Юрий
Ковтун на Анталийском побережье - личность популярная. В каждой
команде, приезжающей на сбор в Турцию, у него друзья, приятели,
знакомые. Вечерами уважаемый ветеран сидел в холле отеля в большой
компании, где и представители "Амкара" были замечены,
и слушатели ВШТ, и молодежь возрождающейся "Алании", и
подолгу что-то рассказывал. Немудрено, что, когда корреспондент
"СЭ" увлек Ковтуна с его рассказами в сторону, слушатели
недовольно загудели.
НЕКОТОРЫЕ РОВЕСНИКИ УЖЕ ПОСЕДЕЛИ
- Начну с вопроса, от которого вы наверняка не знаете, куда деваться.
- Когда собираюсь заканчивать?
- Угадали.
- Только вчера ко мне бригада с телевидения приезжала, первый вопрос
о том же был. Я ответил: "Вот сейчас вместе пойдем к морю и
выбросим бутсы. Я выбрасывать буду, вы снимать". А если серьезно,
то, забыв в "Спартаке" за год, что такое игровая практика,
во Владикавказе я убедился, что сил еще хватает. Даже несмотря на
то, что мне уже 37. Здесь, в Турции, я парня встретил, Рудакова,
который со мной когда-то учился в Ростове. Только я до "Спартака"
доигрался, а он - до иркутской "Звезды". Сумасшедшее количество
матчей за нее провел, так в Иркутске и остался. Смотрю на него -
он седой совсем. И тут я подумал: "Это же мой ровесник! Неужели
я до сих пор играю?"
- Правда, что, когда в "Спартаке" вам предложили устроить
торжественные проводы, вы моментально отреагировали: "Не хочу"?
- Шавло мне сказал так: "Если есть к тебе интерес со стороны
какого-то клуба, вопросов нет. Играй. Если предложений нет, устроим
проводы". "Спартак" предлагал работу в школе. Я тогда
прямо ответил, что веду переговоры с Владикавказом.
- С кем-то еще вели?
- После того как в декабре обсудил все детали с Владикавказом, от
других разговоров уходил. Не привык подводить людей. Из Белгорода
до меня дозвонились, с "Химками" пообщался. Сошлись на
том, что к разговору вернемся, если с Владикавказом не заладится.
- Могли бы сейчас снова в премьер-лиге играть.
- Мы в одном поселке с Михал Михалычем Щегловым живем, который в
"Химках" игроками занимается. Он мне то же самое говорит.
Но я никогда не жалел о принятых решениях.
И В 37 БЫВАЕТ РАСЦВЕТ СИЛ
- Какой еще вопрос вам задают сегодня часто?
- Интересуются, как я в таком возрасте переношу нагрузки. А всем,
кто советует поскорее в тренеры определяться, отвечаю, что жил в
Турции в одном отеле со слушателями ВШТ. Много-много у нас безработных
тренеров. Примкнуть к ним всегда успею. Хотя готов к тому, что в
конце сборов подойдет кто-то из руководства "Алании" и
скажет, что я не тяну.
- В самом деле готовы?
- Не думаю, что скажут вот такое. К возрастным игрокам в "Алании"
пока вопросов нет.
- Ваша судьба интереснее, чем у ровесников, которые давно закончили
играть и ходят на тренерские курсы?
- Встретил тут Андрея Муликова, который в "Динамо" когда-то
играл, в "Асмарале". Он уже тренер, но никак не может
привыкнуть, что не надо утром на тренировку. Просыпается и не знает,
что делать. А я на себя примеряю ситуацию: неужели со мной такое
же произойдет? Неужели тоже буду просыпаться и никаких тебе тренировок?
И никто за меня не будет думать о режиме дня?
- Когда читаете в газетах, что ровесники получают дипломы, лицензии,
не кажется, что куда-то опаздываете?
- Вот за лицензией-то я всегда успею. На тренерские курсы хоть в
пятьдесят лет приходи. Я верю, что у игрока может быть расцвет сил
в 37 - 38 лет.
- А бегать медленнее не стали?
- Я и раньше не отличался скоростью. Зато просчитывать ситуацию
стал быстрее. Упражнения на ловкость и координацию выполняю наравне
со всеми. Если почувствую, что тяжело, подойду к тренеру и попрошу
перевести меня на щадящий график. В 37 лет это нормально.
- Лучшие годы вы отыграли, по сути, за копейки. Так?
- Да, у сегодняшних дублеров условия лучше, чем были у меня, Вити
Булатова, Валеры Есипова несколько лет назад. Мы особо не заработали.
