Конечно, вечером было грустно. Судья свистнул, испанская часть стадиона
взревела от восторга, и привычно бодрым шагом — в тоннельчик, помогающий
командам быстрее оказаться в раздевалке, укрыться от дождя — ринулись
игроки.
Люди из УЕФА, те, кому нужно было оказаться в этой зоне по долгу
службы — медиа-офицеры, секьюрити, организаторы — провожали российскую
сборную сочувственными взглядами. Не разобраться, насколько искренним
и деланым было это сочувствие, но едва ли не каждый норовил обронить
хотя бы пару ободряющих слов: мол, постарайтесь не очень сильно
расcтраиваться. Вы сегодня играли не в свой футбол, это вовсе не
то, что ассоциируется с вашей командой. Приходилось отвечать одно
и то же: сейчас настроение у футболистов не лучшее, но уже завтра
утром осадок от поражения исчезнет, сменится пониманием — чего добилась
сборная на Евро.
Примерно о том же говорил в раздевалке Гус Хиддинк. Примерно так
же говорил потом в автобусе, несущем команду обратно в отель, Мутко
— отвечая на один телефонный звонок за другим, не забывая поблагодарить
за поддержку каждого из звонящих. И «сборники» стали постепенно
приходить в себя — в салоне послышались смешки, сперва робкие, одинокие,
но вскоре сменившиеся куда более шумными эмоциями.
Болельщики — те, кто жил в одном отеле со сборной, кто приехал туда
к своим близким, — встретили появившуюся у входа в гостиницу команду
аплодисментами. Такое нечасто увидишь: чтобы проигравших с разгромным
счетом встречали на ура, без устали скандируя «Вперед, Россия!»
и «Молодцы!»
А потом, всего через минутку-другую после приезда, вечер обернулся
удивительным сюрпризом. Оказалось, что УЕФА на стадионе передал
российской делегации пакет с бронзовыми медалями, которые президент
РФС решил вручить команде прямо за ужином. Сборная собралась в своем
ресторане на втором этаже, на столиках было вино, срочно был потребован
поднос, на котором разложили все 34 награды — и пошло веселье. Мутко
произнес короткий спич, все зааплодировали, и первым глава отечественного
футбола решил наградить Хиддинка. Но Гус решительно мотнул головой
и произнес только одно слово: «Капитан». Поднялся, как показалось,
немного смущаясь, Семак, наклонил голову, ощутил на шее приятную
тяжесть — после чего аплодисменты уже не стихали. Особо бурные выпали
на долю Жиркова, Соколова — легендарного массажиста сборной, бравшего
с Лобановским европейское серебро двадцать лет назад — и Бородюка,
хлопая которому, сборная просто ревела от восторга, требуя очередную
песню на бис. Александр Генрихович решился, уже бросал взгляды по
сторонам в поисках стула, на который можно забраться как на импровизированную
эстраду — но, увидев перед собой телекамеру, взял и передумал к
общему разочарованию. Обещал спеть потом не для хроники.
Потом начался ужин. Хиддинк сидел за столом в компании Капкова,
Абрамовича и Мутко. Все выглядели крайне довольными. Означало ли
это, что последние сомнения, останется ли Гус в России на следующий
цикл, отпали? Видимо, да. Благо, что, разошедшись, игроки обещали
добраться до финала в ЮАР, раз не повезло здесь.
Поразительно радостным получился вечер. Неожиданно радостным. А
потом уже внизу в лобби Хиддинк принес к барной стойке небольшое
блюдечко, положил туда свою медаль и медаль Бородюка, щедро плеснул
на награды шампанского и с удовольствием попробовал, какова она
на вкус. Первая его медаль в чемпионатах Европы. Добытая вместе
с российской командой.
