У Рашида
Рахимова нет ни привычки, ни повода уклоняться от общения с
журналистами. Команда бежит и играет, очки капают, рейтинги растут.
Причем в ближайших турах, если слепо верить календарю, «Локомотив»
имеет все шансы развить успех.
Читая ЦСКА
— Возвращаетесь мыслями к матчу с ЦСКА, Рашид Маматкулович?
— Разве только потому, что он был одним из самых содержательных
за последнее время и дал возможность поразмышлять о многих вещах.
В футболе нельзя жить вчерашним днем. Сыграл накануне хорошо — сегодня
об этом забудь и думай, как сыграешь завтра. Остался собой доволен,
значит, остановился, и футбол за это накажет. Сыграл плохо — как
можно скорее успокойся и работай дальше. Тогда футбол наградит.
— В одном из ваших комментариев прозвучала мысль о том, что «Локомотив»
не получил желаемого контроля над мячом.
— Не совсем так. Я имел в виду слишком большое количество технического
брака. И не контроль мяча как таковой, а контроль атакующих действий
армейцев в целом. Когда соперник получает мяч, его нужно накрывать
сразу, не давая разворачиваться. У нас с этим были проблемы, мы
не успевали перестраиваться и встречали ЦСКА, в сущности, находясь
лицом к своим воротам. Все нужно было делать на доли секунды раньше
— вот в чем суть.
— С чем эта проблема, на ваш взгляд, связана?
— Наверное, с оценкой ситуации. С тем, что называется «читать игру».
Мы ее читали чуть хуже, чем нужно.
— Но не с недостатком футбольного образования?
— Не думаю. Скорее, с избытком желания доказать, что мы лучше. В
принципе, от установки, которую мы все вместе прорабатывали перед
матчем, команда не отошла, глобальных претензий у меня к игрокам
нет. Ведь нужно учитывать человеческий фактор: находясь у кромки,
ты не можешь знать, что в этот момент думает футболист, какое решение
хочет принять, — то, которое кажется верным тренеру, или совершенно
иное, вытекающее из его оценки ситуации.
— Нет в мире команд, в которых тренер и все одиннадцать футболистов
в течение всего матча работают на одной волне.
— Нет, конечно. Но эту дистанцию, безусловно, нужно сокращать. Чем
она меньше, тем солиднее выглядит команда.
— Вы можете сказать, что в ходе сезона она сокращается?
— Ребята уже чувствуют, когда у нас получается, в каких эпизодах
мы действительно в порядке. И это, хочется думать, убеждает их в
правоте тренера. Но отработка такого вот контакта — длительный процесс.
Требуется время, чтобы он стал нормой. Динамика-то видна, но нет
пока стабильности, запаса прочности, который позволил бы сказать,
что у «Локомотива» в наличии ресурс, «Локомотив» способен в нужный
момент ощутимо прибавить. Взять тот же матч с ЦСКА: физически мы,
на мой взгляд, выглядели предпочтительнее, последние 15 минут провели
на чужой половине. Но ощущения, что в состоянии сломить армейцев,
додавить, — не было. Не хватало завершенности, последнего штриха,
финального действия, понимаете? Мы не умирали за свои моменты. Один
эпизод, правда, мне понравился — тот, в котором Глушаков получил
желтую карточку.
— Похоже, не совсем по делу.
— Да. Он шел на мяч головой, шел до конца, а ему помогли пролететь
мимо. Глушаков именно пытался умереть за свой момент.
Кто работает — играет
— С самого первого тура не оставляет ощущение, что «Локомотив» пытается
действовать чрезмерно размашисто, хочет играть быстрее, чем может.
— Верное наблюдение. Оно имеет отношение к понятию компактности,
к проблеме постановки игры в целом. Как только мы ускоряемся, заметно
повышается процент брака.
— В шести матчах чемпионата вы использовали всего 17 человек, причем
всего лишь двое — Маминов и Траоре — могут считаться твердыми игроками
замены. Что это — стабильность или кадровый голод?
— У нас есть группа игроков, которые не желают опускаться ниже достигнутого
уровня. А есть другая группа, которая подпирает первую и может вытеснить
ее из состава в любой момент. Те, кто играет, это чувствуют. Те,
кто ждет своего шанса на скамейке, об этом знают.
— Не заждутся?
— У меня нет повода думать о ротации, о том, что кто-то не отрабатывает
в полную силу. Если он появится, буду немедленно реагировать. В
жизни всякое случается: может, человек форму потерял, может, просто
сбился с ритма и что-то перестало клеиться, может, возникли личные
проблемы. Ну что ж, вместо него выйдет другой игрок. И если он использует
свой шанс, значит, будет играть.
А вот по тренировочной работе у меня нет претензий ни к одному человеку.
