В начале 1990-х годов представительство россиян в
европейских клубах было столь же массовым, сколь на сегодняшний
день — легионеров в отечественной Премьер-лиге. Но при том, что
спрос на наших игроков долгие годы был стабильно высоким, не многие
из них сумели заработать в Европе доброе имя. Впрочем, к Сергею
Кирьякову, проведшему девять лет в немецких клубах, это не относится.
Яркая и взрывная манера игры рыжеволосого нападающего надолго запомнилась
болельщикам «Карлсруэ», за который Сергей провел свои самые памятные
матчи в Германии.
Агент. После окончания карьеры я какое-то время помогал своим
знакомым в проведении трансферов, из-за чего многие решили, что
я стал футбольным агентом. На самом деле все иначе: становиться
агентом и посвящать этому бизнесу все свое время я не собирался.
Но если понадобится, могу, как и прежде, помогать своим знакомым.
Особенно если это касается немецкого рынка, который я неплохо знаю.
Берлин — город, в котором я сейчас живу. В последнее время
очень часто бываю и в Москве, можно даже сказать, что провожу в
столицах Германии и России одинаковое количество времени. Почему
в свое время выбрал Берлин местом постоянного обитания? Из всех
городов Германии он мне больше всего нравится. Плюс у меня там уже
сложился свой круг друзей и знакомых.
Вера. Я человек верующий, но не фанатик. По воскресеньям
в церковь не хожу, так как считаю, что Бог должен находиться в тебе
самом. Я верю один на один с собой. Крестик на теле ношу, но рядом
с ним находится и фигурка футболиста.
Германия. Если у немцев отнять футбол, жизнь в стране остановится.
Без футбола в Германии довольно-таки скучная жизнь. Вся страна живет
от субботы до субботы — дня начала очередного тура чемпионата. Все
остальное время немцы обсуждают футбол, смотрят специальные передачи
и читают новости в прессе. В спортивных газетах восемьдесят процентов
места уделяется именно футболу. Все остальное уходит на второй план.
«Динамо» — клуб, давший мне футбольное имя. Тут началась
моя карьера, именно из «Динамо» я попал в сборную, уехал в сильный
немецкий чемпионат. Так что говорить об этом клубе я могу только
самые хорошие слова.
Из-за этого мне в последние годы было больно за свой клуб, но в
этом сезоне видны уже позитивные сдвиги. Очень рад за Андрея Кобелева,
которому доверили команду. Я думаю, Андрей своей работой доказывает,
что он специалист хорошего уровня. Видно, что он на верном пути,
главное, чтобы ему дали возможность и время претворить свои идеи
в жизнь.
Евро-96. Вспоминать о чемпионате Европы-96 нет особого желания.
Очень жаль, что команда, которая, по мнению многих специалистов,
была сильнейшей за последние годы в стране, не смогла показать своего
потенциала. Помешали этому наши ставшие уже традиционными скандалы
на крупных турнирах. Кто виноват? Все. Компромисс между игроками,
тренерами и руководством все-таки должен был быть найден. Но каждый
из нас встал в позу, я на какие-то вещи реагировал по-своему, открыто
говорил, что в нашем футболе по отношению к игрокам царит несправедливость.
А это воспринималось всеми болезненно, хотя в Европе такое в порядке
вещей: там считают, что каждый человек имеет право на свое мнение.
Другое дело, что мнение должно работать на результат, а не разжигать
какие-то конфликтные ситуации.
Апофеозом всей этой накаленной ситуации стала 85-я минута матча
с Германией. Перед началом чемпионата Европы я находился в расцвете
сил, провел несколько лет в немецком чемпионате, знал сильные и
слабые стороны всех игроков соперника. Понятно, что я рассчитывал
сыграть против немцев в основном составе. Тренер решил иначе, а
когда исход матча был предопределен (мы вдесятером проигрывали 0:3),
предложил на 85-й минуте размяться для замены. Естественно, я послал
его на три буквы и предложил ему самому выйти на поле на две-три
минуты.
