АЛЕКСАНДР БОРОДЮК: УМРИ НА ПОЛЕ, НО ВЫЛОЖИСЬ ДО
КАПЕЛЬКИ
Главные тренеры приходят и уходят, а старший остается.
За последние пять лет о российскую сборную успели последовательно
обломать зубы Газзаев, Семин и Ярцев. Сейчас вот многоопытный Гус
поставил на кон репутацию, заработанную кровью и потом. Одно в нашей
национальной команде остается неизменным, точнее, один - Бородюк.
Александр Генрихович.
ПЯТЬ ЛЕТ И ТЫСЯЧА ЗВЕЗД
- Как поет София Ротару, вот и лето прошло, словно и не бывало…
- В том смысле, что осень на дворе, деревья в серебре?
- Ну да. Самое время цыплят считать, Александр Генрихович.
- Несколько форсируете события. Дайте хотя бы провести ответственную
игру с Англией.
- Разве у сборной бывают безответственные?
- О том и речь! Но сейчас наступает особенно горячая пора. Без права
на ошибку. Турнирное положение команды знаете: осечка 17 октября
практически лишит нас шансов на попадание в финальную часть Евро-2008.
Матчей, как тот, что предстоит, вообще много не бывает. Может, для
кого-то он станет главным событием в футбольной карьере. Хочется,
чтобы ребята проявили себя с лучшей стороны. Именно в таких играх
проверяется характер и проявляется мастерство, победы в них, как
говорил Валерий Лобановский, вырывают с кровью.
- Судя по списку кандидатов, вызванных на сбор, сюрпризов Стиву
Макларену вы не готовите?
- Персоналии - дело главного тренера, ему виднее, кто в данный момент
находится в оптимальной форме и может принести максимальную пользу
команде. 9 октября мы приступаем к тренировкам, в запасе будет неделя,
чтобы определиться с составом. Обязательно проведем детальный анализ
последнего матча в Лондоне, дадим оценку действиям футболистов в
тех или иных эпизодах. У нас есть информация по каждому игроку:
сколько скоростных отрезков пробежал за 90 минут, сделал точных
передач, совершил потерь, выиграл единоборств, допустил брака, но
выносить подобного рода сведения на суд общественности я не готов,
это все-таки внутреннее дело команды. Да и не хочется, честно говоря,
облегчать жизнь соперникам, англичане ведь тоже прессу читают.
- Почему место дислокации сменили, решили в этот раз остановиться
в «Золотом кольце» на Смоленской площади, а не в «Мариотте» на Тверской?
- Оттуда ближе к «Лужникам», глупо понапрасну терять время в московских
пробках.
- Гостиничный вариант себя оправдывает?
- Главное, чтобы игрокам было комфортно, а они вроде не жалуются.
Если бы кто-то захотел вернуться в «Бор», где прежде проводились
сборы, мы прислушались бы к этому мнению, но пока ребята не выражали
такого желания. База или отель - это, поверьте, не самое главное.
Конечно, в профессиональном спорте мелочей не бывает, каждый нюанс
важен, однако судьба команды все равно решается на поле.
- Кстати, с англичанами вы, Александр Генрихович, самую малость
недотягиваете до юбилея: это будет 49-я игра сборной России с вашим
участием. Разумеется, в компании с главными тренерами, коих за эти
пять лет у руля национальной команды сменилось предостаточно.
- Верно, мне довелось работать с Валерием Газзаевым, Юрием Семиным,
Георгием Ярцевым, сейчас вот с Гусом Хиддинком. У каждого свой стиль,
характер, методика подготовки команды, но я никогда публично не
обсуждаю коллег. Это принцип, которому не изменяю ни при каких обстоятельствах.
Рассудите сами: вправе ли я давать оценки людям, превосходящим меня
по опыту, возрасту и должности? Они давно доказали, что являются
профессионалами высокого класса. Зачем какие-то лишние слова? Одно
могу сказать определенно: ко всем четверым отношусь с уважением.
- Удивился бы, возьмись вы утверждать обратное.
- Это не отговорка, не общие слова. У меня есть собственный критерий
оценки тренера: выводы делаю на основании того, прошел он сам раздевалку
или нет.
- Был ли действующим игроком?
- Ну да. И Газзаев, и Семин, и Ярцев, и Хиддинк сначала проявили
себя в качестве классных футболистов, а потом уже встали во главе
команд. Это дополнительный аргумент для меня.
- Приглашение в сборную летом 2002 года стало для вас неожиданностью?
