ВИКТОР ПОНЕДЕЛЬНИК: ПРЕМИЮ ЗА КУБОК ЕВРОПЫ ЖДЕМ
ДО СИХ ПОР
Если бы футболистов оценивали, как прежде в фигурном
катании, Виктор
Понедельник заслужил бы "шестерки" и за технику, и
за артистизм. В его игре подкупали и пробивная мощь, и комбинационный
дар, и высокая результативность. Любой маневр, движение, технический
прием поражал совершенством исполнения, точностью линий, выглядели
образцами футбольной эстетики. Недаром Понедельник стал кумиром
великой балерины Майи Плисецкой, завоевал сердца болельщиков не
только с берегов родного Дона, но и всей страны. А золотой гол в
финале первого розыгрыша Кубка Европы 1960 года принес ему и европейскую
славу. А для нас он - по-прежнему живая легенда, воскрешающая страницы
славного прошлого отечественного футбола.
В ДАЧНИКИ ЗАПИСЫВАТЬСЯ РАНО
- Виктор Владимирович, к чему эта легендарность обязывает?
- Быть прежде всего в привычном образе, а значит, всегда в форме,
несмотря на возраст. Накладывает огромную ответственность. Многие
легенды советского футбола - Лев Яшин, Игорь Нетто, Эдуард Стрельцов,
Игорь Численко, Валерий Воронин, Альберт Шестернев - ушли из жизни,
и нам, их современникам, выпало передать новым поколениям эстафету,
донести до молодежи ту потрясающую внутреннюю атмосферу, которая
сопутствовала высоким достижениям наших команд, первым успехам советского
футбола на международной арене. Эта миссия до сих пор сплачивает
нас.
- Каким образом вы выполняете эту миссию?
- Моя жизнь после окончания футбольной карьеры связана с журналистикой
и общественной деятельностью. Руководил отделом футбола газеты "Советский
спорт", затем принял от Льва Филатова должность главного редактора
еженедельника "Футбол - Хоккей". Несколько раз избирался
членом президиума Федерации футбола СССР, пять лет возглавлял Федерацию
футбола РСФСР. Был среди основателей клуба "Кожаный мяч".
Являюсь членом-корреспондентом Международной академии творчества,
действительным членом Академии безопасности, обороны и правопорядка,
первым вице-президентом Союза ветеранов футбола России. Словом,
в дачника пока не превратился, живу полноценной активной жизнью,
выступаю в различных аудиториях, в том числе студенческих, школьных,
езжу на ветеранские турниры.
- То есть, как в песне поется, вам "рано жить воспоминаньями"?
- Абсолютно точно.
В СБОРНУЮ ИЗ КЛАССА "Б"
- Но давайте все-таки обратимся к ним. Вы ведь впервые проявили
себя не в СКА, а в ростовском "Торпедо", ставшем затем
"Ростсельмашем", а ныне "Ростовом"? Из "Торпедо"
впервые были вызваны и в сборную.
- Еще десятиклассником я в составе сборной Ростова стал вторым призером
юношеского первенства РСФСР. Многие ребята из той команды потом
выступали за "Ростсельмаш" и СКА - Витя Одинцов, Саша
Шевченко, Юра Шикунов... Окончив школу, я поступил в ростовское
Военно-инженерное училище, которое вскоре попало под сокращение.
Оказался перед выбором: или ехать в такое же ленинградское училище,
или воспользоваться льготами при поступлении в местный университет.
Отец посоветовал остаться дома. Он не отпустил меня и в киевское
"Динамо", приглашать в которое приехал сам старший тренер
Вячеслав Дмитриевич Соловьев. Они с отцом посидели за столом, выпили
по рюмке, но разговора не получилось.
- И в футбольном Ростове у вас не осталось другого выбора кроме
как идти в "Торпедо"?
- СКА как команды мастеров в 1956 году еще не существовало, маршал
Советского Союза Андрей Еременко создал ее позже. А "Торпедо"
возглавил известный московский тренер Григорий Дуганов, обладатель
Кубка СССР 1949 года в составе московского "Торпедо",
прекрасный специалист и человек. На второй год под его руководством
"Торпедо" из аутсайдеров поднялось в первую пятерку, а
меня пригласили в сборную зоны класса "Б" на традиционный
турнир в Баку. Когда мы его выиграли, тбилисское "Динамо"
предложило нам сыграть с ним. Я открыл счет в матче, который закончился
вничью - 2:2. А в столице Грузии в это время гостили ветераны ЦДСА.
