребят, которые
смогли бы учиться в спортивной школе. Потом посмотрел нас в игре
и отобрал двоих, в том числе и меня. Михаил Васильевич относился
ко мне как к сыну, постоянно созванивался с мамой, расспрашивал
обо мне и рассказывал ей о моих школьных делах. Мог и прикрикнуть,
и отругать, если я, скажем, получал замечания по поведению... Но
больше всего я благодарен ему за то, что он поддерживал во мне веру
в себя, говорил, что у меня есть способности и что я обязательно
стану футболистом.
Михаил Васильевич старался так подготовить нас, чтобы мы знали,
как действовать в любой ситуации, и потому не жалел времени на то,
чтобы объяснить нам каждую деталь того или иного тактического варианта.
Поначалу это казалось странным и даже ненужным, поскольку больше
всего нам хотелось играть с мячом, бегать и забивать. Но постепенно
мы стали понимать, что именно тактическая грамотность приносила
нам успех в некоторых играх.
Я, кстати, вспоминая уроки первого тренера, тоже говорю своему старшему
сыну Игорю, который играет в детской команде, что главное для юного
футболиста - научиться читать игру, правильно оценивать обстановку
и принимать верные решения.
"ЛЮБОВЬ СНАЧАЛА ПОМЕШАЛА. А ПОТОМ ПОМОГЛА"
- На вас довольно быстро обратили внимание тренеры ЦСКА. При каких
обстоятельствах это произошло?
- Лет в 13 - 14 меня пригласили в юношескую сборную Союза. Однажды
- мне было уже 16 - мы принимали участие в каком-то турнире на московском
стадионе "Динамо". После одного из матчей подошел Геннадий
Иванович Костылев и пригласил нас с Владиком Радимовым в ЦСКА: "Если
есть желание, приезжайте. В Москве сможете и тренироваться, и школу
окончить". Мы сказали, что подумаем, а через какое-то время
созвонились с Костылевым и сказали ему, что заканчивать школу все-таки
будем у себя дома: до выпускных экзаменов оставалось всего полтора
месяца, и переходить куда-то не было никакого смысла. "Хорошо,
- сказал Костылев, - тогда приезжайте летом". Радимов приехал,
а я решил бросить футбол.
- Почему?
- Наверное, потому что у меня ветер был в голове. Мне было 16 с
половиной, и я был влюблен в девушку, с которой мы вместе учились.
Не хотел с ней расставаться и поэтому собирался закончить с футболом
и остаться в Краснодаре. Но потом все же понял, что футбол - это
тоже моя жизнь.
- Любовь порой пробуждает в нас непостижимые источники энергии...
- Так было и со мной. Я испытал необыкновенный подъем, когда в 93-м
у нас с Ульяной родился ребенок: ради них готов был горы свернуть.
Поэтому можно, наверное, сказать, что любовь сначала помешала мне,
а потом помогла.
- А когда вы поженились?
- Нам не было еще восемнадцати, и мы с ее родителями и моей мамой
ходили получать от какой-то специальной комиссии разрешение на брак.
- В Москву переехали после свадьбы?
- Нет, я стал москвичом раньше: в 92-м меня взяли в дубль ЦСКА,
и больше года я жил в столице один, Ульяна же только иногда приезжала
ко мне. И потом, уже расписавшись, мы больше года жили порознь...
В Москве мне сначала очень не понравилось: в этом огромном городе,
где все куда-то спешат, не было и намека на то дружелюбие, к которому
я привык дома. В Краснодаре все у нас в подъезде знали, кто чем
дышит и чем живет; к нам запросто заходили ребята с нашего двора,
с которыми мы вместе играли в футбол и ходили на Кубань купаться
и рыбачить. Мама их угощала, и в этом никто не видел ничего особенного:
все соседи поступали так же.
Мне очень недоставало моих родных и друзей... Спасало только то,
что я жил в пансионате, с ребятами, которых знал по юношеской сборной.
Но после того как перевез в Москву семью, столица стала мне нравиться
все больше.
- Приходилось, наверное, и на молочную кухню ходить...