Желтые и красные карточки. Я их за свою карьеру получил немало,
но только об одном удалении жалею до сих пор. В 1996 году «Карлсруэ»
попал в финал Кубка Германии, а перед решающей игрой нам предстоял
матч чемпионата со «Штутгартом». Под самый занавес той встречи я
в сердцах ответил на хамство защитника и был наказан красной карточкой.
Как считаю, несправедливо, так как сильной грубости с моей стороны
не было, там была лишь легкая отмашка. В итоге пропустил финал Кубка,
в котором «Карлсруэ» проиграл «Кайзерслаутерну» 0:1.
Еще одна дисквалификация случилась со мной во время краткосрочной
работы на посту главного тренера латвийского «Диттона». Тут другая
история. Я уже много лет в футболе и вижу такие вещи, которые незаметны
для болельщиков и журналистов. В один момент мне надоело терпеть
судейский произвол. Представьте ситуацию: мы играем два матча с
лидерами латвийского футбола, и в каждой игре (причем в родных стенах)
нам ставят липовые пенальти. Если в игре со «Сконто» я еще как-то
терпел, то против «Металлурга» из Лиепаи я не выдержал и выскочил
на поле. Ничего серьезного я, кстати, не сделал, просто оттолкнул
судью, который меня обматерил.
«Золото» юношеского ЧЕ-88, а также победа на молодежном ЧЕ-90
— две главные победы в моей карьере. Той сборной прочили блестящее
будущее. Однако так получилось, что успеха добились лишь личности,
а не команда. Каждый из нас сделал хорошую карьеру, поиграл в известных
зарубежных клубах, добился чего-то как личность, но как коллектив
мы для страны ничего не выиграли. На то были объективные и субъективные
причины. Все эти скандалы и конфликты, которые преследовали нашу
сборную, не позволили нам добиться результата.
Игрок. Я достаточно азартный человек, но могу себя контролировать.
Могу зайти в казино, проиграть какую-то сумму, но вовремя остановиться.
Максимальный проигрыш в моей жизни в казино — 1000 долларов. Но
тут нужно понимать, что в игровой клуб я прихожу не ради выигрыша,
а только ради выплеска адреналина.
«Кике» — прозвище, данное мне в Германии. Как только я приехал
в Карлсруэ, буквально на первый или второй день наш тренер Вини
Шефер решил меня так назвать. Ему, видимо, было так удобнее. Сначала
произносилось короткое прозвище, а потом уже шли какие-то указания.
Так как китайцы букву «К» не могли произнести, там меня называли
Тзили. В России же все было просто — Киря. Иногда за цвет волос
называли «Рыжий» (см. «Р» — «Рыжий»), но это в основном тогда, когда
случались какие-то напряженные моменты и на первый план выходили
эмоции.
Латвия. В этой стране началась моя тренерская карьера. На
меня вышли мои друзья и предложили поработать главным тренером «Диттона»,
который принадлежал российским бизнесменам. К тому времени я уже
получил немецкую тренерскую лицензию (см. «Т» — Тренерство), и у
меня было огромное желание где-то использовать свои знания. До меня
команду тренировал Сергей Юран, но к моменту моего приезда он уже
покинул Латвию. Так что Сергея я не подсиживал, в чем потом меня
пытались обвинить. Мы с ним хорошие друзья, и первое, что я сделал,
это позвонил ему. Сергей меня отговаривал, но мое огромное желание
поработать главным тренером все перевесило. Я принял «Диттон», поработал
четыре или пять месяцев, но, как и все игроки, не получил ни копейки.
Вопрос футболистов: «Когда будет зарплата?» — я какое-то время терпел,
но однажды мне все это надоело.
Менталитет у меня русский, но и немецкий мне по душе. Я знаю,
о чем думают немцы, о чем мечтают. Мне это помогает в каких-то делах
— в бизнес-проектах или трансферных вопросах. Так что могу сказать,
что умею общаться с немцами и находить с ними общий язык.
Непомнящий. С Валерием Кузьмичом меня столкнула жизнь в…
Китае, когда он пригласил меня в команду «Шаньдун Лунэн Тайшань».
С первого же дня у нас сложились отличные профессиональные отношения.