Я очень доволен тем, как работает команда. И поверьте, прекрасно
понимаю ребят, которые сейчас не играют. Им тяжело, да, но других
рецептов нет и не будет никогда: нужно продолжать пахать. Я сам
в таких ситуациях бывал, поэтому прекрасно знаю, о чем говорю. Это
очень трудно — сидеть за «основой» и знать, что ты как минимум не
хуже. Я для себя всегда решал так: если начну дергаться и перестану
работать, дам прямой, а не косвенный повод меня не ставить. Когда
человек работает плохо, снижает планку требований к себе, это в
профессиональном футболе сразу видно. И у него соответствующая репутация
формируется, о чем никогда не стоит забывать. Футбольный мир тесен,
и человек, имеющий «репутационные» проблемы, невысоко в нем котируется.
Но приходит время, когда ты опять попадаешь в состав и начинаешь
играть. Это вторая часть закона, и она тоже неизменна. По-другому
не бывает. Тот, кто работает, — играет.
— Сколько времени работает, но не играет Самедов? Уже пошли разговоры
о том, что он потерян для футбола.
— Не стану отвечать за футбол в целом, но, если бы я не верил в
Сашу, его бы в команде не было. Я его отпускать не хочу. Это молодой,
скоростной, хорошо обученный футболист, очень техничный, способный
решать ситуации один в один, умеющий отдать скрытый пас. Есть моменты,
которые мне не нравятся, но на эту тему я распространяться не буду,
мы с Сашей сами решим все вопросы. Мне кажется, у меня получится
Самедова перестроить. Кое-какие движения я, как тренер, должен спровоцировать,
и это не только Самедова касается. Но нужно понимать одну простую
вещь: в такой команде, как «Локомотив», гарантий никому из футболистов
не дают. Дал гарантии — стал заложником ситуации. Если человек,
получивший гарантированное словом место в основном составе, выглядит
хуже, чем нужно, тренер попадает в нехорошую вилку. Он обязан человека
ставить, чтобы сдержать слово. И он же обязан его посадить на лавку,
потому что игрок выпадает. Так иногда случается, к сожалению. Но
не со мной.
Простые и сложные
— Очень много в последнее время критикуют Билялетдинова, не находите?
— Повод?
— Он стал менее заметен, менее инициативен.
— Мнения могут быть разные, понимаю, но меня игра Динияра полностью
устраивает. Парень движется в направлении того, что называется современным
футболом. Намотал, развернулся, отдал пяткой, пробил в «девять»
— это набор для трибун. А если три раза на одном месте одного и
того же бедолагу накрутить — вообще для болельщика счастье. Но тренеру
такой футбол не нужен, команде он не нужен — вот в чем разница.
Мы живем пресными, скучными запросами. Мы хотим, чтобы свои лучшие
качества человек жертвовал на пользу командной игре. Грубо говоря,
если ты накрутил одного, значит, накрути следующего в очереди. То
есть дай развитие, движение. Динияр ощутимо прогрессирует в этом
направлении.
— Ему не кажется, что он стал приносить меньше реальной пользы?
— Реальная польза — это какая?
— Это точные удары из-за пределов штрафной. Это нацеленные, обостряющие
передачи. Реализованные «стандарты», наконец.
— А мне кажется, он продолжает создавать эпизоды, о которых вы говорите.
Другое дело, что, может быть, и другие футболисты в этом смысле
стали прибавлять. То есть у Динияра нет теперь такого выраженного
преимущества, которое было прежде. Вот такое толкование ситуации
я могу допустить.
— «В такой команде, как Локомотив», сказали вы минуту назад. В какой
такой? В особенной?
— В команде, которая ставит перед собой цели, в подавляющем большинстве
матчей считается фаворитом и предпочитает диктовать сопернику свои
условия.
— Можно сказать, что «Локомотив» сложная с точки зрения управляемости
команда?
— А простые ничего в этой жизни не могут. Сложности есть у всех,
и весь вопрос в том, как поставлена работа. Если люди искренне стремятся
к одной цели, всегда можно найти компромисс, в любом вопросе, ибо
разногласия по большому счету носят позитивный характер. А в споре
рождается истина. Разница между простыми и сложными может состоять
в том, например, что они декларируют разные задачи. Отсюда ответственность,
давление общественности, интерес прессы. Но это нормально.
— Вот у вас сейчас именно такой момент. Идете неплохо, прогресс
налицо, календарь впереди такой, что можно расслабиться и покурить.
— Я понимаю вашу иронию, но отвечать буду серьезно. Как раз сейчас
курить и расслабляться нам нельзя. Команды, в играх с которыми ты
заведомо считаешься фаворитом, — самые тяжелые. У них есть преимущество
в раскрепощенности: они знают, что никто не пнет их за поражение,
а за успех наградят сполна. Они играют на результат в закрытый,
аккуратный футбол. Они умеют наказывать за ошибки. Недавно все мы
убедились в этом на примере ЦСКА. Вроде бы и с «Шинником» надо брать
свои очки, и с «Тереком», и с Нальчиком, да? А что получилось?