КЕБЕ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, НЕ ДУРАК
- Был в вашей жизни матч, запись которого пересматривали на кассете
много-много раз?
- Нет. Да и коллекции игр нет, все откладывал и откладывал. Надо
будет переговорить со Святкиным, спартаковским видеооператором.
Пусть сделает компактно.
- Какой матч хотели бы посмотреть в первую очередь?
- Матчи за сборную. Особенно времен Романцева, до чемпионата Европы-96
в Англии. Отборочный турнир мы прошли лихо. В Финляндии выиграли
6:0, в Греции - 3:0. До сих пор помню, как бросали греки с трибун
что попало. Тогда нас куда-то за город увезли, в частную гостиницу
- незадолго до этого баскетбольный ЦСКА в Афинах отравили.
- Вы ведь порядочно наиграли за сборную?
- Больше пятидесяти игр. Последним был товарищеский матч в Москве
с Израилем. Потом были истории с допингом. Я хотел, чтобы меня и
дальше приглашали, но роман со сборной закончился.
- Подозрительными таблетками вас кормили во всех командах?
- В "Динамо" ничего такого не было. В то время вообще
вопрос с допингом не возникал. А в "Спартаке" сидели мы
после какой-то игры в кафе, и вдруг меня ка-а-к начало колбасить.
Организм отторгал какую-то заразу, и меня просто трясло. Знаете,
что самое страшное в этой ситуации?
- Что?
- Мысли, что из-за этих дел можно досрочно закончить. И хорошо,
если только с футболом.
- Дома не получили от супруги указание, отныне все таблетки спускать
в унитаз?
- Она очень волновалась, но все решения, связанные с футболом, принимаю
я. Сейчас об этом открыто говорится, а тогда-то, вспомните - и страшно,
и таинственно как-то. Эта гадость из организма выводится долго,
хотя нас кое-кто убеждал, что через сорок дней и следа не останется.
На самом деле частицы этого бромантана просто затихают, скрываются,
но не исчезают.
- Встречая этих докторов - Щукина и Катулина - здороваетесь?
- С Щукиным не общаюсь, у меня с ним никогда никаких отношений не
было. Есть доктор и есть. Вот к Катулину часто обращался. Даже когда
он из "Спартака" ушел, в Первый диспансер к нему ездил.
Он помогал.
- Вы для себя так и не ответили на вопрос, кто виноват в той истории?
- Нет. Егор Титов более импульсивный, у него есть какая-то уверенность.
А я ни в чем не уверен. Знаю только, что врачи - последние люди
в цепочке, исполнители чьего-то приказа.
- Но был в "Спартаке" человек по фамилии Кебе, который
запрещал делать себе уколы. А таблетки забрасывал под кровать.
- Не только он, еще и Игор Митрески. Когда все открылось, подумал:
"Кебе-то не дурак, оказывается".
"ЗАНЕСЛО ТЕБЯ, ЮРОК..."
- Гостиницы в городах, где играют команды второй лиги, не потрясли?
- Даже не представлял, что такие еще остались. Один случай вообще
потряс, заставил вспомнить, как начинал играть после школы-интерната.
В 87-м я попал во взрослую команду Азова, и мы ездили по югу, по
тем самым городам, где теперь довелось побывать. И вот двадцать
лет спустя снова приехал играть в Майкоп против "Дружбы".
Нет, не могу рассказывать, смех душит.
- Что такое?
- Завезли нас в ту же гостиницу, где я двадцать лет назад останавливался.
Смотрю и вспоминаю - даже трещины на стене те же! Ужас! Кое-как
переночевали, приезжаем играть, а на стадионе та же картина. Те
же раздевалки, те же подтрибунные помещения. Встретился мне пожилой
рабочий: "Юра, а помнишь, как ты к нам в 80-х приезжал и проигрывал?
У нас все так же и осталось". "Счастливые вы люди, - отвечаю.
- Жизнь замерла".
- Крысы в номере не беспокоили?
- Нет. Но на кровать надо было ложиться с величайшей осторожностью.
Чтобы не рухнула. И с черно-белым телевизором аккуратнее обращаться.
Озадачен был, конечно.
- На лужайках, где коровы пасутся, играть не довелось?
- Коров не видел, но с "Дагдизелем" в Каспийске пришлось
на пустыре играть. Вместо поля натуральный бетон и кое-где травка.
Пучками. Слава богу, хоть прилетели туда прямо перед игрой и из
аэропорта сразу на матч поехали. Задерживаться не пришлось.
- Как играть на таких полях, есть рецепт?
