Сергей Игнашевич, отбежавший от поля к каменной стенке, ограждающей
муниципальный стадион Андорры с одной из сторон, оторвал руку с
телефоном от уха, повернулся в сторону скамейки запасных и закричал:
«Все!!!» Российская трибуна, услышав, тут же отозвалась восторженным
ревом — хорваты обыграли англичан на «Уэмбли».
Нашу сборную отделяла от Евро-2008 пара минут, и Александр Бородюк,
сорвавший в концовке матча голос, продолжал «добивать» связки, крича
на игроков, жестко требуя держать мяч, уходить с ним в угол, к самой
бровке, зарабатывать карточки, если надо. Гус Хиддинк смотрел на
старшего тренера с изумлением, равно как и футболисты — таким Генриховича
не видел никто. Но тогда команде нужен был хлыст, время пряников
пришло чуть позже — и тот же Бородюк вскоре лихо отплясывал в раздевалке
под восторженный хохот команды. А чуть позже в ресторане отеля,
где на столах стояло шампанское и звучали тосты, спел, импровизируя
на мотив из «Обыкновенного чуда»: про бабочку, которая бяк-бяк-бяк,
про Россию, Хорватию, Англию и Евро-2008.
Спасибо тем, кто строил гостиницу, — потолок остался на месте, хотя
должен был рухнуть от оваций.
В номере у Акинфеева
Даже если мы вытащили лотерейный билет в самый последний миг — что
с того? Летом будет другой турнир, другая мотивация. И есть уже
опыт. Тот самый опыт ошибок, едва не приведший к краху команды,
сплотившейся к концу отборочного цикла в единое целое. После ужина
все игроки собрались в номере у Игоря Акинфеева, хотя вроде бы никогда
раньше такой тяги к объединению не наблюдалось. Но матч в ночь со
среды на четверг стал рубежом, разделившим «то, что было» и «то,
что будет». В тот вечер в Андорре не оказалось игроков «Зенита»,
«Спартака», ЦСКА, «Локомотива» — была только сборная.
Последний вопрос, прозвучавший на послематчевой пресс-конференции
Хиддинка, был о его будущем.
Гус сказал: «Я буду верен своему слову».
А потом, отведя меня в укромный уголок, повторил: надо, мол, чтобы
обязательно эти слова прозвучали в прессе.
Я ответил: «Мы очень хотим, чтобы вы остались».
Подразумевая под «мы» не только команду, но и болельщиков, понимающих
что к чему и почему.
Гус спокойно сказал: «Я остаюсь, но контракт должен быть подписан
на определенных условиях».
И сразу добавил: «Речь не о деньгах. Я имею в виду совершенно иное
— чисто футбольную составляющую работы».
Выбор между Хиддинком и Адвокатом
Когда вернулись в ресторан, веселье по-прежнему шло полным ходом.
Острослов Андрей Аршавин то и дело поддевал Виталия Мутко, а посерьезнев,
произнес: «Главное, что вы сделали, — пригласили Хиддинка. Отношение
футбольного мира к нему проецируется и на сборную. К нам все стали
относиться иначе, включая арбитров».
Президент РФС кивнул и поведал, как из списка 20 известных в Европе
тренеров («Огласите весь список! — тут же откликнулся Аршавин. —
Кто там был?» «Петржела!» — к общему удовольствию предположил Малафеев)
его выбор в итоге свелся к двум: Хиддинку и Адвокату. Предпочтение
было отдано Гусу, так как он сразу четко пообещал выйти из группы.
А главным козырем нынешнего рулевого «Зенита» была удивительная
информированность о питерском клубе, да и всей нашей премьер-лиге
в целом.
Гус, увидев, что Мутко с бокалом шампанского подходит к нему, намереваясь
поднять тост за тренера, сыграл на опережение: «А ведь вы еще вчера
хотели меня уволить!»
Мутко попытался парировать: «Да я с тобой еще перед Англией договор
подписал!»
Хиддинк кивнул и пошел прощаться с командой. Внизу его уже ждала
машина, они с коллегой Филипсом улетали домой из Барселоны, а не
из Жироны, как сборная. Приобнял из игроков только одного — Аршавина,
остальным пожал руки, извинился перед директором одного из департаментов
РФС Сергеем Куликовым, которого обильно поливал в раздевалке шампанским,
и пообещал тяжелую работу на сборе перед первенством Европы, заодно
попросив серьезно отнестись к приближающейся «предсезонке».
В коридоре Хиддинка ожидали журналисты, вроде бы успевшие обо всем
расспросить его на пресс-конференции, которую он, возмутившись категорическим
отказом хозяев пропустить российских журналистов в раздевалку, что
едва не спровоцировало потасовку с полицией, перенес в отель. Кто-то
не успел еще сфотографироваться с Гусом, кто-то пытался узнать,
что именно написал он на листе ватмана для тех, кто болел за нашу
сборную. Листе, стремительно и загадочно исчезнувшем из комнаты,
полной народа. Хиддинк ответил, что благодарил за поддержку сборной
и объяснил, что понимает, как все они были разочарованы после поражения
от Израиля.
А где же VIP-персоны?
Тренер спешил, поэтому пришлось спрашивать его на ходу, полетит
ли он в ЮАР, где в это воскресенье пройдет жеребьевка ЧМ-2010.
«В этом состоянии вряд ли», — сказал Гус.
Простуда, подхваченная им на сборе, обернулась кашлем и температурой,
но он ни разу не подал вида.
Хиддинк задержался еще на мгновение, дав автографы трем фанатам,
приехавшим поболеть за команду из Москвы, и исчез за закрывшимися
створками лифта.
«Посмотрите на этих ребят, — произнес кто-то из репортеров. — Никто
из VIP-персон не соблаговолил прилететь сюда. Не хотели запачкаться.
Оказаться как-то причастными к такому фиаско. Вот в Тель-Авив они
съезжались десятками. Кто-то посчитал, что их суммарное состояние
в «надцать» раз больше бюджета Израиля. Еще бы, там ведь такая тусовка
— хотелось быть у всех на виду. А в трудную минуту рядом оказались
только простые люди, обычные болельщики. Вот тебе и поддержка сборной,
вот тебе и вера в нее».
Футболистам, впрочем, не было дела до подобных разговоров. Сборная
выезжала в аэропорт в шесть утра, а в пять из распахнутого окна
номера Акинфеева доносилось дружное пение.