- Еще бы! В тот момент я работал с Александром Тархановым в самарских
«Крыльях Советов», был вторым тренером и совершенно не ждал, что
позовут в штаб национальной команды. Полагаю, инициатива исходила
от возглавившего сборную Валерия Газзаева, с которым в начале 80-х
годов мне довелось поиграть за московское «Динамо», но, безусловно,
отдельные слова благодарности я обязан сказать в адрес тогдашнего
руководства РФС - Вячеслава Колоскова, Александра Тукманова. Они
поверили в меня. С тех пор я здесь.
- А могло все сложиться иначе, Александр Генрихович?
- И тогда работу с первой командой страны предложили бы кому-то
другому? Да запросто! А вот что мои пути-дороги разошлись бы с футболом
- это едва ли.
- Неужели знали, что станете олимпийским чемпионом?
- Конечно, победа в Сеуле в 1988 году - одна из самых ярких страниц
в моей жизни, но, если честно, та золотая медаль - не все. Не так
давно на Западе вышло издание, в котором собрана информация о тысяче
лучших игроков мира в истории футбола. Там представлены самые яркие
звезды, начиная с великих Пеле и Марадоны, заканчивая Зиданом и
Роналдиньо. Мне привезли книгу в подарок из Испании. Можете представить
мои чувства, когда увидел, что тоже включен в эту своеобразную энциклопедию?
Статьи о футболистах расположены в алфавитном порядке, я соседствую
с Беккенбауэром, Бэнксом, Блохиным… Советский Союз и Россию представляют
в общей сложности человек двадцать - Лев Яшин, Эдуард Стрельцов,
Валентин Иванов, Ринат Дасаев…
- Наверное, и фото ваше опубликовано в сборнике?
- Наравне со всеми другими.
- В форме какого клуба вы запечатлены?
- Немецкого «Фрайбурга», но дело не в этом. Главное, мой труд оценили
по достоинству, поставив в ряд с футбольными легендами. Даже не
мечтал, что окажусь в такой компании!
ТРАНЗИТ ВОРОНЕЖ - ВОЛОГДА - МОСКВА
- К футболу вас, надо полагать, приобщил отец?
- Меня воспитывала мама, простая русская женщина, выросшая в селе,
а потом подавшаяся в город в поисках лучшей доли. В Воронеже мама
познакомилась с моим будущим отцом, приехавшим на заработки из Белоруссии.
Родители вскоре поженились, но семейная жизнь у них сразу не заладилась,
развелись, когда мне исполнился год. Строго говоря, я - классический
пример безотцовщины. Мама больше не выходила замуж, растила меня
одна. Жили мы бедно, занимали комнату в коммуналке, где кроме нас
было прописано еще шесть семей, но мама никогда не жаловалась на
жизнь, она из тех, о ком поэт Некрасов сказал: коня на скаку остановит,
в горящую избу войдет.
- С отцом вы так и не встретились?
- Один раз. Мне было лет двадцать, я уже женился, играл в московском
«Динамо» и приехал в Воронеж на несколько дней, воспользовавшись
паузой в чемпионате. Отец нашел меня, захотел пообщаться. Все было
трогательно, в меру эмоционально, но не более того. Все-таки пауза
слишком затянулась, чтобы делать вид, будто все в порядке. До сих
пор не знаю, почему родители разошлись, никогда об этом не спрашивал.
Отца уже нет в живых, царствие ему небесное, а мама в свои 75 лет
по-прежнему живет в Воронеже. Неоднократно предпринимал попытки
перетащить ее в Москву, но она категорически отказывается. Мол,
всю жизнь там провела, куда срываться на старости лет?
Так что к футболу отец не имел никакого отношения. Можно сказать,
я самоопределился. Зимой гонял по льду шайбу, летом пинал по полю
мяч. Сначала играл за дворовую команду, потом меня заметил Юрий
Николаевич Коротков, хороший в прошлом футболист, посоветовал пойти
в секцию. Затем я попал в руки к Борису Николаевичу Чернышеву, набиравшему
способных пацанов в спортинтернат при команде «Факел». В семь утра
за нами приходил автобус, в половину восьмого начиналась первая
тренировка, в девять часов мы завтракали и садились за парты. После
уроков была вторая тренировка. К шести вечера я возвращался домой.
Сил хватало, чтобы добраться до постели…
- А как же «Факел» вас прохлопал?
