АНДРЕЙ АРШАВИН: МЕСТО В АВТОБУСЕ ЭТО ОЧЕНЬ
ЛИЧНОЕ
Клубный автобус имеет свою историческую главу в карьере
каждого футболиста любого уровня. В беседе с постоянным гостем наших
страниц мы умышленно насытили тему неким пафосом, однако Андрей
Аршавин от такого контекста своими рассказами открещивался. Автобус
– это действительно история, но футболист все-таки должен больше
ходить пешком, а еще лучше бегать. По полю.
НА ПОЛЕ – ВПЕРЕДИ КОМАНДЫ, ИЗ АВТОБУСА – СЛЕДОМ ЗА НЕЙ
– Андрей, клубный автобус – это средство передвижения, или нечто
большее?
– Скорее это помещение на колесах, где ты либо настраиваешься, либо
отдыхаешь, занимаясь своими делами, либо просто сидишь и думаешь
о своем.
– Всегда на свое место идете?
– Конечно. За каждым закреплено отдельное кресло, а я и вовсе один
на двух сижу. Не то чтобы компанию не люблю, просто так комфортнее.
Усядешься поудобнее, и впереди тебе все виднее, и сзади, и размышляется
лучше.
– А если кто-то сядет на место Аршавина…
– Такого я не представляю. Мне кажется, футболист, приходящий в
команду, уже подсознательно чувствует, что место в автобусе – это,
если хотите, нечто очень личное. Поэтому образованные новички сначала
ждут стоя, а потом, когда все рассядутся, устраиваются на свободные
места. А чтобы я пришел после изматывающей игры, и на моем месте
кто-то уже спит… Нет, даже не представляю такого.
– Помните, как впервые ступали на ступеньку зенитовского автобуса?
– Туманно, но что-то припоминаю. Был, кажется, 1999 год. Желтая
листва вокруг, ветер. Конец сезона, в общем. Ехали на матч то ли
с «Динамо», то ли с «Аланией». И к основной команде решили прицепить
пару молодых из дубля: меня и еще... либо Акимова, либо Нагибина.
– Этих ребят уже и след простыл в Петербурге.
– Что поделаешь, такова наша футбольная жизнь. Выходим когда-то
одной компанией вместе: глаза горят, планы наполеоновские. А потом
разбегаемся. Главное – что не растворяемся. Тот же Акимов вон в
первой лиге как борется! Кстати, автобусное место мне перешло от
Дениса Угарова.
– Это которого наследником Радимова называли?
– Талантищем огромным был. Умный, мобильный.
– Потом в Липецке вроде играл, а потом и…
– Сейчас Угаров работает тренером в нашей детской школе.
– Стеснялись партнеров тогда, когда с сумкой наперевес поднялись
«на борт» впервые?
– Я, что ли, стеснялся? Ну вы даете! Нет, конечно. Зашли, доехали
до «Петровского», вышли. Игру уже и не помню. Да и неважно это.
Помню лишь то, что как начал я в первую дверь входить и выходить,
так до сих пор традиции и не изменяю.
– Правило «первой двери»?
– В том-то и дело, что никакое не правило. По инерции так получается.
Всегда со стороны водителя у меня вход и выход. Недавно только об
этом случайно задумался. Интересно, что так же, по инерции, почему-то
покидаю салон последним. И не примета вроде, тем не менее жду, когда
все выйдут. Иду за командой следом.
РАДИМ, БЫСТРЫЙ, СПИВАК И БАНЩИК
– В автобусе сборной России роль замыкающих змейку игроков играют
другие?
– Да, когда появляюсь в сборной, почему-то спешу покинуть автобус
одним из первых, если не самым первым.
– А на место наставника садиться не пробовали?
– Хиддинка!?
– Ну… Петржелы.
– Властимил, кстати, иной раз ездил с матча на машине, и тогда кое-кто
в его сиденье присаживался.
– Кто же?
– А как вы думаете?
– Радимов?
– Ну что вы. Это я. И уже затем мог и Радим сесть на тренерское
место, и Быстрый. А штатное место капитана расположено по соседству
с моим. На другом же фланге едет Спивак.
– Впереди вас только Адвокаат со «свитой»?
– Не угадали. Я вообще-то, сколько себя помню, всегда любил подальше
от официального руководства расположиться.
– Пива там, подальше, попроще хлебнуть?
– Да не в этом дело. Просто с детства я продвигался в плане мастерства,
в плане уровня команд, а вот в автобусе мне присуще постоянство.