После матча они зашли в нашу раздевалку. Ко мне подошел Григорий
Иванович Федотов. До сих пор с волнением вспоминаю этот эпизод.
Великий мастер сказал: "Витя, старайся, у тебя очень хорошие
задатки". А Всеволод Михайлович Бобров добавил: "Будешь
много работать, много и забьешь". Та случайная встреча с двумя
футбольными кумирами всей страны дала мне невероятный заряд, наполнила
огромным желанием добиться признания в футболе.
- С Бобровым, если не ошибаюсь, вы впоследствии даже подружились?
- Всеволод Михайлович, человек широкой души, очень любил Ростов.
Бывало, позвонит мне, уже журналисту: "Витя, давай махнем завтра
на Дон, позвони, чтобы рыбца, раков приготовили". Звоню директору
завода "Ростсельмаш" Василию Александровичу Иванову, отцу-основателю
ростовского "Торпедо", приедем, выступим во Дворце спорта
перед болельщиками, потом погуляем на берегу Дона для разрядки.
- Гол тбилисцам имел для вас ведь и другие далеко идущие последствия?
- В конце 1957 года мне, нападающему команды класса "Б",
пришел вызов в сборную СССР. В ростовской прессе это событие произвело
настоящий взрыв - о нем написали все газеты. В январе 1958 года
я поехал со сборной на полтора месяца в Китай готовиться к первому
в истории советского футбола чемпионату мира. Сыграл уже и за основной
состав в товарищеских матчах.
- Лучшего советского центрфорварда тех времен Эдуарда Стрельцова
на сбор не взяли, видимо, в воспитательных целях?
- На него уже начались гонения. В "Торпедо" кто-то на
него все время "стучал". Наверное, те же, кто и соблазнял
его застольями. Ближе к началу мирового первенства Стрельцова все
же вернули в сборную, и на одном из наших собраний произошел с моей
точки зрения безобразный эпизод. В комнату ворвался председатель
Спорткомитета СССР Николай Романов и с порога набросился на нас:
"Вы, футболисты, опять позорите советский спорт! А тебя, Стрельцов,
ждет тюрьма! Мне постоянно звонят с ЗИЛа, рассказывают, чем вы занимаетесь".
Все были в шоке. А потом с Эдиком случилась беда, и до сих пор неясно,
кто это подстроил.
- В результате Стрельцов в Швецию не попал, но и вы тоже. Почему?
- В апреле во время матча в Иванове с местным "Текстильщиком"
получил тяжелейшую травму колена, перенес сложную операцию. А в
мае начался чемпионат мира, и вся нагрузка в центре нападения выпала
на Никиту Симоняна, находившегося уже в возрасте.
ОТ ЦСКА СПАСЛИ ШОЛОХОВ С ФУРЦЕВОЙ
- После выздоровления у вас, наверное, не было отбоя от гонцов из
московских команд?
- Да не сказал бы. Только в ноябре 1959 года меня, уже игрока СКА,
пригласил в турне по Южной Америке московский "Спартак".
- Наверное, не без задней мысли?
- Андрей и Николай Старостины дружили с отцом еще с довоенных времен,
когда он находился на практике в "Комсомольской правде".
Они бывали у нас дома, когда я играл уже в "Торпедо",
и отец не уставал повторять: "Тебе надо в "Спартак".
- Отец, вероятно, был для вас авторитетом. Почему же вы его ослушались?
- В Ростове отец, Владимир Никитович, был известной личностью. Работал
сначала корреспондентом "Литературной газеты", а потом
"Известий" по Северному Кавказу. Но ни он, ни знаменитый
актер Игорь Владимирович Ильинский, бывавший в нашем доме, не смогли
склонить меня на отъезд из Ростова.
- Почему вы так отчаянно сопротивлялись?