- Хоть команда и выступала во втором дивизионе, в ней играли футболисты,
прошедшие школу высшей лиги союзного чемпионата. А это закалка -
будь здоров! Папаев, Никонов, Тукманов, Елизаров, Васин, Муханов…
Всем в районе тридцати, сил полно! Мне, семнадцатилетнему юнцу,
в такой компании ловить было абсолютно нечего. К тому же, «Факел»
не давал отсрочку от призыва, а два года, проведенных в армии, в
мои планы не входили. Поэтому приглашение из вологодского «Динамо»
оказалось очень кстати. По ускоренной программе я прошел курс молодого
бойца, принял присягу и вернулся из части в команду. Тренером там
работал Владимир Петрович Кесарев, который мне доверял и стал выпускать
в основном составе. Тот, кто играл, знает: юношеский футбол очень
сильно отличается от взрослого. Когда выходишь на поле с мужиками,
для которых игра - это работа, ощущения возникают совсем иными,
нежели при встрече с ровесниками. За год я серьезно возмужал, хотя
поначалу приходилось очень несладко.
- Дедовщина?
- Все было. По полной программе. Если молодой по незнанию садился
в клубном автобусе в передней части салона, где исторически обитали
«старички», бедолагу учили жестко и конкретно. Могли и физиономию
начистить.
- И вы попадали на раздачу?
- А как же! В обязательном порядке. Когда сунулся не туда, мне быстро
указали на место для салаг в конце автобуса. Правда, уже через год
я закрепился в основе и переместился в первые ряды.
- Но тут вас забрали в «Динамо» столичное.
- В 1982 году в Сочи проходил турнир «Переправа», видимо, я неплохо
себя там показал, поскольку вскоре в Вологду пришел вызов: «Откомандировать
рядового Бородюка в Москву».
- Что почувствовали, узнав новость?
- Не поверил счастью. Легендарный клуб, в котором играли Яшин, Бесков,
Царев, Кесарев! Когда я пришел в команду, девять человек из ее состава
входили в сборную СССР - Газзаев, Толстых, Бубнов, Гонтарь, Пильгуй,
Латыш, Маховиков, Никулин… Представляете, как трудно было пробиться
в основу?
- Снова оказались в хвосте клубного автобуса?
- Само собою. Каждый день приходилось доказывать на тренировках,
что ты чего-то стоишь. Правда, для меня все сложилось удачно, на
скамье запасных почти не сидел, хорошо показал себя на предсезонном
сборе и вскоре уже выходил на поле на позиции левого полузащитника.
- Читал ваши интервью, в которых очень тепло отзываетесь об Александре
Севидове.
- Сан Саныч - тот человек, который дал мне шанс, помог раскрыться.
Именно при нем я заиграл за московское «Динамо» в полную силу. В
моем понимании, таким и должен быть настоящий тренер. Во-первых,
Севидов - классический московский интеллигент, любящий симфоническую
музыку, знающий театр, здорово разбирающийся в шахматах. Во-вторых,
тонкий психолог, чувствующий не только футбол, но и настроение каждого
игрока. Всегда стремился понять, с плеча никогда не рубил. Помню,
в 84-м году за двое суток до финального матча на Кубок СССР против
«Зенита» я, что называется, ушел в самоволку: не поставив никого
в команде в известность, отправился в Вологду, где меня ждала молодая
жена. Соскучился! Периодически позволял себе такие отлучки к Гале,
если впереди выдавался свободный день, и всегда вовремя возвращался
в Москву. Вроде бы и на этот раз все верно рассчитывал: туда приехал
ночным поездом, на следующий день хотел вылететь обратно самым первым
самолетом, чтобы быть на базе, пока все еще спят, но не учел, что
может случиться нелетная погода. Так и получилось. Аэропорт в Вологде
наглухо закрыли по метеоусловиям, а поезда на Москву уже ушли. Что
делать? Позвонил в Новогорск Сан Санычу, объяснил ситуацию. Никогда
не позволяющий себе грубых слов интеллигент в седьмом поколении
сказал мне на этот раз по телефону пару ласковых, которых я отродясь
от него не слышал. В общем, вернулся я на базу в день игры и пулей
помчался в номер к тренеру. Ждал «продолжения банкета», но Севидов
не стал снова кричать или делать скоропалительных оргвыводов. Отправил
отсыпаться с дороги. А после обеда сказал всего одно предложение:
«Играешь в стартовом составе». Понятно, что я был готов носом рыть
землю, лишь бы оправдать доверие. «Зенит» в том году выступал очень
сильно, выиграл по итогам сезона первое и пока единственное «золото»
чемпионата, в финале Кубка тоже упирался до последнего, ни в какую
не хотел уступать. Лишь в дополнительное время мне удался затяжной
рывок по флангу и точная передача на Валерия Газзаева, который открыл
счет в матче. А потом партнер ответил любезностью, и уже я забил
гол с газзаевской подачи. Мы выиграли 2:0. Но и это не конец истории.