- Конечно, есть. Только верхом, просто и надежно. А вообще такие
эпизоды от романтичного восприятия мигом избавляют, опускают на
землю. "Вот, - думаешь, - занесло тебя, Юрок. С чего начал,
к тому и вернулся".
- В российской глубинке помнит народ Ковтуна?
- С трибун, стоит мне до мяча дотронуться, кричат, чтобы сразу красную
Ковтуну давали. Или чтобы себе забил.
- Отвечаете?
- Отвечаю: "Это уже было". А в больших городах, которые
высшую лигу помнят, после игры народ подходил, мило общались.
- Хоть один игрок другой команды во второй лиге запомнился?
- Как-то мы с Булатовым говорили на эту тему. Есть там единицы.
Особенно волгоградская "Олимпия" выделяется. Нападающий
у них хороший - Михалев фамилия. Я читал в "СЭ", что его
уже в "Москву" пригласили. К слову, у многих именно во
Владикавказе были лучшие игры. Настраивались на имена, всем хотелось
нас побеждать.
- Худшее поле в мире, выявили, в Каспийске. А лучшее?
- Идеальные поля только в Англии. Невероятно, на каких газонах играют
"Арсенал", "Ливерпуль". Но нам на таких непривычно
было: очень низко подстрижена трава, слишком плотный дерн, влажность
- в итоге мяч перемещается гораздо быстрее. После российских газонов
- космическая скорость.
- А стадионы в какой стране наибольшее впечатление произвели?
- В Японии, на чемпионате мира. Даже не сами стадионы. Они, конечно,
красивые, но я красивых много видел. А вот раздевалки такие - только
там. Все под рукой, ты только подумал о чем-то, а это уже есть.
Выходишь из раздевалки, и тут же зал для разминки с искусственным
покрытием. Вообще Япония - удивительная страна. Куда мы ни приезжали,
везде счастье на лицах. Японцы нас всех по именам и в лицо знали,
автографы брали осмысленно.
- Там же, в Японии, когда закончился последний матч с Бельгией,
игроки ждали от Романцева каких-то слов - а он даже не зашел в раздевалку.
- Было такое. Перед игрой позвонил президент России, нас подбодрили:
мол, вся страна ждет. А потом навалилось такое опустошение, что
лично я никаких слов уже не ждал. Да и привычный был к странностям
Олега Иваныча. В "Спартаке" после поражений он раздевалку
тоже стороной обходил. Игрокам же из других клубов это, конечно,
в диковинку было.
СКОРЕЕ СПАРТАКОВЕЦ, ЧЕМ ДИНАМОВЕЦ
- Чего из спартаковских времен вам сегодня не хватает? Популярности?
- Популярность я пока, по собственным ощущениям, не растерял. Если
выбросить из памяти последние полтора года в "Спартаке",
время было восхитительное. Сколько всего с этим клубом пройдено!
Я в себе что-то спартаковское до сих пор поддерживаю.
- То есть вы все-таки скорее спартаковец?
- Чем динамовец? Да. Хотя в "Динамо" многие обижаются
- я в этой команде шесть лет провел, а в "Спартаке" семь.
Если подумать, "Спартак" брал меня в обмен на Писарева,
когда я был уже почти ветераном.
- Не приходила мысль: "Где же этот "Спартак" был
раньше?"
- Приходила. Оставалось вспоминать, что мог в "Спартаке"
оказаться гораздо раньше. Я ведь из "Ростсельмаша" поначалу
в Тарасовку подался, месяц там прожил. "Спартак" уехал
на турнир по мини-футболу в Германию, а я с дублем работал. Но потом
начальники не договорились, и пришлось возвращаться в Ростов. Зато
в "Динамо" отпустили без проблем.
- После матча с бельгийцами в Японии, который мы уже вспоминали,
наши молодые игроки плакали. У вас когда-нибудь до слез доходило?
- Близко к тому было в Словении. Невозможно передать словами, что
творится в глубине души после такого пенальти, который нам Полл
поставил. Ничего понять не можешь. Подобного ощущения не было даже
после автогола в Исландии.
- Удивительно красивый гол, к слову, получился.
- Это я позже понял: красивее гола, может, и не видел. Идеальный
удар.
- Как полагаете, тот автогол добавил вам популярности?
- Шутите. А разве я не заслужил популярности? Хотя иногда поражаюсь.
Вроде бы ушел в тень, а едешь в метро - непременно кто-то узнает.
Два месяца после сезона провел в Москве, так каждый день отвечал
на вопрос: "Юра, ты где сейчас?" Или, стоя в вагоне, слышал,
как молодежь шепчется: "Он? Не он?"
- Каким ветром вас в метро заносит?
- Пробки объезжаю.