- В Ростове была семья, все родственники. Да и народного гнева приходилось
опасаться. Люди на Дону особенные. В 1961 году меня, уже обладателя
Кубка Европы, забрали под конвоем, погрузили в военный самолет,
привели в Москву, вручили ключи от трехкомнатной квартиры в знаменитом
"генеральском" доме на Соколе, требуя взамен согласия
играть за ЦСКА. Помогло знакомство отца с Михаилом Шолоховым, который
позвонил члену ЦК КПСС Екатерине Фурцевой. Она приняла меня и дала
указание вернуть домой. А в это время люди в Ростове бесстрашно
вышли на демонстрацию в центре города. Когда же я сошел с поезда,
меня подняли на руки и донесли до дома. И когда ЦСКА приехал на
матч в Ростов, то во избежание эксцессов расположился не в гостинице,
а на территории воинской части.
РОСТОВСКИЕ ПОТЕРИ
- Ростовский СКА был, безусловно, отличной, самобытной командой.
Но мне, например, вы со своей техникой и изяществом казались в нем
несколько чужеродным телом. А вы сами не считаете, что в "Спартаке"
или ЦСКА могли бы добиться большего? Уж в Клуб Григория Федотова
наверняка попали бы.
- Такие разговоры слышал и я: не твоя команда, сколько ты в ней
теряешь... Потери я, конечно, ощущал - и в забитых мячах, и в сыгранных
матчах. Клубам, которые делегировали в сборную двух и более футболистов,
переносили игры чемпионата. А из Ростова брали меня одного. Команда,
выступая без меня, теряла очки, а я - возможность увеличивать свой
лицевой счет. В 1961 году забиваю гол в отборочном матче к чемпионату
мира норвежцам. Возвращаюсь в Ростов в день матча с воронежским
"Трудом". Проигрываем - 0:1. После перерыва наш тренер
Петр Щербатенко выпускает меня. Стадион встал, как по команде! И
вскоре я метров с 35 бью по ветру, по пути мяч попадает в кочку
- и в ворота. Не можете представить, что творилось на стадионе!
- Приятно было чувствовать себя любимцем публики?
- Однажды приехали в Азов на товарищеский матч на своих машинах.
После игры еле добрались до них - автографы, объятия. Сел в машину
и чувствую, что... ее поднимают. Метров пять пронесли и поставили
на землю. У меня руки-ноги дрожали, не мог двигатель завести. Я
гордился своей принадлежностью к СКА. Мы были грозой московских
клубов. Для любого столичного гостя даже очко, взятое в Ростове,
приравнивалось к победе. Недаром поколение ростовчан конца 50-х
и далее 60-х годов вошло в историю советского футбола под кодовым
названием "Бомбардиры с Дона". Стадион всегда был битком,
ночами люди стояли за билетами, жгли костры. Четыре года подряд
СКА занимал в чемпионате 4-е место. Могли подняться и выше. Вот
говорят, что сейчас судьи "душат"... А нас еще как "душили"!
В матче с Киевом в 1960 году решалась судьба серебряных медалей,
так у нас ни за что ни про что выгнали с поля центрального защитника
Бочарова.
"УБИЙСТВО" ОБЕЗЬЯНЫ
- В сборной СССР вы дебютировали в мае 1960 года тремя голами в
ворота сборной Польши. Завершили карьеру в ней спустя шесть лет
голом в ворота Швейцарии. Что больше всего запомнилось в этот временной
промежуток?
- Промежуток оказался короче, чем мог быть. Николай Морозов в 1966
году уговаривал ехать на чемпионат мира в Англию. Но меня замучила
астма, весной из-за этого даже получал освобождение от тренировок.
И врачи не пустили в Англию. А главная веха - финал Кубка Европы
1960 года. Когда наш тренер Гавриил Качалин закончил установку,
обратился к врачу команды Николаю Алексееву по прозвищу Бакалавр:
"Есть замечания?" А тот: "Я знаю, что решающий мяч
забьет Понедельник". Яшин поднес к его носу кулак и под общий
смех сказал: "Смотри, если Витя не забьет, я с тобой посчитаюсь".
Победа далась очень тяжело, летний день выдался холодным, дождливым,
играть пришлось 120 минут. Еле круг почета пробежали. В раздевалку
заходит наш посол, а у нас нет сил даже под душ пойти. Сидим 10,
15 минут... И тут Бакалавр своим писклявым голосом обращается к
Яшину: "Лева, помнишь, что я тебе перед игрой сказал?"
Все так и грохнули, а Лева поднял доктора под потолок: "Молодец!".
И тут все ожили... Из моей книжки цензура почему-то этот эпизод
вычеркнула.
- Что еще вычеркнули?