Это очень сильный специалист, доказавший своей работой в самых разных
частях света свою высокую квалификацию. Мне только непонятно, почему
ему не предложат работу в России. У Непомнящего такое имя в футболе,
что его знания и опыт пригодятся и в нашей стране.
Орднунг — одно из сильных качеств немецкой нации. Если немец
что-то сказал, значит, он это обязательно сделает. Немецкому порядку
я, конечно, научился, но и в моем характере всегда были черты организованности.
Я не люблю никогда опаздывать на встречи, не люблю, когда опаздывают
другие.
Пенальти я за свою карьеру заработал столько, что впору уже
написать книгу под названием «Пособие для нападающих». Сейчас во
всем мире идет борьба за картинные падения в штрафной, но считаю,
что все это — часть футбола, причем одна из зрелищных. Если, к примеру,
я вхожу в штрафную и вижу, как защитник тупо и безграмотно делает
подкат, почему мне не использовать тактико-технический прием и не
наказать его за это?! Хотя, конечно, когда это явная симуляция,
то игрока нужно обязательно наказывать. Но не дисквалификацией,
а менее серьезными санкциями.
Под влияние этой истерии, кстати, порой подпадают и арбитры. Говорю
об этом на своем примере. В первом же моем сезоне в Германии Отто
Реххагель, к чьему мнению в Германии прислушивались, выступил в
прессе против моей манеры игры. Причем эти слова были сказаны после
того, как я провел суперматч против его «Вердера», забил три гола
и заработал один пенальти. После той встречи расстроенный Реххагель
заявил, что теперь «Карлсруэ» буквально в каждом матче будут ставить
11-метровые. И судьи какое-то время специально не фиксировали пенальти,
хотя меня буквально ломали на поле.
«Рыжий» — так меня называли в юношеском возрасте партнеры,
особенно когда хотели обидеть. Но конфликтные ситуации в футболе
— в порядке вещей. Видимо, из-за этого я очень быстро нашел общий
язык с главным тренером «Карлсруэ» Винфридом Шефером, у которого
тоже большая копна рыжих волос.
Говорят, что рыжие — везучие люди. Не могу сказать, что я везунчик,
так как всего, чего я достиг в жизни, добился не благодаря цвету
волос. Ничего мне с неба не упало, для этого пришлось немало поработать.
В 13 лет я уехал из родного Орла, приехал один в Москву и поступил
в футбольный интернат. Время было непростое, но мне было интересно.
У меня было огромное желание стать профессиональным футболистом,
добиться каких-то высот: играть в национальной сборной и за сильный
зарубежный клуб. Почему-то еще в детстве я мечтал о бундеслиге.
Мечта осуществилась. Вот в этом смысле меня можно назвать везунчиком.
Скандал. Самый громкий скандал в моей карьере — это знаменитое
«Письмо 14-ти». Ту историю я вспоминать не люблю, мне просто в какой-то
степени обидно, что из-за него я не принял участия в таком большом
футбольном турнире, как чемпионат мира-1994. С другой стороны, я
не сожалею, так как в той ситуации, которая сложилась вокруг нашей
сборной, невозможно было сделать результат. Все — игроки, тренеры,
руководство — должны сидеть в одной лодке и работать на общий результат.
Этого у нас не было. Мы в Америке были изначально обречены. Да,
мы могли за счет индивидуальных действий выйти из группы, но не
более. В такой гнетущей обстановке лучше было вообще никуда не ехать,
чем позориться.
Тренерство. В Германии я окончил тренерские курсы и теперь
являюсь обладателем лицензии категории А. Она позволяет мне работать
в любой профессиональной команде и со временем защититься на категорию
Pro. В общей сложности я проучился больше года, прошел три курса
по две-три недели и сдал экзамен отцу Матиаса Заммера, Хорсту Хрубешу
и еще нескольким преподавателям из Федерации футбола Германии. Было
тяжеловато, но я с удовольствием изучал немецкий опыт. В Германии
очень много внимания уделяется детскому футболу. Немцы вообще пересмотрели
всю систему подготовки детско-юношеских команд, сделав ставку на
технику и координацию, а не на физическую мощь, чем традиционно
славился их футбол. Детей готовят постепенно, а уже потом начинается
тактическое образование. Плюс мне очень понравилось, что немцы перестали
обращать внимание на результаты детских команд. Главное требование
— воспитание мастеров высокого уровня.