- После автогола в Исландии тоже отвечали на вопросы?
- Э-э, нет. Тогда я в метро старался не спускаться. Даже газеты
перестал читать, телевизор не включал. Но есть такая программа,
"Футбольная классика", так в ней до сих пор этот гол крутят,
не дают забыть. Во Владикавказе как-то на базе, всей командой смотрим,
вдруг опять. И хохот стоит.
- Кажется, с этим голом у вашей жены какая-то интересная история
связана?
- Она смотрела матч с подругами, дело к концу близилось, она отошла
на секунду - и тут я гол смастерил. Возвращается, ей говорят: "Забили,
дескать". - "Кто?" - "Муж твой". Очень
супруга переживала.
ТЕРМОС БЕСКОВА
- Прожив в футболе большую жизнь, поняли механизмы успехов Олега
Романцева на рубеже тысячелетий?
- Когда только перешел из "Динамо", меня сразу поразила
обстановка в "Спартаке". Заряженность одной целью, исходившая
от Романцева. Он много не говорил, но если уж делал это, то пробирало
до дрожи. У него особое чувство на слова. Если игрок хоть чуть-чуть
не вписывался, из Тарасовки он исчезал очень быстро.
- Какая-нибудь из его установок отложилась в памяти?
- Романцев вошел, говорил минуту, не больше: "Ребята, на вас
смотрит вся страна. Я знаю, вы готовы лучше, чем они". Всего
несколько слов, но мы вышли на поле настолько воодушевленными!
- Бесков, говорят, так умел.
- Я, поработав в "Динамо" с Константином Иванычем, все
это помню. Он меня в первый раз в сборную отправлял. Бесков, как
и Романцев, в ком угодно мог разглядеть игрока. И избавиться тоже
мог от кого угодно.
- Бесков ведь чай в раздевалке пил строго из собственного термоса?
- Точно.
- А кто-то втихаря однажды попробовал из бесковского термоса - оказалось,
там коньяк.
- У Бескова был администратор, Володя Миронов. Он постоянно рядом
с Константином Иванычем находился. Как Лобановский не мог без ста
граммов коньяка, так и Миронов всегда держал для шефа "чекушечку".
Эти пятьдесят граммов были как успокоительное.
- Не этого администратора в команде барменом звали?
- Наверное, его. Миронов всю жизнь провел рядом с Бесковым. Тоже
умер.
- Чье отчисление Романцевым из "Спартака" удивило вас
больше всего?
- От истории с Тихоновым я оцепенел. Главное, нельзя было представить,
что Романцева можно переубедить - кто бы ни пошел просить за отчисленного.
Команде это никак не объяснялось, обстановка после таких отчислений
становилась гнетущей, народ замолкал. Новость разносилась шепотом.
- Что было самое тяжелое в тренировках Романцева?
- То, что передохнуть нельзя. Постоянно надо работать на сто процентов,
послаблений никогда и никому. В "Динамо" было проще.
- Не знаете, почему в "Спартаке" последних лет никому,
кроме Аленичева, не устраивали проводов?
- Да и Аленичев-то, уезжая в "Рому", сам проявил инициативу.
Клуб здесь ни при чем. Больше никого не провожали. Почему, не знаю.
- Вы сами как со "Спартаком" расстались?
- Когда команда была в отпуске, заехал в Тарасовку за вещами. Собрал
сумки и тихонечко уехал. Все так делали. Для меня это был довольно
драматичный момент: грузил сумки в машину, а женщины, которые работают
на базе, смотрели. Попрощался с ними, с охранниками, постоял немного
перед воротами.
- Зачем?
- Понимал, что никогда сюда не вернусь. Дима Парфенов точно так
же уезжал. Вроде хотел остаться, но чувствовал к себе двоякое отношение.
Тогда тихо приехал, собрался - и все.
ОГРЫЗКИ ПОД КРОВАТЬЮ
- Правда, что с Романцевым вы разговаривали всего один раз в жизни?
- Да. Разговор был при переходе из "Динамо". Когда приехал
на сборы в Израиль, очень коротко переговорили втроем: я, Есауленко
и Романцев. Буквально два-три слова. "Хочешь играть в "Спартаке"?"
- "Да!" - "Иди, готовься". Я поражен был, конечно.
А сейчас так сложилось, что Олег Иваныч - мой сосед по даче. Судьба
свела.
- И где?
- По Дмитровскому шоссе. Я-то уже отстроился, а у них еще процесс
идет. Правда, самого Романцева там почти не вижу.
- У кого стройка масштабнее?
- У Романцева, конечно. У него и земли побольше, чем у меня. Еще
когда в "Спартаке" все вместе были, получали участки.