Вскоре после финала Кубка Севидов помог мне получить однокомнатную
квартиру, куда я и забрал свою Галину.
- Как-то скромно - всего комната.
- Это сейчас молодые ребята требуют, чтобы клубы снимали и оплачивали
им апартаменты, а тогда мы не наглели, понимали: сначала надо заслужить,
а потом права качать. Ветерану Новикову дали квартиру в Крылатском,
в его «двушку» переехал опытный Уваров, а я, молодой, соответственно
занял старую уваровскую комнату. Все происходило поэтапно. Доказал
делом - получи. В тот момент мною активно заинтересовалось московское
«Торпедо», которое тренировал Валентин Козьмич Иванов. Прежде чем
что-либо ответить автозаводцам, я подошел к Севидову и сказал: так,
мол, и так, Сан Саныч, в Москве мне жить негде, жена по-прежнему
в Вологде, надоело туда-сюда на поездах да самолетах мотаться…
- Словом, в легкую шантажнули тренера.
- Объяснил ситуацию. Севидов все правильно понял.
НЕ НУЖЕН МНЕ БЕРЕГ НЕМЕЦКИЙ
- А вот с Бышовцем у вас что-то не сложилось. Вроде бы сперва под
началом Анатолия Федоровича выиграли Олимпиаду в Сеуле, а вскоре
из-за него же покинули состав «Динамо»…
- Знаете, я отработал с этим тренером два года, а потом мы расстались.
Что было, то было, не хочу ворошить старое.
- Читал, Бышовец настаивал на вашем отъезде за кордон. Дабы, мол,
не усиливать конкурентов по чемпионату СССР.
- Киевское «Динамо» проявляло интерес, но из этого перехода, ясное
дело, ничего не вышло. Куда реальнее светил Магадан. Примерно такая
альтернатива рисовалась.
- В самом деле?
- Шучу, конечно, хотя доля правды в этих словах есть. Меня ведь
аттестовали, дав звание старшего лейтенанта милиции. Уйти из системы
МВД оказалось весьма непросто. Понятно, офицером я был относительным,
форму примерял раз в год по случаю визита на базу в Новогорске какого-нибудь
высокого чина из министерства, тем не менее, считалось, что служу
в органах, защищаю Отечество. Для увольнения требовалось пройти
сложную и муторную процедуру. История тянулась долго, но в итоге
«Динамо» отпустило меня на все четыре стороны. Точнее, в одну -
по направлению в государственной границе Советского Союза. Мог уехать
в Италию, были предложения от двух клубов серии «А», но дальше разговоров
дело не пошло, а немцы оказались настойчивее. Менеджер «Шальке-04»
Хельмут Кремес, кстати, чемпион мира, через Москву возвращался домой
из Еревана, где участвовал в благотворительном матче в помощь пострадавшим
от землетрясения в Армении, и решил заехать на «Динамо», где мы
встречались с «Торпедо». Я в том матче забил гол. Через несколько
дней представитель «Шальке» уже вел переговоры о моем переезде в
Гельзенкирхен. Мне сразу предложили трехлетний контракт, я, разумеется,
согласился.
- Личные условия оговаривали?
- Что мы тогда понимали в этом? В «Динамо» я имел двести рублей
зарплаты плюс премиальный «полтинник» за победу в матчах внутреннего
чемпионата. А в Германии платили марками, валютой! Сколько бы ни
положили, все равно оставался в выигрыше. Только потом, по прошествии
времени, понял, что первый контракт подписал на кабальных условиях
и получал гроши на фоне остальных игроков «Шальке». Впрочем, поначалу
не задумывался об этом, меня все устраивало. Клуб помог обустроиться
на новом месте, предоставил жилье, машину. Помню, приехал в Гельзенкирхен
и попросил: «Дайте какой-нибудь автомобиль. Любой, самый скромный».
Мне ответили: «Нет, у нас договор с BMW, все игроки обязаны ездить
только на машинах этого концерна».
- А в Москве у вас что было?
- Родные «Жигули»… Но поразило даже не это. Тогда, в 89-м году,
Союз накрыла разруха, народ душился в бесконечных очередях, из магазинов
выметали любой товар, нельзя было достать элементарного, а в Германии
царило изобилие. Это, конечно, сильно ударило по мозгам. Стадионы
немецкие потрясли, болельщики. На каждой игре «Шальке» стабильно
собиралось по 70 тысяч человек. В присутствии такой аудитории нельзя
играть плохо.