Хет-трик — гордость для любого форварда. В моей карьере их
было пять: три в бундеслиге и два в Китае. Первый из хет-триков
— для меня самый памятный. Именно после того матча Реххагель и произнес
свои злополучные слова (см. «П» — Пенальти). Я до сих пор под впечатлением
от того матча. Мы тогда проигрывали 0:2 «Вердеру» — действующему
чемпиону, но сумели сравнять счет в первом тайме, а во втором провели
еще три мяча. После той встречи я получил признание немецкой публики
и прессы.
Был еще один хет-трик, который забыть сложно. Мы встречались с дортмундской
«Боруссией», которую тренировал Оттмар Хитцфельд. Перед игрой я
прочел его слова обо мне: якобы Кирьяков постоянно симулирует. И
разозлился. Пусть начало встречи мы провалили — к 20-й минуте горели
0:3, — но сумели до перерыва благодаря моим трем мячам (все — с
игры!) спасти матч. Команда Хитцфельда стала моим самым большим
раздражителем: «Боруссии» я забивал больше, чем любому другому клубу.
Целеустремленность — одно из моих качеств. Если бы я не был
целеустремленным, ничего в этой жизни не добился бы. У меня были
большие цели в детстве и юношестве, и многие из них осуществились.
Естественно, еще хотелось стать чемпионом мира и Европы. Но футбол
— коллективный вид спорта, а я всегда был индивидуальным игроком,
из-за чего вряд ли смог бы в те годы заиграть в московском «Спартаке»,
в котором все было подчинено командным действиям.
Шефер. У каждого футболиста есть свой тренер. Вини Шефер
для меня — из их числа. Это первый специалист, с которым я столкнулся
в Германии. Перед тем как поехать в «Карлсруэ», я очень сильно волновался
и переживал. Но с первых минут общения с Шефером почувствовал, что
тренер видит во мне игрока, который должен вести за собой команду.
И даже в самых сложных ситуациях он меня подбадривал, а это придавало
мне большую уверенность.
В общей сложности в «Карлсруэ» мы с ним поработали шесть лет. В
1999 году Шефер пригласил меня в берлинскую «Теннис-Боруссию», во
вторую бундеслигу. Естественно, получив от него предложение, я отмел
все остальные, хотя меня на тот момент звали в команду бундеслиги
«Гамбург».
Теперь мы с Шефером хорошие друзья. Недавно общался с ним по телефону
и долго рассказывал ему о российском футболе. Наверное, эта информация
должна заинтересовать руководителей наших клубов. Человек, который
тренировал сборную Камеруна, был лучшим тренером Германии, проявляет
громадный интерес к нашей стране и к российскому чемпионату.
«Юньнань Хунта» — первый клуб, за который я играл в Китае.
Моя последняя немецкая команда — «Теннис-Боруссия» обанкротилась,
я какое-то время с ними судился, и в этот момент мне позвонил китайский
агент и пригласил в эту команду. Естественно, я отказался. Но он
оказался настойчивым и предложил провести ознакомительную поездку.
Прилетев туда, я был приятно удивлен. Посмотрев на современнейшую
базу, стадион на 60—70 тысяч и изучив финансовые условия, решил
принять предложение. О чем потом ни разу не пожалел. За три года
в Китае я получил огромный опыт, посмотрел и изучил страну с великим
прошлым и большим будущим. Вообще я считаю, за Китаем будущее. Сужу
об этом по отношению китайцев ко всему — к экономике, культуре,
спорту.
Языки. С немецким, думаю, все ясно. На нем я прекрасно разговариваю
и, как уже говорил, даже сдавал экзамен при получении тренерской
лицензии. Неплохо владею и английским языком, которым активно пользовался
в Китае. Познания же в китайском ограничиваются матерными словами,
которые я до сих пор помню (смеется). Одним словом, для общения
на поле в Поднебесной у меня был нормальный запас слов.