-...и в очереди за молоком стоять, и на рынок за три километра бегать,
поскольку супермаркетов тогда не было, а о машине я мог только мечтать...
- Вы не раз говорили, что и по сей день испытываете ностальгию по
ЦСКА. Почему же ушли?
- Мне, конечно же, не хотелось расставаться с этим клубом. Да потом
я прекрасно себя чувствовал в "Локомотиве", а сейчас мне
очень нравится в "Динамо", но ЦСКА - моя первая команда,
а она, как и мать, только одна. Ушел же потому, что ЦСКА оставили
Александр Тарханов и Назар Петросян, которые открыли мне дорогу
в большой футбол. Меня, кстати сказать, одно время хотели отправить
в Израиль - то ли в аренду, то ли продать. В Москве я остался только
благодаря Тарханову - став тренером, он сказал: никого никуда отправлять
не надо.
Тарханов многое для меня сделал, и когда он ушел в "Торпедо",
я посчитал, что должен пойти вслед за ним.
- Не кажется ли вам, что в вашей судьбе большую роль сыграла случайность?
- Я в этом не сомневаюсь. Счастливой случайностью было то, что Геннадий
Иванович Костылев пришел на ту игру, в которой я принимал участие,
что он обратил на меня внимание и пригласил в ЦСКА. Пропусти он
тот матч, меня, возможно, никто и не заметил бы. А еще раз повезло,
когда сорвался мой переезд в Израиль. И это тоже счастливый случай.
Не приди Тарханов, меня бы туда отправили, и моя судьба сложилась
бы совсем по-другому.
"ГЕРЕТС БЫЛ ЧЕСТЕН"
- Но в "Торпедо" у Тарханова вы отыграли всего год...
- Я и не собирался надолго там задерживаться, поэтому, когда подписывал
контракт, договорился с руководством: если получу предложение, которое
устроит и меня, и клуб, то уйду из "Торпедо".
- Такое предложение вам в 1997 году сделал голландский ПСВ, который
тренировал Дик Адвокат. Трудно было освоиться в зарубежном клубе?
- На первых порах больше всего мешало то, что ни я, ни жена ни слова
не знали по-голландски.
- Но переводчика-то вам дали?
- Только на первые четыре дня; он постарался помочь нам в решении
самых насущных бытовых проблем, а затем укатил к себе домой, в Амстердам.
Приезжал к нам раз в неделю или две, но только если возникала острая
необходимость. У нас, правда, был учитель голландского, но толку
от занятий было немного, так как он не говорил по-русски...
Работники клуба старались во всем нам помочь, но первые полгода
были очень трудными. Ну а потом в Эйндховен приехал Юра Никифоров,
и стало повеселее.
- А что сегодня всплывает у вас в памяти, когда вспоминаете Голландию?
- Загородный дом, который мы арендовали. Кругом лес, тишина, только
иногда увидишь кролика или белку. Летом спали с открытыми окнами:
проснешься рано утром и слушаешь, как птицы поют...
Недавно, когда у нас были сборы в Голландии, мы съездили в Эйндховен,
погуляли по улицам, и на меня сразу нахлынули ностальгические чувства.
Вспомнилось, как мы со старшим сыном Игорем катались на велосипедах
по "нашему" лесу. Это было здорово!
- И на футбольном поле у вас под руководством Адвоката все тоже
складывалось как нельзя лучше. Но потом пришел другой тренер - бельгиец
Эрик Геретс...
- ...и у нас на ровном месте возник конфликт, который можно было
легко погасить, но ни он, ни я не сделали шага навстречу друг другу.
Как говорится, нашла коса на камень...
- А что же все-таки произошло?
- За рубежом мне не раз приходилось слышать, что все русские - пьяницы,
а Россия - это водка, медведи, которые бродят по улицам, и Михаил
Горбачев. Геретс однажды тоже высказался подобным образом. "Русские,
- заявил он журналистам, - остаются для меня загадкой, потому что
они замкнуты и необщительны. Чтобы они, наконец, разговорились,
нужно сходить с ними в ресторан и выпить пива или водки - другого
способа понять русскую душу нет". Мне перевели его слова, и
они меня очень задели. На следующий день, давая интервью, я сказал:
"Если бы мы все время пили водку, то разве смогли бы прилично
играть?" Это уже не понравилось Геретсу, и мне в конце концов
пришлось расстаться с ПСВ.