- Опять пришлось доказывать, что не лыком шиты?
- Только так. Тогда ведь существовал жесткий лимит на легионеров
- не более двух человек на поле. А в «Шальке» было восемь иностранцев.
Единственный шанс попасть в основу - на голову превосходить остальных.
Я старался прыгнуть выше головы, три сезона подряд становясь лучшим
снайпером клуба.
- По-немецки быстро зашпрехали?
- Нет, очень долго был глухонемым. Но, кстати, Клаус Фишер, тренер
«Шальке», однажды сказал: «Знаешь, Горби (меня так прозвали в клубе
в честь необычайно популярного тогда на Западе Михаила Горбачева),
едва начнешь понимать, о чем говорят в раздевалке, перестанешь играть
в футбол».
- Так и получилось?
- Как ни странно, да. Через три года освоил немецкий, но… что-то
внутри сломалось.
- Не о том беседы вели фрицы?
- Сложно ответить. Может, для меня лучше было и дальше пребывать
в неведении... По крайней мере, тогда точно понял, что ни при каких
обстоятельствах не останусь жить на Западе.
- Что русскому хорошо, а немцу смерть?
- Да все! Совершенно иная ментальность, психология, образ жизни.
Все чужое! Больше скажу, я семь лет провел в Германии, но за все
это время мама ни разу ко мне не приехала, категорически отказывалась:
«Немцы твоего деда в войну убили, а я, значит, буду их колбасу лопать?»
Мне предлагали оформить вид на жительство, купить недвижимость,
но я и в планах подобного не держал. Не смог бы там жить, от тоски
помер. Насте, дочке, недавно исполнилось шестнадцать, она родилась
в Германии и по законам страны могла претендовать на немецкое гражданство,
но так вопрос никогда не стоял. Исключено! Настя получила российский
паспорт и второго ей не надо. Она русская и жить должна дома. Антон,
сын, того же мнения, хотя после возвращения в Москву даже русские
слова писал латинскими буквами, так ему было привычнее. Все-таки
пять лет проучился в Германии. Немецкий дети и сегодня помнят. Иностранные
языки знать надо, но это совершенно другое. Родина у каждого одна.
БОГ И ЧЕЛОВЕК
- Не самая распространенная по нынешним временам позиция, Александр
Генрихович.
- Наверное, рассуждаю по-совковому, но не забывайте, сколько мне
лет, в какой стране я вырос. Да, СССР грешил демагогией, многовато
было показухи, но люди тогда не стыдились называть себя патриотами,
не видели в этом ничего зазорного. Мы только начинаем возрождать
чувство национальной гордости, а без этого не добиться, чтобы к
нам с уважением относились другие. Если говорить о футболе, не думаю,
будто уместно проводить прямые параллели, сравнивая дела российские
с советскими временами. Да, приятно вспоминать победы прошлого,
но жить следует настоящим.
- Неужели при взгляде на молодых не возникает мысль: «Да, были люди
в наше время, богатыри, не вы»?
- Не хочу никого обижать, все аналогии так или иначе будут казаться
натяжкой.
- Тем не менее, слышал, на тренировках сборной вы регулярно побеждаете
в конкурсе по ударам в штангу, демонстрируя нынешним звездам, что
у тренеров есть порох в пороховницах.
- Это ведь шуточное состязание… Нет, бить по воротам ребята умеют.
Вопрос в ином. В области психологии. Слишком давно наш футбол не
знал ярких успехов, в какой-то момент пропала уверенность в себе.
Чтобы обыграть любого соперника, колени ни перед кем не должны дрожать.
Могу многое простить игроку, если он бился до конца, отдавался борьбе.
Внутри все переворачивается, когда вижу, что футболист возвращается
в раздевалку в чистенькой, не замаранной майке. Это вне моего понимания.
Как можно отбегать полтора часа и прическу не повредить? Поневоле
кулаки сжимаются от ярости! Умри на поле, но выложись до капельки.
- Выкладываются?
- По-всякому случается. Но если чувствую: человек в сборной отбывает
номер, все делаю, чтобы впредь его не привлекали в команду. Тут
компромиссы исключены.
- Отборочный цикл катит к концу. Хоть круть, хоть верть, а цыплят
считать придется. Что дальше, Александр Генрихович?
- У меня контракт до конца года. Дальше пока не заглядываю. Смысл?
Как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Сначала
17 октября надо пережить…