У нас Саша Шикунов рядом, Щеглов.
- Как полагаете, когда отстроится Романцев, переедет, состоится
второй в вашей жизни разговор?
- Наверное. Вот станем настоящими соседями - и поговорим...
- Были какие-то слова Романцева, сказанные для всей команды, которые
вы особенно часто вспоминаете?
- "Лучше быть умным до игры, чем после". Еще слова Старостина,
которые Романцев любил повторять: "Побеждает тот, кто больше
хочет". И вот какая фраза пришла на память: "Научить нельзя,
научиться - можно".
- Был момент, когда вы почувствовали: "Спартак" сбился
с верного пути?
- Да, почувствовал: какой-то сумбур нас накрывает. Какие-то новые
негры, которых никто не знал, в Тарасовку приезжали, бродили по
базе, по столовой, потом так же внезапно исчезали. И оставался после
них только бардак в комнатах.
- Про этот бардак легенды ходят.
- Еще бы! Все вперемешку: шкурки от бананов, куриные кости, огрызки.
Постоянно с сушилки вещи из-за таких гастролеров пропадали - то
бутсы, то еще что. Но самое интересное, с какой скоростью они менялись
- мы даже имена не успевали запоминать. Нам только говорили: "Приехал
выдающийся игрок, за сборную выступает!"
- Про Кебе Андрей Червиченко как-то рассказал, что сенегалец привозил
из Африки какие-то диковинные фрукты и втихаря их поедал.
- Я не удивляюсь. В "африканские" номера страшно было
заглядывать - не то что заходить. Я ни разу не отважился. Уборщицы
под большим впечатлением были, чего только из-под кроватей не выгребали.
Ребята, которые на базе жили, иногда заглядывали ради любопытства,
потом с расширенными глазами ходили.
- Кто показался самым комичным из приезжавших?
- Да все они были комичные. Про Зоа многие говорили, но по мне смешнее
всех был Луизао. Черненький такой. Ты с ним начинаешь говорить,
он вроде бы все понимает, кивает, такой любезный, старательный.
А потом вдруг переклинило его на тренировке, и стал он совершенно
невменяемым. Или вот еще одного вспомнил - Алешандре. Вы его и не
помните, наверное?
- Отлично помню.
- Подписал сумасшедший по тем временам контракт. Вышел на один матч
- против "Сокола" на Кубок. Федьков нам тогда три забил.
А Алешандре как раз против него играл, все догнать не мог. И потом
до окончания контракта бегал по кругу в Тарасовке. Газеты все писали:
"Где, мол, Алешандре?" А он семенит тихонечко, никак вылечиться
не может. Как в окно ни выглянешь, он бегает. Бывало, только выздоровеет,
выйдет в общей группе - опять падает, корчится. И вес никак не мог
сбросить, сколько ему ни говорили. А вспомнить, как его представляли
- "игрок сборной", "гений".
- Павел Погребняк мне рассказывал, что легионеры эти на тренировках
так своих по ногам лупили, что и драки возникали.
- Да-да, стычки бывали часто. Дима Ананко с Кебе подрался. С ним
в основном и дрались: он особенно безбашенный был. Станич, помню,
не выдержал, врезал ему как следует прямо в автобусе. Кебе, казалось,
от одиночества время от времени с ума сходил. Бродил угнетенный,
сам по себе, а на тренировках у него крышу сносило. В подкатах шел
кость в кость.
- А то, как Василий Баранов однажды базу затопил, помните?
- Он ящик пива в ванну поставил, холодную воду включил и ушел на
тренировку. Этикетки отлепились, забили сток - и полило. Жил-то
Вася на третьем этаже - паника началась. Вообще много было в "Спартаке"
смешного. И это не мешало команде играть.
"ХОФТУН, ХОФТУН"
- От вас многим доставалось по ногам. А вам?
- Тоже. Особенно когда габаритные нападающие попадались. Внизу его
не столкнешь, вверху он тебя чаще лупит, чем ты его. Туго с Янкером
приходилось. Началась у нас с ним эпопея, еще когда "Динамо"
на "Рапид" попало, а потом продолжалась несколько лет.
Не человек, а лом. В первом же матче Янкер на мяч головой полез,
а я ногой играл и со всей силы в бровь ему заехал. Думал, все, нет
больше человека. Умрет, изойдет кровью.
- Не изошел?
- Его даже не заменили. Голову перевязал и как пошел меня хлестать.
Истоптал, затолкал локтями до синяков. Заело его.
- А вы?
