Поразительные вещи творятся иногда в родной стране. Просто даже
не знаешь, что и думать. Вот только один пример.
Вашего собственного корреспондента в далеком американском далеке
(то есть автора этих строк) до глубины души потрясли вести из Санкт-Петербурга,
где, по утверждениям заслуживающих доверия коллег, весь город уже
которую неделю только и делает, что продает Андрея Аршавина.
Весь! Весь прославленный город на Неве. Бабушки на лавочках у подъездов
(или все-таки у парадных?), пассажиры в метро, интеллигенты в "Эрмитаже",
Боярский с Розенбаумом, владельцы "Газпрома" и представители
власти (уместен ли между ними союз "и"?) - все продают
футболиста Андрея за рубеж. Самозабвенно продают, жонглируя виртуальными
дензнаками и не менее виртуальными иноклубами.
"Думаешь, дадут тридцатник за Шаву, а, Палыч?"... "Да
господь с тобой, Кузьминишна, я б яго никуда, кроме "Барселоны",
не отдала!"... "А не замахнуться ли нам реально на Мадрид,
пацаны?"... Я так думаю, что там уже даже нашли ответ на мучивший
мое поколение вопрос: "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?"
Известно что - Аршавина получше пристроить. Надо понимать, что если
бы я сейчас оказался в колыбели революции и сказал: "А давайте
оставим его у себя и еще один чемпионат России выиграем!",
- то меня побили бы Александрийским столпом за идеологическую диверсию.
Все это, признаюсь, слегка меня озадачивает. Просто потому, что,
наблюдая за процессами движения за рубеж (и из-за рубежа) российских
хоккеистов, я вижу совершенно противоположную реакцию публики.
Вот вернулся из заокеанской "барселоны" юноша по фамилии
Радулов - и все: герой Отчизны, подснежник свободы, ужо мы теперь
басурманам. При том, что Аршавина, если он из какой-нибудь европейской
"барселоны" год спустя с поджатым хвостом воротится, думаю,
так не встретят. А захотел играть в другой заокеанской "барселоне"
мальчик по имени Никита Филатов - и понеслась телега по кочкам:
не пущать, воротить, бей ворюг-нечестивцев! И это только в нормальной
прессе. А глянешь в интернет - там такие вопросы патриотизма поднимут,
что только шапку держи: и Ирак припомнят, и Косово, и другие исконные
русские земли, отторгнутые западной агрессией, и чуть ли не Кубок
Гагарина в Кубок Курчатова переименовать грозятся. Вопрос национальной
гордости, вы ж понимаете.
То есть Аршавина мы без зазрения совести всем подъездом продаем
хоть в Гишпанию, хоть на Занзибар, но вот ежели ты хоккеист, то
изволь без шагов вправо-влево, поскольку шаги эти равносильны измене
родине. Странный такой патриотический стандарт. Даже не двойной,
а вообще черт знает каковский.
Может быть, теплые патриотические чувства мы испытываем только к
хоккею, а футбол у нас - не для души, а для бизнеса? В это, честно
говоря, мне поверить трудно, особенно когда речь идет о Питере.
В таком случае все дело, видимо, как раз в этих самых тридцати или
скольких там миллионах. Которые за Аршавина могут в теории заплатить
футбольные "барселоны", а за Филатова хоккейные "барселоны"
платить не собираются. Именно это - то, что вызывает в нашем народе
столь бурные чувства: сладостное предвкушение в первом случае и
патриотический угар - во втором.
И это, как ни крутите, наводит на не самые приятные мысли. Деньги-то,
о которых идет речь, - не наши с вами. Ни горячо, ни холодно никому
из нас (за редчайшим исключением) от них не будет. Да, для кого-то
тридцать миллионов - это два раза вкусно пообедать в Куршавеле.
Но для подавляющего большинства тридцать этих самых миллионов, получается,
- цена светлых абстрактных чувств, которыми и заходятся нынче футбольная
и хоккейная торсиды. Это что же значит? Тридцать миллионов иностранных
валютных единиц цена русского патриотизма?
Остается лишь узнать, розничная или оптовая. Не поможете, друзья?
За сколько я могу приобрести, например, двух патриотов? Мало ли
- вдруг сгодятся в хозяйстве. Возможности у меня небольшие, так
что надеюсь на гибкие расценки.
Обидно, да? А может, лучше не обижаться, а просто болеть за свои
команды? Без виртуальных куплей-продаж и виртуальной холодной войны,
без цинизма и политики, без поз и истерик? Ну-ну, шучу, не беспокойтесь.
Невозможного просить мы не станем.