Сложные и простые
— У вас есть ощущение, что за время работы в «Локомотиве» вы прибавляете
как тренер?
— Хороший вопрос, но я об этой стороне своей жизни не думаю. Естественно,
каждый день дает пищу для размышлений и учит чему-то. Может, это
и есть прогресс? Я вам так отвечу: про себя точно знаю, что отдаюсь
работе на все сто процентов и что меня жестоко мучают мои ошибки.
Я никогда не анализирую их вслух, но, поверьте, сам себя, если заслужил,
ругаю не по-детски.
— А футболисту позволено указать вам на вашу ошибку?
— Это нежелательно.
— А ведь есть в команде люди с непростыми характерами. Со стороны
непохоже, что они могут при случае промолчать.
— Вы про кого конкретно?
— Например, про Торбинского.
— Ошибаетесь. Делаю официальное заявление для прессы: вы ошибаетесь.
Торбинский — прекрасный футболист с очень спортивным характером.
Он влился в команду с полоборота.
— Это же здорово, что столько характеров! Роскошный сплав! Мне нравятся
сложные футболисты, я люблю с ними работать.
— А простых у вас много?
— Провокация. Скажу «да» — команда начнет вычислять, кто тут простой,
то есть с кем это тренеру неинтересно. Я хочу, чтобы они все были
сложными, но чтобы каждый при этом понимал простую вещь: я — это
прежде всего мы. Для применения фразы «я один, и я в порядке» есть
такая формула: если теннисист — да, если футболист — нет.
— Но сложность характеров штука очень опасная, согласитесь. Встречаются
ведь товарищи типа Кассано, например, от которых тренеры плачут.
— Ну Кассано — это крайность. Человека так природа
устроила, что он склонен к замыканиям. Он ведь это тоже понимает:
натворит дел, а потом каяться начинает.
— Есть в вашем кругу общения люди, старшие товарищи, с которыми
вы готовы в каких-то ситуациях советоваться?
— Во-первых, не вижу реальной необходимости. А во-вторых, в таких
случаях правильнее включаться самому, мне кажется. Спрашивать совета
на стороне — ошибка, потому что в каждом конкретном случае есть
масса нюансов. И совет, за который я вдруг зацеплюсь, имеет все
шансы оказаться вредным. Нет, я сам принимаю решение, и если оно
ошибочное, то это моя ошибка.
Проблемы с головой
— Говорят, вас вот-вот выгонят из «Локомотива», потому что вы владеете
выданной еще в Австрии агентской лицензией.
— Да, я тоже эту заметку читал. Мне в клубе советовали с изданием
разобраться через суд. Но, знаете, оно настолько желтое, что судиться
с ним ниже человеческого достоинства. Напишите, пожалуйста, так:
товарищ, который это написал, — пациент сумасшедшего дома. Газета
не должна публиковать заметки про футбол, написанные больными людьми.
Я недавно серьезно переболел, и у меня осложнение на бронхи. У того,
кто написал эту чушь, — осложнение на голову. А вообще здесь все
очень просто: открывается официальный сайт УЕФА, ссылка «Агенты».
И если там найдется человек, которого зовут Рашид Рахимов, я готов
оставить свой пост.
— На прошлой неделе вы ездили в Пермь на полуфинал Кубка России.
Согласно официальной версии — поддержать свой бывший клуб, согласно
неофициальной — закрыть дела и загладить чувство вины перед покинутым
коллективом.
— Я не испытываю чувства вины перед «Амкаром». Мы расстались очень
цивилизованно и даже тепло. Я очень уважаю людей, работающих в клубе,
и люблю город Пермь, в котором оставил частичку своей души. Мне
приятно думать, что если команда сегодня выглядят так, как она выглядит,
то в этом есть и мой труд. Я очень хотел, чтобы хорошие люди, которые
работают и играют в «Амкаре», вышли в финал Кубка, поэтому с большим
удовольствием принял приглашение и поехал в Пермь.
— Спрашивать, за кого будете болеть в финале, поэтому бессмысленно?
— Совершенно верно.
— Во время чемпионата Европы сам Бог велел человеку, у которого
в Австрии есть дом, воочию наслаждаться большим футболом.
— Бог велел мне не оставлять летом команду. Скорее всего, после
16 мая у нас будет неделя отдыха, за ней — неделя скоростно-силовой
работы плюс еще две недели тренировок в Москве. А 16 июня мы и вправду
все вместе улетим в Австрию на сборы. И будем до 28-го числа в свободное
от основных обязанностей время наслаждаться большим футболом.
— На стадионах?
— У телевизора.
Дословно
— В интересах любого игрока скорее освоить язык страны, в которой
он выступает. Я сам в свое время усердно учил испанский и немецкий.
В «Локомотиве» все игроки понимают и говорят по-русски. Трудности
возникают только с Траоре и Драманом. Но у моих помощников отличный
английский, так что справляемся.