- Сегодня, наверное, все обиды уже забылись?
- Да их и не было. Геретс сразу сказал мне: "В моей команде
ты играть не будешь. Ищи себе другой клуб". А ведь тренеры
чаще всего поступают иначе: говорят, что рассчитывают на тебя, а
потом сажают на скамейку. Геретс же был честен со мной, и мне это
импонирует.
- Если бы не было этого "конфликта на ровном месте", вы,
наверное, не уехали бы из Голландии?
- Может быть. Однако, еще играя в ПСВ, я подумывал об испанском
чемпионате, который мне всегда нравился. В Голландии за призовые
места постоянно борются только три команды - "Аякс", "Фейеноорд"
и ПСВ. Конечно, приятно каждый год играть в Лиге чемпионов, но такой
подарок ты получаешь только потому, что уровень голландского чемпионата
невысок. Нам случалось обыгрывать соперников со счетом 10:0.
"ИСПАНСКИЙ ЧЕМПИОНАТ МЕНЯ ИЗМЕНИЛ"
- Насколько мне известно, клуб, который вас устраивал, вы в Испании
нашли быстро.
- Все документы были оформлены за неделю-полторы, я подписал контракт
и стал игроком команды "Реал Сосьедад" из Сан-Себастьяна.
- До этого бывали в Испании?
- Да, на сборах. Сан-Себастьян - один из самых северных испанских
городов и, как мне кажется, один из самых красивых. Там есть и современные
постройки, и старинные замки. Я и сейчас ясно вижу этот город на
берегу Бискайского залива, но не могу словами описать его красоту.
В Испании все оказалось другим, в том числе и футбол. Испанский
чемпионат сильно отличается от голландского. И он заставил меня
измениться. В Голландии превалирует прагматизм, в Испании же играют
с выдумкой и больше всего ценят комбинационный стиль. Неудивительно,
что, когда я стал выступать в испанском чемпионате, мои взгляды
на футбол и моя игровая манера изменились.
- В 2003 году вы с партнерами заняли в чемпионате Испании второе
место. Почему же после этого вам пришлось оставить "Реал Сосьедад"?
- У меня закончился контракт, и клуб решился не продлевать его:
вышел закон, согласно которому в команде не должно было быть больше
трех легионеров. В нашей же команде их было четверо, а руководители
клуба хотели в следующем сезоне сократить число иностранцев до двух.
У меня были предложения от других испанских клубов, но они меня
не заинтересовали. А мне ведь нужно было позаботиться о будущем
детей (в 99-м в Голландии у меня родился второй сын, Сергей). Я
решил вернуться в Россию, хотя в Испании мне все нравилось: и люди,
и быт, и язык, который мне давался очень легко, и футбол...
- Неужели в течение тех трех с половиной лет, что вы провели в Испании,
в вашей жизни не случилось ничего драматичного?
- Было, конечно. Года за полтора до окончания контракта в Сан-Себастьян
приехал журналист из России и попросил дать ему интервью. В Стране
Басков, как известно, есть сепаратистская организация ЭТА, члены
которой прибегают и к террору. Беседуя со мной, журналист выпытывал
у меня сведения об ЭТА, стараясь своими вопросами подсказать мне
ответы. "Правда ли, что футболисты платят террористам?"
- "Я этого не знаю". - "Но кто же тогда их финансирует?"
- "Мне это неизвестно". - "Так, может быть, они воруют
детей или торгуют наркотиками?" - "Мало ли что может быть,
но разве я могу это знать?" Вскоре корреспондент улетел, а
потом опубликовал материал, из которого следовало, что именно я
снабдил его "жареными" фактами. У нас же в это время наступили
рождественские каникулы, и я с семьей улетел в Голландию, в гости
к Юре Никифорову. На следующий день мне звонят знакомые из Сан-Себастьяна
и говорят: "Ты что, с ума сошел?" - "А что случилось?"