- Историю с обезьяной. Ростовский СКА играл в Мали со сборной. Видим,
вратарь хозяев сажает на перекладину ворот обезьянку, привязывает
ее цепочкой к гвоздику. Мы засмеялись, а переводчик останавливает:
"В Африке над талисманами нельзя смеяться". И вот по ходу
игры я дальним ударом попадаю в крестовину ворот. Обезьянка в шоке
падает, все бегут к вратарю, тот подбирает обезьяну, и хозяева уходят
с поля. Зрители бушуют, машут кулаками, мы - бегом в раздевалку.
Минут через 15 радостный переводчик сообщает: "Обезьянка ожила,
можно идти на поле". Маслов нам вдогонку: "Вы по воротам
поменьше бейте - и низом, низом, ну их к чертовой матери с этой
обезьяной". А корреспондент "Экип" решил, что игра
закончилась, уехал со стадиона и передал в редакцию, что Понедельник
убил обезьяну. Но в редакции что-то перепутали и написали, что в
воротах стояла дрессированная обезьяна, и Понедельник ее убил. Приезжаем
в Москву, встречает нас насупленный председатель федерации футбола
Валентин Гранаткин: "Что там Понедельник натворил?" Когда
ему все рассказали, он расхохотался: "Бегу звонить в ЦК, а
то тут уже целое расследование назначили". Болельщики же до
сих пор про эту обезьяну спрашивают.
- О чем еще чаще всего спрашивают?
- Правда ли, что за "золотой" гол мне Никита Хрущев "Волгу"
подарил. Отвечаю: "Правда, но до сих пор мне ее не вручили".
- А как вас, кстати, отметили за выигрыш Кубка континента?
- Выделили всем по 150 долларов, объяснив, что в смете расходов
сборной премия за выигрыш Кубка заложена не была, получим ее после
возвращения в Москву. Ждем до сих пор. Зато встреча была пышной.
Для каждого игрока была выделена машина, из аэропорта колонну сопровождал
эскорт мотоциклистов. Привезли на какой-то матч в Лужники, мы прошли
круг почета перед забитыми до отказа трибунами. А нам казалось,
что ничего особенного мы не сделали. Но мудрый начальник сборной
Андрей Старостин говорил: "Позже вы поймете, что сделали для
своей страны".
ЖИРКОВ НАПОМНИЛ О МЕСХИ
- По фактуре вы напоминали Боброва, Стрельцова, но ни тот, ни другой
не владели в такой степени труднейшим элементом - ударом через себя
в падении. Как вам удалось им овладеть?
- Никто меня "ножницам" не учил. Впервые увидел этот удар
еще пацаном где-то в кинохронике. И во дворе, если пробегал поперечную
передачу, начинал валиться на спину, пытался пробить через себя.
Где-то в третьем своем матче за ростовское "Торпедо" забил
так ставропольскому "Динамо". В высшей лиге забивал Сергею
Котрикадзе, в ворота кутаисского "Торпедо", "Пахтакору",
в Кишиневе... Удар этот опасен своей неожиданностью. Вратарь сборной
Аргентины Рома во время турне сборной СССР 1961 года увидел мяч
только в сетке. Стадион затих в шоке: как так, русский типично аргентинским
приемом забивает в аргентинские ворота?! Потом аплодисменты не смолками
до самого перерыва, люди не садились на места. Получается красиво,
и обычно игрок запоминает этот момент на всю жизнь. А у меня только
за сборную два таких гола.
- Были у вас еще фирменные приемы?
- В 1953 году подсмотрел на "Динамо", как один из игроков
сборной Чехословакии выбрасывал аут партнеру, а тот пяткой с воздуха
ловил мяч, перебрасывал через себя, опекуна-защитника и уходил с
мячом. И я стал регулярно "чехословацкий" прием повторять.
- От чьей игры в чемпионате России получаете наибольшее удовольствие
сейчас?
- Юры Жиркова. Необыкновенный талант. Так на моей памяти левой ногой
с мячом работал только Миша Месхи. Недавно в каком-то из матчей
он исполнил и знаменитый финт Месхи, вероятно, сам об этом не догадываясь
- по наитию. Украшением российского футбола считаю Билялетдинова,
Аршавина, Погребняка, Сычева. Такие игроки позволяют нам, ветеранам,
с оптимизмом смотреть в будущее.