- Отвечал как мог, но ему хоть бы что. Мне сильнее досталось. А
потом уже со "Спартаком" на "Баварию" угодил.
Ага, думаю, новая встреча со старым другом.
- Узнал он вас?
- Наверное. Но только я про Янкера быстро забыл, мне с Салихамиджичем
пришлось биться. Вот этот парень меня уморил - весь "Спартак"
по фамилиям знал! Стою рядом с ним на бровке, а он скороговоркой:
"Хофтун, Хофтун". И еще что-то добавляет. Бегал как сумасшедший,
сколько его ни бей. Любого защитника извести мог. Салихамиджича
злить нельзя было, он только быстрее бегать начинал на нервной почве.
- И как против такого играть?
- А никак. "Баварию" вообще в тот момент сложно было остановить.
Машина. Затаптывали нас.
- Самая памятная карточка за карьеру?
- Столько их было... Какой-то журналист лет семь назад опубликовал
подборку моих "подвигов", все пересчитал. Зря не вырезал
ту заметку. Но для меня важнее другое: при всех своих карточках
я ни одного человека за карьеру не сломал. Травму не нанес.
ИЗ "ДИНАМО" ВЫЖИВАЛИ ЛИДЕРОВ
- Прежде вы не слишком охотно касались темы расставания с "Динамо".
Сейчас не поделитесь воспоминаниями?
- В "Динамо" пошло веяние: избавляться от ветеранов. Меня
хотели убрать, Кобелева, Яхимовича и Тяпушкина.
- Почему?
- Мы, как ни крути, были лидерами команды, и в какой-то момент наше
влияние на команду перестало устраивать начальство.
- Под начальством подразумеваете Толстых?
- Да, Толстых Николая Александровича. Возможно, со стороны пошла
в его кабинет какая-то информация. Причем информация о странных
делах. Но, находясь в "Динамо", любой игрок просто-напросто
побоялся бы заниматься тем, в чем нас подозревали.
- Имеете в виду продажу игр?
- Да, Николай Александрович постоянно кого-то подозревал. Было такое,
было. А если еще приходил Адамас Соломонович (Голодец. - Прим. Ю.Г.),
царство ему небесное, со своими подозрениями... Садились вдвоем
и фантазировали. Выискивали какие-то моменты.
- По поводу каких матчей возникали фантазии?
- Помню, массу вопросов у них родил матч в Тюмени. Как-то мы его
не так сыграли, как им показалось. И эти моменты накапливались,
капало-капало. В конце концов дошло у нас до настоящей борьбы, в
которой компромисс был невозможен. Ветераны - народ самолюбивый,
чтобы нас просто так грязью обливать.
- Толстых лично претензии предъявлял?
- Да, были у нас беседы. Приглашал в кабинет, глядел я на эти бумажные
завалы вокруг. Гора бумаг между нами как баррикада выглядела.
- Разговоры шли на повышенных тонах?
- Нет, этого как раз не было. Николай Александрович всякого входящего
взглядом своим "брал". Суровым. Сейчас-то смешно вспоминать,
а было не по себе.
- Давно виделись с Толстых?
- Совсем недавно. Поздравлял нас на награждении по итогам турнира
во второй лиге. Обнял меня: "Наконец-то я тебе хоть какой-то
приз вручил". "Спасибо, - отвечаю, - Николай Александрович.
Столько времени вам это не удавалось". Еще по одному вопросу
я к нему не так давно обращался. Время прошло, обиды стерлись. А
тогда все было очень сложно.
- И, наверное, обидно?
- Конечно. У меня жена была беременна, я нервничал, она тоже, а
тут еще эти склоки в "Динамо". Толстых говорил без мата,
но очень жестко: мол, вообще играть нигде не будешь. Заминки случились
по контрактным делам, и мы тогда с Кобелевым и Тяпушкиным договорились:
вообще ничего у "Динамо" получать не будем. Нам предлагали
частями взять обещанное - например, деньги за полмесяца. Эта ситуация
Толстых тоже взбудоражила.
- Потом, кажется, была игра с "Локомотивом"?
- Все-то вы знаете. Да, был такой матч. Проиграли мы в Черкизове
то ли 0:1, то ли 0:2. Жена моя приехала к стадиону на новеньком
"ниссане", еще в целлофане. Первая в моей жизни иномарка.
- А у Николая Александровича в ту пору были уши и глаза везде.
- Да. Такую историю раздули! Толстых меня на следующий день вызвал
к себе! Я пришел, но его в кабинете не было. Из-за бумажных завалов
на меня поглядывал маленький такой мужчина. Я его и прежде видел,
он крутился возле команды - работник известных органов. И пошла
беседа. "Что за машина? Откуда? Когда? За сколько?" Потом,
насколько мне известно, все, что я наговорил, перепроверяли. Неприятный
был осадок.