- "У нас сняли тренера, так о его отставке в газете напечатано
на третьей полосе. А первые две занимает интервью, которое ты дал
российскому журналисту. Материал перевели на испанский, текст передали
по телевидению, а в газетах поднялся шум".
Я оказался в очень незавидном положении: я ведь был иностранцем
и не имел права лезть во внутренние дела Испании. Что было делать?
Созвонился с пресс-атташе клуба, попросил организовать пресс-конференцию.
Через несколько дней в Сан-Себастьяне рассказал журналистам о том,
каким образом был сделан этот материал и как меня подставил их жаждавший
преподнести сенсацию коллега.
Эта история заставила меня поволноваться. Ведь пострадал бы не только
я - что угодно могло произойти и с моей семьей.
"ШЕСТОГО ЧУВСТВА У МЕНЯ НЕТ"
- Грустно было расставаться с Испанией?
- Да, я привык к этой стране, да и мои близкие не очень-то хотели
уезжать. Но такова футбольная жизнь. Любой контракт рано или поздно
заканчивается, а это означает, что надо переходить в другую команду
и там заново утверждать себя. У меня были предложения от нескольких
московских клубов. Выбрал "Локомотив".
- А в 2006-м перешли в московское "Динамо", которое возглавил
бывший тренер "Локомотива" Юрий Семин...
- Жизнь такова, что игроку порой волей-неволей приходится менять
команду, и это далеко не всегда приносит радость. Но иногда подобные
перемены могут пойти на пользу. Сменив обстановку и попав в другой
коллектив, ты можешь по-настоящему раскрыться и заиграть совсем
по-другому. Взять хотя бы Константина Зырянова, который, перейдя
из "Торпедо" в "Зенит", вырос в мастера экстра-класса.
- Судьба любого игрока сильно зависит от тренера. А ведь на смену
одному наставнику может прийти другой, и футболист, на которого
недавно делали ставку, оказывается на скамье запасных.
- Что-то доказать можно только работой на тренировках и игрой. Но
если считаешь, что тебя недооценивают, надо искать себе другую команду.
- За что вы могли бы покритиковать самого себя?
- Я не очень-то хорошо умею отбирать мяч - и это мой самый большой
минус.
- Может быть, это характер не позволяет вам жестко действовать в
отборе?
- Причина в другом. В течение многих лет я играл под нападающими,
а раньше считали, что на этой позиции и отбирать-то особо не надо
- игрок должен заниматься созиданием, организовывать атаку, поэтому
я здесь многое упустил.
- Вы очень хорошо видите поле и мгновенно замечаете свободную зону,
куда следует отдать пас. Со стороны может показаться, что вы действуете
по подсказке шестого чувства...
- Это не шестое чувство, а хорошее периферическое зрение.
- Но ведь у игрока должно быть какое-то особое чутье...
- У меня его нет. К тому же одного чутья недостаточно. Чтобы отдать
хороший пас, нужно видеть игрока, знать, с какой скоростью он бежит
и как открывается.
- А кто из футболистов вызывал у вас самое большое восхищение?
- Зидан. Я был в восторге от того, как он играл. У каждого поколения
в футболе есть свои герои. Для меня такой герой - Зинедин Зидан.
- Много лет назад динамовский нападающий Игорь Симутенков говорил
мне, что мяч порой может стать одушевленным и наказать футболиста
за нерадивость.
- Я в это не верю, хотя у многих игроков на этот счет иное мнение.
Некоторые даже разговаривают с мячом.
- Многие перед выходом на поле выполняют некие ритуальные действия...
- Я первый шаг делаю левой ногой. Больше никаких примет у меня нет.
- А оказывает ли на вас какое-то воздействие само поле?
- Да. Где-то уютно себя чувствуешь, а где-то не очень. Бывает, тебе
почему-то не нравится даже то, как расположены трибуны. Все это,
конечно, влияет на настроение.
- Вы не раз заявляли, что больше не будете выступать в сборной,
так как ваше время прошло. А вот ваш друг Сергей Семак, который
всего на пару месяцев младше вас, в этом году вернулся - да как!
- в главную команду страны. Так, может, и вы передумаете, если Гус
Хиддинк позовет?