«На камчатке» у нас дружной компанией отдыхают и копят эмоции чехи,
чуть ближе к середине – наша троица из капитана и двух его замов.
– Начальник команды ЦСКА Стельмах мне как-то сказал, что они в свой
автобус принципиально не берут женщин, но не объяснил, почему.
– У нас та же ситуация, и тоже необъяснимая. Футбол, наверное, дело
мужское, поэтому нужно такое обстоятельство воспринимать как консервативную
традицию.
– Получается, тренеры, футболисты и минимум персонала скрываются
за тонированными окнами вашего сине-бело-голубого дома на колесах?
– Скажем так, чуть больше, чем минимум. Женщин не берем никогда,
зато, когда едем из Удельной с базы на «Петровский», к нам присоединяется
наш базовский банщик.
– Счастливый талисман?
– Не совсем. Просто член нашей компании, который, правда, на выезды
не ездит. Хотя футболисты не против его присутствия, но вот руководство
не понимает, зачем нужен банщик на игре где-нибудь в Нальчике.
– Когда последний раз садились в «Икарус»? Или «ЛАЗ» – гудящий,
жаркий…
– …вонючий. Давно это было, но с каким-то пренебрежением те транспортные
средства не воспринимаю. Школьные годы все-таки не забываются, и
в них всегда можно найти позитив. И объективного негатива-то не
было.
– Самый дальний путь помните?
– Пожалуй, это было путешествие в Вышний Волочок. Школьной командой
на «Икарусе».
– Ну это ведь не марш-бросок на выносливость. Сколько там до Волочка
километров?
– Триста или четыреста. Повезло мне в этом плане. Во второй лиге
не играл, где порой по паре тысяч наматывают: ночами едут, днем
играют. Я вроде еще в Финляндию как-то ездил километров за триста
от Питера. Тоже ничего особенного.
– Из «Лужников» до Питера, после недавнего поражения от «Спартака»,
дорога была длинной?
– Уже не помню. Помню только лица: с большой досадой, расстроенные
и уставшие. Никому ничего не хотелось. Просто ехали себе, смотря
в потолок. В салоне какая-то музыка, на которую никто внимания не
обращал. А телевизора и вовсе не было.
– Надежды не воскресли на следующий день?
– На что? На тройку призеров, они и не исчезали.
– А на золото?
– Нет, нереально. Давно уже ясно, что чемпион – ЦСКА. Скорее всего,
так и будет.
– ЦСКА сильнее?
– Верно, это факт. Самая цельная команда у нас в чемпионате. Остальные
ей уступают.
– Улыбнуться в автобусе после обидного поединка – это признак плохого
тона?
– Это преступление. По крайней мере, так было при прежних тренерах.
Сейчас же никто не сопоставляет уровень матча, его итог и твои личные
эмоции, которые ты проявляешь. Да кому какое дело, что выражает
твое лицо? Это твое личное дело. Если у тебя есть конкретные претензии,
ты скажи. А придираться – это непрофессионализм. Адвокаат этим не
страдает. Поэтому, я вам скажу, сегодняшний клубный автобус – это
не место накачек, установок и наказаний, это место, где каждый имеет
право вести себя так, как он того хочет, и где никто не будет бередить
тебе душу.
– Говорят, у Романцева была одна атмосфера в автобусе. У Бескова
– совершенно иная.
– А у Петржелы и Адвокаата внутренний автобусный климат совершенно
одинаков. Понимаете? Не думаю, что из автобуса необходимо воссоздавать
нечто религиозное. Современные специалисты занимаются своей тренерской
деятельностью в других местах, поэтому нынче у европейских тренеров,
с которыми мне довелось поработать, в автобусах футболистов не прессуют
и не исключают.
– Раньше исключали?
– На моей памяти только во времена детской школы. Когда кто-то позволял
себе или закурить в автобусе, или бутылку пива откупорить… Во взрослые
годы я в основном летал самолетом, поэтому те полчаса, занимающие
дорогу от стадиона, любители пива стараются перетерпеть. Это в юношеском
возрасте все нужно сразу, быстро, на рожон полезть… Многие на подобных
вещах и ломаются.
– Самый серьезный свой проступок в автобусе не помните?
– У меня с поведением и режимом всегда лады были. Не пил, не курил,
футбол любил.
– С Адвокаатом вы никогда не общались в автобусе?
– Действительно, ни разу. А чего, он сидит достаточно далеко от
нашей компании, при этом его не волнует, как ведут себя его подопечные.
Доверяет.