- На вас ведь наверняка не раз и не два выходили с предложениями
продать игру. Как реагировали?
- В "Динамо" на такие предложения ответить согласием боялся,
думаю, любой игрок. Такая организация, что все моментально стало
бы известно. И возникли бы проблемы, на тот момент у Толстых был
большой вес. Лучше не пачкаться.
ВЕЛИКИЙ КОНСПИРАТОР БЫШОВЕЦ
- Первый свой международный матч помните?
- Да, против "Айнтрахта" в 93-м году. Команда у "Динамо"
была тогда отличная: Тетрадзе, Тедеев, Добровольский, Калитвинцев.
И играли мы здорово, но "Айнтрахт" грамотно нас ловил
и забивал сумасшедшие голы. В итоге - 0:6. Даже не понять было,
в чем тогда ошиблись.
- Правда, что в карьере каждого защитника был нападающий, который
сделал его смешным?
- Бывало, что меня "возили" всю игру. Хорошие оплеухи
получал. От Анри, например. Или от Локвенца из "Спарты".
А еще был такой нападающий в "Лионе" - бразилец Андерсон.
Сумасшедший человек.
- То есть?
- Вроде ничего в нем особенного, а опережает тебя на любой передаче.
С матчей чемпионата России на Андерсона переключаться было очень
тяжело. За два тайма так тебя отволтузит, что никакого удовольствия.
Интересные люди встречались на моем пути, правда?
- Да. Анатолий Бышовец, например.
- На всю жизнь запомню историю, случившуюся накануне игры с Украиной.
Бышовец только-только принял сборную, и мы сразу поехали в Киев.
Это был такой матч! Столько подоплек, разговоров!
- Что за история?
- Бышовец собрал нас у себя в номере, поставил макет и приготовился
давать установку. Посадил возле стола стартовый состав и начал говорить.
Шепотом.
- Почему?
- "Здесь могут быть какие угодно "жучки", - повел
он рукой вокруг. - А игра у нас политическая". Мы сидим, кто-то
не выдержал, хихикнул в кулак, а до тех, кто находился чуть дальше,
вообще ничего не донеслось из этого шепота. Полкоманды установку
прослушали. Очень хотелось Анатолию Федоровичу в Киеве выиграть.
- Смешно было?
- Ну да. Слишком как-то... инкогнито. Но с Бышовцем было интересно.
"Цеплял" своей философией. Он скажет, а до тебя не сразу
доходит, надо еще прокрутить в мозгу.
АНГЛИЙСКИЕ СМОТРИНЫ
- За границу у вас были шансы уехать?
- Только в Англию из "Динамо" два раза на смотрины ездил.
До этого было готовое приглашение в "Уимблдон". Надо было
соглашаться сразу. А я решил, что раз условия такие же, как в "Динамо",
рисковать не стоит.
- А какие у вас были условия в "Динамо"?
- Поначалу я получал три тысячи долларов в месяц. А потом, года
за два до ухода в "Спартак", подняли до десяти тысяч.
Все-таки в сборную стали приглашать.
- Куда на просмотр ездили?
- Сначала в "Вест Хэм", потом в "Саутгемптон".
Неделю тренировался, сыграл за вторую команду, оставил вроде бы
хорошее впечатление, мне сказали "о'кей". А вернулся в
Москву, и все затихло.
- Повернись судьба иначе, могли бы жить сегодня в Англии, как Дмитрий
Харин, получать футбольную пенсию и отлично себя чувствовать.
- Сам об этом иногда думаю. Какой-то смелости мне не хватило. Почему-то
пугало, что возвращались тогда назад единицы. А поразило в Англии,
насколько там все просто устроено. Есть что-то вроде базы, куда
каждый, в какое время хочет, в такое и приезжает. На разминке кто
газету читает, кто на тренажере сидит. Отработали, пообедали и разлетелись.
Постоянно смех стоит. Рио Фердинанд, меня сразу выделивший, все
подбадривал: "Прекрати стесняться".
- Прекратили?
- С ума сходил от скуки. Сидишь в лесной гостинице, языка не знаешь,
и одно развлечение: гулять вдоль дороги. Туда-обратно. Всю неделю
об одном мечтал: не в Англии закрепиться, а скорее вернуться в Москву.
РОДИТЕЛЬСКАЯ КВАРТИРА
- Самый тяжелый момент в вашей жизни?