- Он меня уже звал, но я принял решение и не собираюсь его менять.
Хочу полностью сконцентрироваться на игре в "Динамо".
К тому же у нас сейчас очень неплохая сборная, в ней много молодых,
перспективных ребят, их и нужно наигрывать.
- Может быть, в вас говорит моральная усталость?
- Не знаю. Но на душе у меня теперь как-то спокойнее... Нервной
нагрузки мне и в "Динамо" хватает. А за успехами сборной
буду следить как зритель. Всему, как говорится, свое время... Думаю,
в последних играх, которые проводил за сборную, я приносил не очень-то
много пользы.
- А вне футбола вообще можете себя представить?
- Нет. В свое время окончил Петербургский институт физкультуры имени
Лесгафта, и очень может быть, что продолжением моей футбольной жизни
станет карьера тренера. Нужно заниматься тем, что тебе нравится,
и в чем ты разбираешься.
"ПЛАКАЛ И ОТ РАДОСТИ, И ОТ ГОРЯ"
- Сильно ли действуют на вас чужие оценки вашей игры?
- Я одинаково спокойно отношусь и к упрекам, и к похвалам. Прежде
всего прислушиваюсь к собственному мнению. Люди ведь далеко не всегда
говорят правду. Мне, например, не раз приходилось выслушивать упреки,
которые были явно несправедливы, и похвалы, которых я не заслуживал,
так что я хорошо знаю, что такое лицемерие.
- А с предательством сталкивались?
- Да. Недавно меня предал человек, с которым мы дружили, что называется,
с пеленок.
- В чем это выразилось?
- Не хочу об этом говорить... Предательство - действие обдуманное
и совершенно сознательное. Я впервые с этим столкнулся и поэтому
не могу сказать, смогу ли когда-нибудь простить своего бывшего друга.
- Вы часто обманываетесь в людях?
- Нет. Если вижу, что человек - лицемер, то сразу же перестаю с
ним общаться, не дожидаясь, пока он совершит подлость. Я испытал
очень большую боль, когда меня предали. Но если так поступил твой
друг, подумал я, то что стоит предать тебя человеку, с которым ты
мало знаком? К сожалению, размышляя об этом, начинаешь с опаской
относиться ко всем. Это, конечно, неправильно, но иногда поддаешься
такому настроению.
- Вы когда-нибудь испытывали страх?
- Мне было лет десять, когда я едва не утонул в Кубани: меня стало
затягивать в водоворот, но сумел ухватиться за какой-то шланг, который
торчал из воды. Мне было страшно: понимал, что самому мне не выбраться.
К счастью, это увидели другие ребята и вытащили меня. А когда мне
было лет 16, мы с товарищем перевернулись на мотоцикле и едва не
разбились. Я это запомнил на всю жизнь и с тех пор ни разу не садился
на мотоцикл.
- Когда испытывали самое большое горе?
- Когда из жизни уходили близкие и друзья. Приезжая в Краснодар,
всегда прихожу на могилу к дедушке. Он умер в 96-м, за полтора месяца
до чемпионата Европы. Меня тогда как раз взяли в сборную - думаю,
он бы очень этому порадовался...
- У вас никогда не возникало желания познакомиться с каким-нибудь
мудрым человеком и задать ему вопросы, на которые вы сами дать ответ
не в состоянии?
- А у меня такой человек есть. Он намного старше меня и многое мне
объясняет и подсказывает.
- В каких странах хотели бы побывать?
- В Америке, в Австралии, в Мексике... А больше всего хотелось бы
съездить в Тибет вместе с каким-нибудь знающим человеком, который
во время путешествия рассказывал бы мне об этой загадочной стране.
Но среди моих знакомых такого знатока нет.
- Вы когда-нибудь плакали?
- Конечно: когда умирали мои близкие. Плакал и от радости - когда
узнавал о рождении сыновей.
- А бывало ли вам стыдно?
- Да. Когда умер дедушка, я не настоял на том, чтобы Тарханов отпустил
меня на похороны. Нам предстояла какая-то важная игра, и он убедил
меня остаться и выйти на поле. Но сейчас я понимаю, что совершил
непоправимую ошибку.