- Если говорить о футболе, потрясение, которое испытал, когда Дима
Парфенов получил страшную травму. Сильнее переживаний у меня не
было. Я-то смотрел игру по телевизору, а сидевшие на трибуне слышали
хруст костей. Его Виталий Гришин сломал, который сейчас в "Амкаре".
- Страшнее травмы не видели?
- На моих глазах Тчуйсе ногу сломал. Я подошел и оцепенел: голеностоп
смотрит в другую сторону. Нога "ушла". Страшная картина,
до сих пор перед глазами. Понял, что с футболом можно закончить
за секунду. А в жизни... Я ведь и отца, и мать потерял.
- Давно?
- Мама умерла перед ответной игрой с "Айнтрахтом". Мы
сидели в Шереметьеве, готовились лететь в Германию. Был такой персонаж
в нашем футболе - доктор Саид Адель, он тогда возле "Динамо"
находился. Мы очень с ним дружили, он заехал за мной. Я еще колебался
насчет Германии, но Голодец и Толстых сказали: "Не надо. Отправляйся
домой". Заскочил ненадолго в московскую квартиру, и Адель отвез
меня в другой аэропорт.
- Не готовы были к страшной новости?
- Нет. У мамы саркома желудка была, но она не жаловалась, все в
себе держала. А потом за секунду все произошло. Я бывал в Азове
у родителей только во время отпуска, в декабре. И тогда никаких
предпосылок к маминой смерти не было. А отца, как матери не стало,
болезни извели: то одна, то другая, то сердце стало сдавать. Теперь
в Азове остался старший брат.
- В родительской квартире?
- Нет, я ему другую купил. Родительскую, в которой вырос, продал.
Жаль, конечно. Отец, простой работяга, ее от завода получал. Трехкомнатная,
шикарная. Когда жили вместе, все было здорово, полон дом гостей,
хоть и ютились с братом в одной комнате. Отец перед смертью сказал:
"Квартира остается младшему, Юрию". А потом начались вопросы:
"Почему так? Юра вроде бы обеспеченный человек, зачем ему квартира
в Азове?" Я брату, у которого тоже две дочки, до этого помогал:
прислать 200 - 300 долларов в Азов для меня проблемой не было. В
итоге деньги, полученные за родительскую квартиру, мы поделили.
Такое в жизни бывает: старший брат, как только не стало родителей,
затеял дележку. Сейчас он живет в "трешке", а общение
на этом закончилось, уже года два не разговариваем.
- Вам это сильную боль причиняет?
- Теперь нет. Один раз такое произошло, второй, и ничего теплого
в сердце не осталось. Претензии у него вошли в привычку, и я не
выдержал. Меня вообще поражало, сколько людей думает, что на меня
деньги с неба валятся. Теперь на контакт с новым человеком иду сложно,
близко к себе не подпускаю. Я всего своим трудом достиг. В Азове
вставал затемно, на каких-то электричках ездил, катерах. До сих
пор помню гаревое поле в ростовском интернате.
ЛЕГЕНДАРНЫЙ СЛАВА И ВЕСЛО ДЛЯ ФИЛИМОНОВА
- С кем из спартаковцев сейчас общаетесь?
- Под Новый год Димка Аленичев собрал у себя на участке недалеко
от Тарасовки спартачей - я был, Титов, Тихонов, Парфенов, еще Коля
Трубач. Пригласили сыграть компанию динамовцев: Шульгина, Симутенкова,
Косолапова, Новгородова. В воротах у них стоял Подшивалов...
- А у вас?
- У нас вратарем был Слава, сапожник "Спартака". Легендарная
личность. "Динамо" у нас выиграло чемпионат, но мы на
Кубок "отмазались". Попарились, банкет устроили в беседке.
Решили, что каждый год такой турнир будем устраивать. Еще пригласим
ветеранов из ЦСКА и телевидение. Альтернатива Кубку Первого канала.
- Почему сапожника вы легендарной личностью назвали?
- Мы в свое время всей командой скидывались, и Слава за эти деньги
трюки выделывал. Особенно Алень с Титом его часто "заряжали".
Как-то он на спор надел вратарские перчатки, снял майку и пошел
на таможенный контроль в трусах, бутсах и с баулом. В самолете выпивал
огромный бокал водки, не закусывая. Банан мог съесть с кожурой,
яблоко зубами поймать на лету. В ледяное озеро как-то нырял.
- За хорошие деньги?
- Долларов пятьсот ему собирали. Мы поначалу упирались: "Слава,
много берешь!" Но меньше трехсот у него никогда не выходило.
Веселая была команда. Ананко как-то после матча Лиги чемпионов Филимонову
весло подарил - чтобы мячи лучше отбивал...
